Премьер-министр Украины Юлия Тимошенко: «Наше послание стало реакцией на политику двойных стандартов»

— Юлия Владимировна, вы можете пояснить, чем вызван жесткий тон правительственного заявления? Резкость критики, направленной в адрес руководства Верховной Рады, многим показалась неадекватной. Тем более что отношения спикера и премьера еще совсем недавно казались безоблачными…

— Многие ошибочно воспринимают это заявление как выпад Тимошенко, направленный против Литвина. Изложенное в документе — не частное мнение премьера, а позиция центрального органа исполнительной власти. Заявление составлялось коллективно, оно единогласно поддержано всем составом Кабинета. Могу со всей ответственностью заявить: то, что написано, выверялось. Это вполне адекватная оценка сотрудничества Кабмина и Верховной Рады в течение нескольких последних недель. Я бы даже уточнила — абсолютно адекватная по форме и по сути. Обращаю ваше внимание: речь идет не только о рассмотрении законопроектов, связанных со вступлением Украины во Всемирную торговую организацию. Мы говорим в целом о подходе руководства парламента к законотворческим наработкам правительства. Всем известно, что члены Кабинета не всегда сходятся во взглядах на различные проблемы. Но это — тот самый случай, когда мои коллеги были единодушны.

Категорически не согласна с тем, что наше заявление направлено против Верховной Рады. Как раз наоборот: едва ли не каждое предложение в нем содержит частицу веры в добрую волю депутатского корпуса. В его готовность подвести черту под вчерашним днем и повернуться лицом к обществу.

Выскажусь еще точнее: заявление не направлено против Владимира Литвина лично. Наше послание стало реакцией на политику двойных стандартов, одним из проводников которой, к сожалению, оказался Владимир Михайлович. Давайте называть вещи своими именами. То, что он делал, называется ударом в спину. Именно этим во многом объясняется резкий тон заявления: получить такой удар от того, кого считаешь своим соратником, особенно больно.

— Это слишком серьезное обвинение. Оно требует доказательств.

— Любой человек, знакомый со спецификой парламентских процедур, привдет вам избыточное количество примеров, свидетельствующих об этом. Литвин, безусловно, знаток регламента. И свое знание он умело применял для того, чтобы незаметно и безжалостно хоронить правительственные инициативы.

— Спикер утверждает обратное: он говорит, что сознательно шел на очевидные нарушения регламента, дабы поддержать Президента и правительство. Более того, он признался, что фактически вынудил фракцию НПУ голосовать за «сотовские» законы, хотя его однопартийцы выступали против.

— Можно ли говорить о поддержке, если законопроекты, внесенные правительством (и подкрепленные специальным президентским письмом о приоритетности), ставятся на голосование в конце дня, когда зал практически пуст? Или в пятницу, когда принять решение вообще не представляется возможным? Не забывайте, я сама еще совсем недавно была членом парламента и прекрасно знаю все эти маленькие процедурные хитрости.

В одних случаях руководство парламента закрывает глаза на очевидные нарушения регламента. В других — нет. И касается это почему-то тех законопроектов, инициаторами рассмотрения которых являются Президент и правительство. Эти документы проходят систему (если можно так выразиться) регламентного издевательства.

Формальное объяснение своему нежеланию идти навстречу можно найти всегда. Но ведь мы считаемся соратниками. Если ты в оппозиции — озвучь свои возражения и выступай против. Если ты часть власти, то тогда не нужно стрелять в спину. И объяснять свое нежелание сотрудничать низким качеством законопроектов, подготовленных правительством.

— Но вы же не станете спорить, что они действительно низкого качества?

— Стану, причем решительно. Я имею право (проработав много лет в парламенте) утверждать, что ни один документ так тщательно не отрабатывался, как законопроекты по жилищному строительству. Там все, буквально до буквы, чистилось. Мы несколько раз по просьбе парламента редактировали текст, чтобы найти компромисс. То же касалось «сотовских» законов.

Создав совместную рабочую парламентско-правительственную группу, мы стали отрабатывать два пакета. В ней работали представители от всех фракций, руководители и члены парламентских комитетов, разработчики всех законопроектов, ключевые министры. Мы с Анатолием Кинахом курировали данную комиссию персонально и собирали ее не менее 10 раз. До тех пор, пока каждый «сотовский» закон не был подкреплен экспертизой украинских товаропроизводителей, выводом профильного комитета и не был полностью поддержан всеми фракциями.

Каждый законопроект, который включался в пакет ВТО, был согласован с национальными товаропроизводителями. А они никогда бы не пропустили даже намека в ущерб своим интересам. Законы, касавшиеся автомобилестроения, прошли через руки известного знатока Тариэла Васадзе. По поводу вопросов, касавшихся экспорта лома черных и цветных металлов, мы непосредственно консультировались с металлургами. Огромная работа проводилась с определением таможенных пошлин на мясо. С нами активно сотрудничал аграрный комитет Рады в полном составе. И прежде всего соратник Литвина по партии Екатерина Ващук.

