ПРЕДЧУВСТВИЕ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

Что изменит судьбу нынешней российской власти? Экономический кризис, о котором так много говорят сегодня, или кавказская ситуация, к которой все так привыкли, что уже почти и не говорят? В минувший четверг одни российские политики с тревогой ожидали новостей из Вашингтона, где руководство Международного валютного фонда решало, дать ли российскому правительству запрошенные им суммы, а другие - новостей из Махачкалы, где дагестанские парламентарии избирали новое руководство республики.

Пожалуй, ни одни еще региональные выборы не привлекали такого напряженного внимания российской политической элиты, как выборы председателя Государственного совета Дагестана. И это несмотря на то, что никаких сенсаций здесь не ожидалось - возглавлявший республику до последнего времени Магомед-али Магомедов сохранил свой пост, хотя еще несколько месяцев назад его вторичное избрание казалось маловероятным с точки зрения действовавшего в Дагестане законодательства. Но законодательство изменили. В Москве же - хотя здесь и понимают, к каким осложнениям может привести сохранение за Магомедовым должности руководителя Дагестана - не сделали ничего, чтобы помешать противозаконным, по мнению многих дагестанских политиков, действиям Магомедова и его сторонников. Но зато стали предпринимать другие меры - усиливать присутствие в Дагестане российских внутренних войск, приводить в состояние боевой готовности армейские подразделения по соседству с республикой. Наконец, в Ставрополе создали объединенное командование силовых структур - и его появление неплохо демонстрирует тот непреложный факт, что в Москве понимают, насколько опасна ситуация на Северном Кавказе, но действуют привычными методами, совсем недавно не сработавшими в Чечне.

Дагестан, конечно же, становится наиболее опасным местом на всем Кавказе. Этого с ужасом ожидали и, тем не менее, наблюдая за развитием ситуации, ничего не делают для ее изменения. Дагестан понемногу становится республикой, в которой власть Кремля никак не ощущается, население вооружено, криминально-политические элиты «решают вопросы» с помощью наемных убийц или взрывчатки, заложенной в автомобили. Все это наслаивается на традиционные разногласия дагестанских народов, из которых одни, бесспорно, «равнее», чем другие. Собственно, система управления Дагестаном и была выстроена исходя из многонационального характера республики: в Госсовет входят представители различных национальностей, он и является коллективным руководством Дагестана, председатель Госсовета - первый среди равных. Однако Магомед-али Магомедов на этот раз избирался уже как глава республики - депутатским собранием, которое, собственно, и избирает Госсовет. И если раньше дагестанские руководители мотивировали невозможность прямых выборов президента Дагестана многонациональностью республики и необходимостью коллективного руководства, то теперь им будет очень тяжело объяснить, почему парламент избирает председателя Госсовета, наделяя его, по сути, президентскими полномочиями - избирает отдельно от членов этого коллективного органа и предоставляет возможность выдвигать кандидатуру премьер-министра...

Впрочем, вряд ли кто-либо будет задавать дагестанским политикам подобные вопросы. Дело в том, что председатель Госсовета - лишь номинальный глава республики Дагестан. Магомедов давно уже ничего не контролирует, а власть в Дагестане давно уже принадлежит местным «олигархам» - от московских они отличаются манерами, методами ведения борьбы и главное - количеством денег. «Олигархи» активно контактируют с самыми различными политическими силами - среди этих сил и приверженцы радикальных исламских течений, и посланцы соседней Чечни, руководителям которой крайне необходимо распространить свое влияние на Дагестан: выход к морю! Сказать, что республика живет в состоянии полнейшего «беспредела», - значит, ничего не сказать. Магомедов, между тем, продолжает жить в своем уютном номенклатурном мире и обижаться на журналистов. На своей первой после избрания председателем Госсовета пресс-конференции он возмущался публикациями московской печати о дагестанской криминальной анархии: все под контролем - подчеркивал он.

Когда срок полномочий Магомедова подходил к концу, многим в Дагестане и Москве казалось, что стоит воспользоваться случаем и передать власть в Дагестане некоей сильной личности или хотя бы более опытному политику, избранному к тому же общенародно: облеченный доверием президент мог бы приостановить сползание в пропасть. В качестве сильной личности называли секретаря совета безопасности Дагестана Магомеда Толбоева, в качестве опытного политика - бывшего вице-премьера российского правительства Рамазана Абдулатипова. Маневры Магомедова не позволили им даже думать о вмешательстве. Абдулатипов остался в Москве, Толбоев подал в отставку в день выборов председателя Госсовета - он, мол, обеспечил стабильность в республике, теперь ему незачем выполнять свои обязанности. Между тем новый старый председатель Госсовета окончательно превратился в фигуру, с которой можно просто не считаться. И уже через несколько дней после его избрания в Дагестане может начаться борьба за реальную власть - новые взрывы, перестрелки, новые войска - и любой «незатушенный окурок» может привести тогда к большому пожару.

Вряд ли в стороне от этого пожара окажутся руководители Ичкерии. Чечню и саму лихорадит: на этой неделе встревоженный убийством главы чеченской службы безопасности президент Аслан Масхадов ввел в республике чрезвычайное положение и комендантский час. Группировки Масхадова и Шамиля Басаева начали очевидное наступление на позиции с одной стороны - Мовлади Удугова, а с другой - Салмана Радуева. Удугов, придерживающийся идеи построения в Чечне образцового исламского государства и активно контактирующий с радикальными исламскими кругами, вряд ли может устраивать предпочитающих скорее говорить об исламе, чем жить по его законам Масхадова и Басаева. Радуев же просто неуправляем и непредсказуем. Зато он пользуется огромным авторитетом у дагестанских чеченцев-аккинцев и вполне может вмешаться в дела соседней республики -особенно в том случае, если его и его боевиков из «армии Джохара Дудаева» начнут выдавливать из Чечни. Так что чеченское участие в дагестанских делах может быть не только официальным курсом Грозного, но и инициативой полевых командиров. А они, как известно, могут оказаться серьезными фигурами именно на театре военных действий. Лозунги же чеченского участия давно готовы - помощь братьям по вере, создание единого исламского государства, защита дагестанских чеченцев от братоубийственной войны... Но уже известно: если конфликт начнется в Дагестане, чеченская война останется в истории лишь случайной прогулкой российских войск - к тому же в Чечне изначально все-таки было с кем договариваться и с кем разговаривать, а в Дагестане это может быть война с криминальной, религиозной, национальной анархией - разговаривать будет не с кем. Москве сейчас крайне важно удержать Дагестан от сползания в пропасть, но, кажется, у нее уже не осталось никаких рычагов влияния - разумеется, кроме войск.