Никогда не сдавайся!

Дважды декоммунизированный

В списке из 520 человек, подпадающих под закон о декоммунизации, есть одна выдуманная фигура: "Павел Корчагин, литературный герой романа Н.Островского "Как закалялась сталь", который пропагандировал борьбу за установление советской власти в Украине". И немного дальше по алфавиту - его автор: "Островский Николай Алексеевич - советский военный и партийный деятель, писатель; участник установления советской власти в Украине и борьбы с повстанческим движением, служил в бригаде Г.Котовского, 1-й конной армии и Частях особого назначения (ЧОН) Красной армии, сотрудник Изяславской ЧК (1919–1921), секретарь райкома комсомола в Берездове и Изяславе, секретарь окружкома комсомола в Шепетовке (1924); бригадный комиссар Политуправления Красной армии (1936)".

Судя по этой информации, Островский попал в список врагов вполне заслуженно. Однако насколько объективна эта "объективка"? И так ли опасен для современной Украины герой написанного им романа, что его, книжный персонаж, осудили на вечное беспамятство?

Слава

Впрочем, эти две фамилии сейчас помнят разве что люди, учившиеся во времена СССР. Роман давно изъяли из школьной программы, его автор не только перестал быть культовым писателем, но и вообще затерялся среди классиков советской литературы, интересных сегодня разве литературоведам. К примеру, в Хмельницкой областной библиотеке, которая не отказалась от имени Николая Островского, присвоенного ей еще в 1948 г., говорят, что сейчас практически никто из молодых читателей не знает, кто такой Николай Островский. "Князь?" - морщат лоб, путая его с князьями Острожскими. Хотя еще четверть века назад мало какой князь мог сравниться славой с Николаем Островским.

Он проснулся знаменитым
17 марта 1935 г., когда "Правда" - главная газета СССР, через которую коммунистическая власть осуществляла свою идеологическую политику - напечатала очерк Михаила Кольцова "Мужество".

"Николай Островский лежит на спине, навзничь, абсолютно неподвижно. Одеяло обернуто вокруг длинного, тонкого, прямого столба его тела, будто постоянный футляр, который не снимается. Мумия".

С такого фотографически бесстрастного описания один из известнейших в то время советских журналистов начал рассказ о малоизвестном 30-летнем писателе - прикованном к постели, слепом, живыми у которого оставались только мозг и голос. И каждое утро этот мозг, преодолевая боль и смертельную безнадежность, диктовал страницы новой книги. Хотя роман "Как закалялась сталь" после публикации в журнале "Молодая гвардия" уже вышел в отдельном издании тридцатитысячным тиражом, за ним стояли очереди в библиотеках, готовилось переиздание книги, - фамилию Николая Островского мало кто знал в стране, власть которой уже превратила литературу в один из приводных ремней создания нового человека - строителя коммунизма.

Николай Островский и его секретарь

Публикация в "Правде" невероятно ускорила этот процесс. Не может не удивлять, как быстро маховик советской пропаганды, полностью отождествив героя романа Павку Корчагина с автором книги, превратил этот искусственный симбиоз в истинный символ революционной борьбы за советскую власть. Совсем мальчик, бросившийся в водоворот революции и войны за ее идеалы, раненый, простуженный, искалеченный, снова и снова вырывающий себя из беспощадных тисков болезней и физической немощи, чтобы строить новую страну, - таким со страниц произведения явился перед нацеленным на победу мировой революции обществом новый герой. "Нереальный персонаж", как еще недавно говорили, объясняя молодому автору провал его литературного дебюта, опытные рецензенты.