Мы собрали подписи почти всех лидеров фракций под этим пакетом, что позволяло набрать не менее 300 голосов.

Это знал Президент, очень внимательно следивший, как ведется работа. Это знал Литвин, с которым я дважды лично общалась по этому поводу. Характерная деталь: под пакетом подписались руководитель фракции НПУ Игорь Еремеев, а также Игорь Шаров, руководитель «Демократической Украины», находящейся в системе коалиционных отношений с Литвином. И когда счастливая судьба пакетов была практически предрешена, началась мощнейщая разрушительная работа, которую вел лично глава Верховной Рады.

— Но если это правда, то у Владимира Михайловича должны были быть мотивы…

—У меня логического объяснения этому нет. Именно Литвин пригласил Президента в парламент для того, чтобы именно Виктор Андреевич освятил единение Рады и Кабмина. Глава государства, понимая, как важны эти вопросы для страны, согласился прийти и поддержать правительство и депутатов. Он пришел в парламент ради общего дела. Он никого не собирался уговаривать и ни на кого не собирался давить.

— Президент исключал, что голосование может провалиться?

— Он не верил в это. Хотя уже за сутки до голосования появилось подозрение, что идет подкоп под проделанную колоссальную работу. Литвин в понедельник собрал согласительный совет, на котором присутствовали члены правительства. Столько критики в свой адрес я в своей жизни не слышала никогда. Едва ли не каждое слово лидера Верховной Рады граничило с публичным унижением. Он рушил этот пакет на глазах у глав комитетов и руководителей фракций. Собственноручно. И это, на мой взгляд, было какой-то внутренней амбицией главы Верховной Рады. Он просто не желал, чтобы правительство организовало такое голосование в парламенте. Он, кажется, был против процесса, который не управлялся бы лично главой Верховной Рады.

— Каким образом Литвин мог убедить депутатов, уже согласившихся голосовать, изменить свою точку зрения?

— Владимир Михайлович убеждал нас, что «пакетное голосование — это не конституционно». Извините, но во главе с тем же спикером Верховной Рады было проведено пакетное голосование по двум законопроектам, один из которых менял Конституцию, а другой — закон о выборах Президента.

Тогда создавалось такое единение под эгидой Кучмы, и Литвин вместе с коммунистической фракцией послушно это поддержал. Прецедент был создан, появился законный инструмент. Почему бы не использовать его для принятия неотложных законов?

Кстати, в тех странах, где адаптировались к европейскому законодательству, это было нормой — иначе проголосовать невозможно. Потому что в противном случае на это нужно потратить две жизни.

Лидеры фракций, которые перед этими бурными событиями письменно выразили готовность поддержать пакетное голосование, просто недоумевали. Литвин фактически давал им команду не голосовать. Лидер фракции НПУ Еремеев непосредственно во время голосования сигнализировал руководителям других депутатских объединений не поддерживать «сотовские» законы.

Пакетное голосование дало бы возможность стране перед уходом парламента на каникулы получить полный комплект законопроектов, которые открыли бы Украине всемирное рыночное пространство. Это не было сделано. Некоторые законы мы провели, но с такими муками, что просто было стыдно за Украину.

При этом было сорвано голосование за пакет законов по жилищному строительству. Он давал право выдавать людям долгосрочные кредиты на жилье. От 10 до 30 лет, под очень низкие проценты. Это позволило бы запустить колоссальную строительную программу. Но не все в Верховной Раде хотели, чтобы правительство добилось успеха. Вот единственная причина.

— Юлия Владимировна, как-то все слишком просто у вас получается…

— У вас есть другое объяснение? Почему был провален правительственный закон о государственных интервенциях на рынке мяса и сахара? Логики в его отклонении нет совершенно никакой. Все страны мира пользуются таким приемом. Но наше правительство не может получить право на это. Почему? Потому что есть желание подставить правительство, показать, что оно не в состоянии работать. То есть искусственно создается ситуация, когда Кабинет лишают инструментов. А потому можно сказать: посмотрите, они не умеют работать. Иначе происходящее объяснить невозможно.

Обидно, что это делается за счет благополучия людей. Тех самых людей, доверие которых очень понадобится многим политикам очень скоро — в марте 2006-го.

— Такое впечатление, что договориться с Литвином вы уже не рассчитываете?

— Я не хочу, чтобы происшедшее осталось под ковром. Может быть, я потеряю влиятельного союзника. Возможно, меня не поймет часть общества. Но по крайней мере, я буду честной перед всеми. И перед собой.

— А насколько честной является попытка сорвать согласительный совет Рады? Правда ли, что на днях, когда Литвин созвал лидеров фракций, вы лично звонили им и призывали, даже требовали не встречаться со спикером?

— С большинством лидеров фракций я действительно лично переговорила, чтобы разъяснить позицию правительства. Но как я могу кого-то удержать или не пустить?

