ЦАРСКИЕ ПОХОРОНЫ

Приняв за день до церемонии похорон императора Николая II и членов семьи Романовых решение участвовать в этой церемонии, российский президент Борис Ельцин еще раз продемонстрировал, что с точки зрения способности маневрировать он остается наиболее умелым игроком на политической сцене своей страны. После решения Ельцина и патриарха московского Алексия II воздержаться от участия в церемонии похорон большинство политиков сочло ее ничего не значащим событием регионального масштаба. От направления официальных делегаций в Екатеринбург и Санкт-Петербург воздержались обе палаты парламента, о своем отказе посетить церемонию заявили многие потенциальные претенденты на пост главы российского государства или просто люди, заботящиеся о своем месте в истории (например, в Петропавловской крепости не было ни Юрия Лужкова, ни Михаила Горбачева). В результате Ельцин оказался единственным крупным участником широко разрекламированного исторического события, этаким царем-примирителем, чье царствие подводит черту под общественной ожесточенностью последних десятилетий... Между тем российская политическая элита все больше задумывается не о похоронах Николая II, но о политическом погребении самого Ельцина, пытаясь понять, кто же сегодня сильнее - она или царь.

Вряд ли кто-либо может сегодня со всей очевидностью ответить на этот вопрос. Более того, вряд ли кто-то может хотеть на него отвечать - до осени, разумеется. Но вся необходимая пропагандистская подготовка ведется, ведется с обеих сторон. Вот Ельцин говорит депутатам Государственной думы, пришедшим к нему на встречу, что его преждевременный уход создаст серьезные проблемы для страны - с чего бы это? Вот на встрече с силовиками президент утверждает, что они могут предотвратить любой переворот - какой такой переворот? Вот Владимир Потанин утверждает, что если ситуация в России не выправится до 2000 года, то в стране может установиться диктатура, а Владимир Гусинский, реагируя на это высказывание коллеги «олигарха», называет его чересчур оптимистичным по срокам... Вот Сергей Шахрай на съезде своей Партии российского единства и согласия утверждает, что Ельцин не имеет шансов на переизбрание, и вылетает из администрации в момент, а другой заместитель главы администрации - Игорь Шабдрасулов, осуждая Шахрая, заявляет то же самое и остается на своем месте... Таких фактов и фактиков можно надергать еще множество, они разбросаны на страницах как будто бы скучающих - лето же - российских газет, которые то предложат Государственный совет собрать, то сделать реальным органом Совет экономического взаимодействия, взаимодействие с которым у правительства так и не состоялось, то усилить роль Совета безопасности. И самое главное, что на все эти будто бы газетные предложения реагирует сам президент, который, по идее, не должен всего этого читать -возможно, это не только пишут в газетах, но и говорят Ельцину. И он не может не понимать, что речь идет об ограничении его власти, вернее, пока о попытках ее ограничения...

Это не просто битва под ковром, это проработка сценариев на осень. Ясно, что, несмотря ни на какие миллиарды, осень в России вряд ли будет простой, по крайней мере можно будет воспользоваться обстановкой для совершенно новой игры, которая станет подготовкой к будущему переделу власти. Но для того, чтобы понять, каким будет этот передел, нужно получить ответ на самый главный вопрос - а станет ли Ельцин баллотироваться на выборах 2000 года, ответа пока что тоже не знает никто. Вроде бы ясно, что в администрации есть серьезные разногласия по этому поводу, хотя большинство ее сотрудников уже поняло, что Ельцину баллотироваться не нужно. Однако сам Ельцин вряд ли смирился с этой идеей - если он вообще способен смириться с чем-нибудь подобным. Кроме того, даже если предположить, что Ельцин баллотироваться не будет, в интересах администрации обнародовать этот факт чуть ли не за месяц-другой до выборов - кто, скажите, будет всерьез воспринимать президента, досиживающего свой срок в Кремле. Но, с другой стороны, уже осенью Конституционный суд даст свое заключение по поводу возможности участия Ельцина в выборах, и если оно окажется неудовлетворительным для главы государства, тогда придется согласиться с мыслью, что последние два года президентства Ельцина будут периодом неавторитетного президентства. Если же даже Конституционный суд согласится с возможностью участия Ельцина в выборах, это еще совсем не означает, что Ельцин должен в них участвовать. Но тогда возникает следующий вопрос - а способна ли администрация подготовить преемника и кто этим преемником будет? Вот Ельцин на этой неделе встречается с Черномырдиным и говорит о необходимости усилить роль отставного премьера в политической жизни страны. Это что - возвращение к идее о черномырдинском преемничестве или просто стремление не допустить перехода Виктора Степановича в и без того уже многочисленный лагерь ельцинских противников?

Самое главное - вряд ли сам Ельцин способен дать себе ответы на эти вопросы. Но он хорошо понимает, что очутился в политической изоляции, что на него обижены «олигархи», с которыми он явно не собирается делиться властью, что на него обижены потенциальные претенденты на власть, которые боятся, что он не уйдет, что губернаторы становятся все более самостоятельными и Совет Федерации в любую минуту может стать настоящим штабом оппозиции - гораздо более влиятельным, чем Государственная дума... И вот в этой ситуации Ельцин маневрирует в поисках поддержки и лучшего варианта. Поездка на царские похороны должна была показать, что президент в форме и готов отстаивать свою власть. Чтобы не допустить ее похорон, Ельцин должен решить огромное количество задач, нейтрализовать огромное количество группировок, словом - должен быть Ельциным.

Способен ли президент выиграть у им же созданной элиты, будет ясно только осенью. Пока же глава государства отправляется в отпуск - в Шуйскую Чупу, в Карелию. Многие газеты уже успели написать, что это будет для Ельцина Форос, что в отпуске он полностью утратит возможность реально влиять на ситуацию и вернется «живым политическим трупом». Впрочем, так бывало уже не раз - Ельцина хоронили, а он возвращался посвежевший и уверенный в себе - и угроза рассыпалась, как ночные страхи на заре. Анализировать столь вязкую и до конца не проясненную ситуацию, конечно же, очень трудно, остается ждать.