Но советской власти нужен был именно такой, нереальный, герой. В реальную плоть она облекла его сама. Об Островском моментально заговорили все, так же не отделяя его от Павки. И признание, награды, восторг и любовь, в большей степени предназначавшаяся художественному персонажу, именно потому, что его считали реальным и настоящим, полились на автора золотым дождем. Орден Ленина, избрание делегатом комсомольских съездов, трехкомнатная квартира в Москве и сооруженный за счет правительства Украины дом в Сочи, звание бригадного комиссара, а главное, - новые тиражи и переводы (при жизни автора роман "Как закалялась сталь" издавался 41 раз, а всего - 770 изданий общим тиражом 54 миллиона (!) экземпляров в оригинале на русском и в переводе на 75 языков народов СССР и 56 языков других народов мира) - принесли Николаю Островскому мировую славу.

Был ли причастен к созданию этого мифа сам Николай Островский?

Процитируем сказанное им в 1936 г.: "Роман - это в первую очередь художественное произведение, и в нем я использовал также свое право на выдумку. В основу романа положено немало фактического материала. Но назвать эту вещь документом нельзя. Это роман, а не биография, скажем, комсомольца Островского..." А вот как говорила об этом жена Николая Островского, Раиса Порфирьевна Островская, в интервью газете "Правда" от 26 мая 1987 г.: "Меня часто спрашивают, как у Островского появилась мысль написать книгу? Когда началась наша первая трудная зима в Новороссийске, длинными заснеженными вечерами мы просиживали возле кровати Николая. Чтобы как-то нас развлечь, он рассказывал увлекательные истории из своего недавнего прошлого: как воевал в частях Красной Армии с белополяками, как был ранен, как строил узкоколейку под Киевом... Правда, боясь показаться бахвалом, старался убедить нас, что многие эти события касаются не его лично, а другого человека. Он видел, с какой заинтересованностью мы слушали, и, как сознавался позже, тогда и возник у него замысел создать из этих эпизодов повесть для молодых".

Обратите внимание, как осторожно, без категоричных утверждений об Островском как прототипе Корчагина (через полвека тотального официального отождествления автора с литературным образом!) рассказывает его вдова, семья которой, собственно, жила на дивиденды от литературного наследия мужа. Сейчас всем известны схемы, по которым творились биографии нужных большевистскому режиму героев. А если и прорывались нотки правды (что абсолютно очевидно из приведенных цитат), их умело ретушировали или просто бесцеремонно вырезали. И кто бы посмел протестовать? Поверьте, тогда - никто.

Да и слава, право слово, наверняка тешила начинающего писателя, особенно после перенесенных им страданий. И, судя по некоторым воспоминаниям его современников, Островский, осознанно или нет, искал и стремился к славе - хотя, естественно, не ценой физической немощи и беспомощности. Не исключено, что он усматривал свое призвание именно в литературе, которую любил с детства. Наверное, это передалось от матери, Ольги Заец, - чешки по национальности (в поисках земли чехи из Моравии целыми селами переселялись на Волынь), образованной женщины, знавшей шесть языков. Она смолоду стряпала в батрачестве, а в замужестве за почти вдвое старшим ее вдовцом Алексеем Островским в одной половине дома воспитывала четырех детей, а во второй, которая называлась чайной, продавала чай, выпечку и жареную рыбу (водкой не торговала, потому что рядом стояла церковь), - что не мешало ей иногда сочинять стихи: так, для себя, для души.

Впрочем, Николай Алексеевич Островский недолго наслаждался сладким бременем славы. 22 декабря 1936 г. он умер в Москве. Там и был похоронен. Но смерть не остановила его славу, наоборот, приумножила. Тем более что сам писатель уже не мешал своим присутствием, и большевистские идеологи лепили из него что хотели - советский миф, коммунистическую легенду, революционного героя на века. Именем Корчагина и Островского называли пионерские отряды и лагеря, улицы и пароходы, о них - обоих - писали, пели, снимали кино и ставили спектакли, их рисовали и вырезали. Им - в одном человеке - человеку в буденовке и красноармейской шинели сооружали памятники, посвящали фестивали и конкурсы, открывали музеи. Шепетовка, где происходило большинство событий романа "Как закалялась сталь", стала называться городом комсомольской славы. В 1979 г. здесь соорудили величественный памятник Николаю Островскому и открыли музей - феноменальное произведение архитектуры, созданное по индивидуальному проекту, художественно-монументальное оформление которого на то время не имело аналогов. Да и до сих пор поражает самобытностью и точно отражает дух произведения и дух эпохи, в которую это произведение было настольной книгой миллионов. Не случайно комиссия ЮНЕСКО внесла этот музей в "Каталог музеев мира". Областная молодежная газета Хмельнитчины, в состав которой входит Шепетовка, называлась "Корчагінець". Украинский комсомол основал премию им. Николая Островского. Его именем даже назвали астероид.