— Если вы правы и Литвин так сильно не желал принятия «сотовских» законов, почему его фракция их все-таки поддержала?

— Когда пакет начал рушиться и ситуация стала критической, вмешался Президент. Виктор Андреевич лично убедил спикера. Только звонки главы государства исправили ситуацию. Владимир Михайлович после этого уже просто не смог не обеспечить голосование за несколько законопроектов.

— Вы хотите сказать, что это была не столько добрая воля спикера, сколько вынужденная политическая необходимость?

— Именно.

— Президент, а затем и Кабмин заявили о необходимости формализации большинства в Верховной Раде. Это попахивает откровенным «кучмизмом».

Считаете ли вы корректным, когда исполнительная власть навязывает парламенту стили и методы работы? Считаете ли вы, что такое большинство не будет вполне естественным?

— Мы обязаны найти гармонию во взаимной работе. Большинство в парламенте — это полезный инструмент. И насчет «кучмизма» вы не правы. Если большинство создается на базе договоренностей, на базе общего видения и единой стратегии, оно эффективно. Если туда сгоняют угрозами — оно эффективным быть не может.

— Если бы собрались руководители фракций и заявили, что есть необходимость создать большинство, все было бы проще. Но когда об этом говорят люди, находящиеся вне парламента, это называется политической интервенцией. Либо попыткой надавить на парламент.

— И Президент, и премьер, и большая часть членов Кабмина — выходцы из парламента. Президента поддерживает крупнейшая фракция. Правительство опирается в парламенте на фракцию, которую я возглавляла в бытность народным депутатом. Поэтому было бы нечестно сказать, что Ющенко и Тимошенко оторваны от Рады. Кроме того, мы продолжаем оставаться лидерами партий и блоков.

Мы никому ничего не навязываем. Мы просто хотим, чтобы в парламенте существовала группа народных депутатов, которые видят стратегию так же, как ее видят Президент и правительство. Мы за плюрализм и демократию. Но то, что происходило в Раде в последние недели, это не демократия. Это — ужас. Это предтеча краха совместной работы.

Очень хотелось бы, чтобы инициатива по созданию большинства исходила от парламента. Я много раз общалась с Владимиром Михайловичем и убеждала: не должно быть президентского большинства, не может быть правительственного большинства. Но есть острая потребность в парламентском большинстве, которое консолидирует законотворческие усилия.

— Как далеко зашел конфликт? Могут ли последовать попытки сменить руководство Верховной Рады?

— Твердо скажу: это — прерогатива парламента. Мы не посягаем на депутатские права. И необходимости в этом я не вижу. Есть необходимость в установлении нормальных отношений.

— Можно говорить о том, что после случившегося утратили смысл даже теоретические разговоры о вхождении НПУ в блок с «Народным союзом «Наша Украина» и БЮТ?

— Могу твердо сказать только одно: я — надежный член команды Президента и свой выбор уже сделала. Что касается формата блока, время покажет. Покажет, кто есть кто.

— Владимир Литвин предположил: Юлия Тимошенко пойдет в одном блоке с Виктором Ющенко только при одном железном условии. Речь идет о том, что вы намерены добиться твердых гарантий, что будете премьером и после парламентских выборов. Иначе Тимошенко пойдет на выборы одна.

Это мнение разделяют очень многие. Вы с ним согласны?

— Каждый дает прогнозы, невольно примеряя сказанное к себе. Наверное, Владимиру Михайловичу не вполне известно, что у меня на душе, состояние моей души. Хочу заявить: Президент может на меня положиться всегда. Мы — единая команда. И я буду крепить это единство, насколько хватит у меня силы. Тем более что за все годы нашего сотрудничества я не отошла от своих обещаний.

— То, что произошло в парламенте, в очередной раз натолкнуло на мысль, что политреформа нужна. Ваше отношение к ней не изменилось?

— Я была последовательным противником реформы. Потому что такая реформа идет во вред стране. Нынешняя система не идеальна, но то, что было принято как концепция конституционных изменений, — это другая крайность. И еще неизвестно, какая крайность хуже. Нельзя так строить страну.

— Правда ли, что ваши отношения с Президентом, которые пережили не самые лучшие времена, сейчас наладились? Можно ли говорить о смене настроения в эпицентре этих отношений?

— Во-первых, между нашими командами и между нами как лидерами политических сил всегда были достаточно теплые партнерские отношения, Однако формат наших отношений претерпевал изменения. В правительстве у Виктора Андреевича мы были одной командой, мы делали одно, важное, общее дело. На парламентских выборах мы шли отдельно, но были единомышленниками и, придя в парламент, стали еще ближе. На президентских выборах мы стали единым политическим организмом.

Сейчас мы снова изменили формат наших отношений. И нужно было определенное время, чтобы почувствовать стиль новой работы каждого из нас. Злопыхателей просьба не беспокоиться: мы с Президентом прекрасно понимаем друг друга.