Мало кто имел такую - до неба - славу.

Тем более удивительно, что хватило всего двух десятилетий, чтобы она исчезла как не бывало.

Правда

Потому что исчезли государство и порядок, которые олицетворял Корчагин-Островский. Фанфары замолкли, софиты погасли, под беспощадными лучами правды мгновенно увяли пропагандистские догмы, которыми наполнялись паруса коммунистической идеологии. И яркий образ борца за лучшее будущее человечества, которое Павка Корчагин отождествлял с коммунизмом, так же выцвел и поблек, потому что показался лишним сегодня, в другой стране с другими ценностями. Правда, вылезшая из-под облупленных советских декораций, оказалась далекой от идеального образа Павки, отождествленного советскими идеологами с Островским. Это УСЭ твердила, что "Островский Николай Алексеевич родился в семье рабочего... С 1915 г. работал в Шепетовке, где в 1918 году сблизился с большевиками. Во время немецкой оккупации и гражданской войны исполнял поручения подпольного ревкома. В 1919 году вступил в комсомол, пошел добровольцем на фронт, служил в бригаде Григория Котовского и Первой конной армии. В 1920 году под Львовом Островский был ранен..." А украинские исследователи творчества Г.Островского в печати 90-х годов ХХ в. сделали достоянием гласности совсем другую его автобиографию, написанную, очевидно, в 1924 г., перед вступлением в компартию.

"Родився я в 1904 р. в с. Вілії Волинської губернії, - писал Н.Островский (документ приводится на языке оригинала по публикации Ю.Мыцика в июньском номере "Кур'єру Кривбасу" за 1997 г. - С.К.) - Батько мій працював на ґуральні робітником в солодочному відділі. Там я вчивсь в сільській школі. Мій старший брат поступив у 1914 р. на ст. Шепетівку на службу помічником слюсаря в депо і ми всією сім'єю приїхали в Шепетівку. Мій батько старий, 68 л., не міг вже працювати, тоді нам з братом прийшлось працювати на сім'ю. Я поступив на роботу в буфет на станції, на кухню підносити обіди. Там я пробув до 19 року, в 1919 р. поступив на матеріяльний склад ст. Шепетівки різати дрова до паровика, де й проробивдо 20 року. Потім поступив звіте учнем помічника кочегара на електростанції, де проробив до року. Був кубовщиком на станції, в переміжку вчився в школі. В 21 році була перша конференція робітничої молоді, де я був вибраний на повітову конференцію молоді, після чого вступив в КСМУ Шепетівської організації. В серпні місяці КСМ командирувало мене в Київ до школи Залізно-дорожної (електротехничний відділ), де я був до кінця 1922 р. Опісля я був хворий кілька раз (більш 8 м.) тифом. Захворавши, приїхав в Шепетівку до батьків, де й болів. В час цей хворості в грудні м. проходила Всеукраїнська перепис КСМУ, котрій я не пройшов і механічно вибув з КСМ. Після хворості вступив в КСМУ в 1923 р., в травні місяці був посланий Окркомом КСМ секретарем Берездівської районової організації, де працював увесь 1923 рік. У вересні 23 року був прийнятий кандідатом КПБУ Берездівською парторганізацією і затверджений Окркомом КПБУ 17 січня - 24 р. Рекомендували в партію: Лисицин Миколай Миколаєвич, член КПБУ з 18 р., п.к.ч. 289188, Предрайвиконкому, Трохимів, член КПБУ з 20 р., п.к.ч. 290391 секретар Райпарткому і Панасевич, член КПБУ з 20 р., п.к.ч. 2777. В травні місяці був посланий окркомом КСМУ райорганізатором на Заславля, де й працюю до цього часу. Н.А. Островский".

А вот в письмах 1922 г. к любимой девушке Л.Беренфус - наоборот: "Люси, не считайте меня, мой друг, за мальчика, который, сидя и ничего не делая, задумал разочароваться и мечтать о воздушных замках и идеальной свободе, равенстве и братстве. Порыв этого желания жить своей мечтой бросил меня в армию в 1919 году, но я быстро понял, что душить кого-то - не значит защищать свободу, да и многое другое..."

Но частное письмо, еще и к любимой, в чьих глазах каждый юноша всегда хочет выглядеть героем, не документ. Впрочем, пусть ищут факты и строят заключения честные биографы. Вспомним лишь, что маленький Коля во времена Первой мировой дважды убегал на фронт - либо потому что война гремела слишком близко, завораживая мальчишеское воображение, либо военная косточка сказывалась: все мужчины в отцовской семье, от прадеда - русского солдата, осевшего на Волыни, - служили в армии. Но неизлечимая болезнь, еще смолоду сковавшая парня, не была следствием ранения в бою или простуды на строительстве боярской узкоколейки, как описано в романе, - колея, построенная еще при царе, работала бесперебойно. Современные медики считают, что у Островского была врожденная болезнь Бехтерева, а слепота развилась как следствие тяжело перенесенного тифа.

Новая информация снова вызвала дискуссии относительно авторства романа "Как закалялась сталь". Снова - потому что время от времени разговоры об этом возникали в литературной среде и в советское время. Но тогда, как возникали, так и угасали. А теперь въедливые критики настаивали, что ответственный редактор журнала "Молодая гвардия" Анна Караваева и заместитель редактора издательства Марк Колосов, а может, и писатель Александр Серафимович не столько отредактировали, сколько переписали произведение. Доказательства надо было бы искать, сравнив авторскую рукопись с первой публикацией. Но, например, мне в опубликованных исследованиях творчества Н.Островского никогда не встречалось ни единой копии хотя бы одной страницы авторской рукописи. Однако авторы этих публикаций утверждают, что они есть (хотя их и мало) - образцы оригинального авторского текста, малограмотного и стилистически неумелого, случайно сохранившиеся в украинских музеях и архивах (московские неохотно открывались перед украинскими исследователями, - или же исследователи не очень и стучали туда?). Следовательно, они и являются доказательствами, как и сокращенный с 700 до 395 страниц объем романа, и красноречивые детали вроде родной для уроженки Перми Караваевой "лиственницы", которую Корчагин рубит в Боярке под Киевом, где лиственница не растет. Хотя, с другой стороны, в письме к своему другу П.Новикову Островский, жалуясь на бесцеремонные сокращения текста, все же радовался: "Одно хорошо. Это вся книга моя, и никто не влеплял своего".

Николаю Островскому — 21 год

Правда, известно, что в "Молодой гвардии" сначала забраковали роман и взяли его в работу только после настойчивых просьб партийных товарищей автора. Есть данные о негативной рецензии на произведение Островского, найденной в архиве Максима Горького после его смерти. Но Островский воспринял ее как стимул к еще более добросовестной работе над собой.

Отчизна

Существует версия, что роман "Как закалялась сталь" Островский сначала написал на украинском языке. Она вызвана воспоминаниями украинского писателя Юрия Смолича: "Тепер усе це закреслено, викреслено й забуто - як не було. "Як гартувалася сталь" в першій чернетці писано (коли Микола Островський ще жив у Харкові) українською мовою. Звернути на нього увагу як на письменника підказав Григорій Іванович Петровський - через свого, в ті роки, помічника чи порученця, майбутнього вусппівського письменника Івана Кириленка (1902–1938). За якийсь час (а це вже десь наприкінці двадцятих років) рукопис - чи тієї ж чернетки, чи вже першої редакції тексту, не знаю, - потрапив до рук Івана Микитенка, вусппівського вождя. Він начисто забракував написане…"

По словам самого Островского, в 1927 г. он начал писать повесть о котовцах. Написанное прислал для уточнения товарищам в Одессу. Но почта потеряла рукопись. Исследователи не очень доверяют этой версии. Больше склоняются к мнению, что первая проба пера была крайне неудачной, - вероятно, это о ней упоминал Смолич. Может, именно поэтому Николай, уже начав слепнуть, поступил в заочный коммунистический университет имени Свердлова и буквально запоем читал художественную литературу. И, может, именно поэтому в дальнейшем решил писать на русском языке. Или, как до сих пор многие в Украине, считал, что с русским проще достичь успеха. Хотя, судя по той же автобиографии, написанной на украинском вперемешку с суржиком, русского он не знал. Если бы знал - писал бы на нем, ведь до середины 20-х годов делопроизводство в советской Украине велось на русском языке, поскольку среди руководителей и управленцев поголовно были россияне: украинцы долго не признавали власть большевиков.

Но Островский эту власть не просто признавал, - он сам хотел ею быть. Собственно, его роман - о ее жестоком становлении в Украине. И никаких сентиментов к борцам за свободуУкраины в произведении нет. Наоборот, все, что связано с национально-освободительной борьбой украинцев, описано или с ненавистью, или с насмешкой. Собственно, какая-либо национальность вообще не интересовала Павку Корчагина - только классовое происхождение.

И сегодня многим в Украине это дает основания отбрасывать творчество Островского как чуждое для нас или враждебное - но, однозначно, ненужное. Декоммунизировать его и его героя - деколонизировав таким образом наше сознание. Переименовать улицы и что там еще названо их именами. Посносить памятники. В Хмельницком это уже решено. Улицу Николая Островского переименовали. Памятник корчагинцам - мальчик в буденовке возле одной из школ в центре города - уже приняли решение снести. Не наши эти корчагины-островские - ну не наши же!

А чьи же?

Ну, отдадим все Москве. Вычистим всех до ноги из нашей истории, литературы, науки, искусства, военного дела - украинцев Гоголя, Чехова, Короленко, Мачтета, Маяковского, Беляева - потому что писали на русском; украинцев Прокоповича, Безбородько, Кочубея, Розумовских - потому что создавали Российскую империю; украинцев Боровиковского, Куинджи, Репина - потому что назывались русскими художниками; украинцев Желябова, Перовскую, гениального изобретателя космических аппаратов Кибальчича - потому что их, борцов за украинскую автономию, советская власть сделала героями как цареубийц. Их же миллионы - украинцев, служивших империям, российской и советской, и среди них есть редчайшие таланты и даже гении. Так отдадим России всех? Или же поймем, что все талантливое, созданное на нашей земле или нашими людьми, независимо от их взглядов, убеждений и государств, которым, к сожалению, в определенное время принадлежала та или иная часть Украины, - и наше тоже? Может, не героическое, может, противоречивое, но все равно - наше? Достойное изучения, интересное для туристов, а главное - обогащает нашу культуру и - несмотря ни на что - возвеличивает наш народ?!

Николай Островский и его творчество - из этого ряда. Это понимают в Шепетовке. При власти там сегодня "Свобода", но Островский - вне политических споров. Не идет речь ни о смене названия улицы, ни о каких-либо посягательствах на музей (как это было в 1990-х, когда в уникальном музейном помещении открыли... ночной клуб). Другое дело, что работники музея хотят концептуально изменить экспозицию, дополнив "витринную" советскую историю документами истории скрытой - о российской оккупации Украины, Голодоморе, репрессиях. За помощью в частичной реэкспозиции обратились к одному из руководителей авторского коллектива, создававшего музей, - А.Гайдамаке. И тот согласился помочь. Бесплатно!

Жители города звонят и заходят: "Если поддержка нужна - говорите, мы музей не отдадим". Островский для них - больше, чем земляк, и больше, чем писатель. Это - несмотря ни на что - их слава. Символ эпохи, соединившей добро и зло.

Осуждать его сегодня за то, что он был плодом своего времени? Искать объяснения, почему стал большевиком, а не петлюровцем? На поверхности лежит простой ответ, предостерегающий и нас, нынешних: чья власть - того и язык. Не исключено, что первая неудачная проба пера, сделанная на родном языке, и, возможно, нетактичная реакция кого-то из украинских писателей унизили молодого нервного честолюбца и навсегда отвернули его и от написания украинских произведений, и от общения с отечественными литераторами. Вероятнее всего, что на русский Островский перешел в середине 20-х, когда почти поселился в больницах и санаториях крупных городов, а окончательно - когда начал на русском писать. Вряд ли это определило бракосочетание в 1926 г. с Раисой Мацюк из Новороссийска, на улицах которого, кстати, тогда преобладал украинский язык. Ведь семья жены была родом из родной волынской Вилии.

Между прочим, в автобиографии Островский не вспоминает о своей учебе в Высшем начальном училище в 1917–1919 гг., когда власть в Шепетовке принадлежала Украинской Народной Республике, потом - гетманату Павла Скоропадского и снова УНР. Что и не удивительно - знал, в какую партию вступает. А вот воспоминание об этом его бывшей учительницы М.Рожановской проливает свет на кое-что в характере будущего писателя: "Я пояснила хлопцеві, що тепер в Україні відкриваються школи, в яких викладатимуть рідною мовою. Він одразу ж попросив книгу українською мовою. Я дала йому підручник з історії культури і дозволила взяти додому. …Читали біографію Тараса Шевченка і його "Кобзар". На Колю справило величезне враження життя цієї великої людини. Він сказав: "Багато страждав він і мучився, а все-таки досяг свого і став відомим усьому світові письменником, якого всі читають, люблять і завжди читатимуть і пам'ятатимуть".

Не тогда ли было посеяно зерно любви к писательству и стремление именно на этой стезе прославиться?!

А что слово Шевченко с того времени навсегда проросло в его сердце - истина, через многие годы, в 1987-м, подтвержденная его женой. "Поки він ще бачив, у важкі для себе хвилини завжди читав "Кобзар" Тараса Шевченка, - вспоминала Р.Островская. - Особливо любив поему "Катерина". Ніколи не розлучався з цією книжкою, скрізь возив її з собою. Від постійного читання вона обірвалася, зосталася без обкладинки (сейчас книга хранится в музее Островского в Шепетовке. - С.К.) Коли біль ставав нестерпним, починав співати улюблені пісні: "Дивлюсь я на небо", "Як умру, то поховайте" та інші. Казав, що вони допомагають хоч на мить повернутися в ті дні, коли він був повним сили й здоров'я парубком".

Поэтому кто знает, осознавал ли Островский себя украинцем. Но что лечили его только родное слово и украинская песня - факт.

Дух

Впрочем, литературное наследие Николая Островского несет в себе значительно больше, чем прямолинейный политический аспект. Поскольку он - о победе над невероятно сложными обстоятельствами, преданности идеалам и мужестве жить даже в невыносимых условиях, не предавая себя, - о том, чему нет границ ни территориальных, ни ментальных. Именно этой силой была наполнена каждая страница произведения. Не удивительно, что его читали и им восхищались миллионы. И не только просоциалистически настроенные патриоты в кубинских горах или вьетнамских лесах, но и преданные "идеалам империализма" японцы, которые, несмотря на еще свежий акт о капитуляции во Второй мировой войне, поставили на сцене токийского театра пьесу по этому роману. Чтобы, капитулировав, - не сдаваться. Да и китайцы, двигаясь сейчас, скорее, по рельсам капитализма, чем по светлому социалистическому пути, вдруг на рубеже веков сняли 20-серийный телефильм именно о Павке Корчагине. Снимали, кстати, здесь, в Украине, в родных местах Николая Островского. Сериал, говорят, получился очень даже китайским и стал кинохитом конца тысячелетия в самой многолюдной стране мира, а Павка Корчагин вновь - любимым героем новых миллионов.

Поэтому не суть важно, воевал ли Островский на войне. Основное, что он - победил. Отчаяние, уныние, годы на грани жизни и смерти, которые даже самого сильного делают слабым. А его - не одолели.

Что держало на свете его - "маленького, блідого, що навзнак лежав у далекій халупці в Сочі, сліпий, нерухомий, забутий"? Слабость? Злость? Честолюбие? Или просто физическая невозможность поднести к виску пистолет?

Дух. "Дух, що тіло рве до бою", как писал такой же одухотворенный и такой же измученный Иван Франко.

Он не мог поднять руку - а поднимал на борьбу миллионы. Словом. Верой. Собственным примером, который стал образцом для всего мира.

"Зумій жити і тоді, коли життя стає нестерпним. Зроби його корисним", - такое завещание оставил Николай Островский. И доказал это своей жизнью. И вдохновляет на это других, кого тоже не баловала судьба. В музее Островского целая экспозиция посвящена людям, сумевшим преодолеть увечья или болезни: В.Коробкину, который писал картины, держа кисти пальцами ноги; Л.Михайловой, которая рисовала, держа карандаш в зубах; Л.Лисайчук, у которой ампутированы руки, но она очень хорошо вышивает, и другим, таким же несокрушимым. К сожалению, российско-украинская война ежедневно расширяет эту экспозицию.

…Среди печальных информационных телесообщений об убитых и раненых в АТО наших бойцах как-то затесался оптимистичный сюжет. О возвращении с лечения Юрия Весельського, одного из первых раненых наших парней, оставшегося в 21 год без ноги. Его встречали в Борисполе родные, друзья и журналисты, - а он аж сиял молодостью и здоровьем и едва не подпрыгивал от счастья на своем протезе.

Жаль, что такие сюжеты нечасты в нашем информационном пространстве. Хотя эта сторона войны - физическая, психологическая, социальная реабилитация пораженных ею - должна была бы постоянно находиться в поле зрения нашего общества. Более того: уже давно должна быть разработана и ежедневно воплощаться в жизнь государственная программа возвращения к полноценной жизни всех искалеченных войной. Если бы она была - продуманная, системная, глубокая, - в ней неизбежно нашлось бы место для примеров. Для людей, которые перенесли в жизни не меньше страданий и испытаний - и не сдались, а победили. Их - таких - немало вокруг. Их еще больше в нашей истории. И один из самых ярких среди них- Николай Островский.

Так следует ли отказываться от его литературного наследия и от него самого? Особенно сейчас, когда снова война, когда за революционные идеалы, за свободную и независимую Украину гибнут лучшие ее дети. Когда тысячи молодых и красивых в один миг теряют ноги, руки, здоровье - только потому, что любят свою страну и защищают ее. Азарт боя и товарищи рядом помогают им забыть об увечье или уродстве. Но когда они остаются наедине с собой и неистовствуют от боли и отчаяния - им нужен кто-то старше и мудрее, кто пережил подобные страх и безысходность. И выжил. И победил.

Тот, кто с тихих белых страниц книги, делавшей бессильных - сильными, равнодушных - страстными, циничных - идейными, говорит: "Никогда не сдавайся, друг. Так закаляется сталь".