Незамеченный Эзра Паунд

Читая сегодняшнюю многословную поэзию, прозу, публицистику, я все чаще вспоминаю Эзру Паунда с его лаконизмом и точностью. Полученная многими нынешними авторами еще в школе привычка писать побольше, чтобы текст казался более убедительным, со временем начинает над ними, прямо говоря, издеваться. То, что можно выразить точной фразой, высказывается целым абзацем, а на то, что требует абзаца, пишется целая статья. Работая редактором в информационном агентстве, я каждый день должен был из десяти абзацев присланного корреспондентом текста сделать четыре, переписать заголовки, сместить акценты, расставленные автоматически или же не расставленные вообще. Но ведь не заставишь каждого корреспондента перечитывать раннего Паунда и интересоваться его эстетическими взглядами.

Не так давно исполнилось сорок лет со дня смерти Эзры Паунда (1885–1972) - литератора, критика, возможно, крупнейшей фигуры мирового модернизма, одного из наиболее авторитетных теоретиков эстетики в ХХ в. Все это так. Но понимание жизни и творчества Паунда требует, самое меньшее, политического совершеннолетия, в нашей стране явления, мягко говоря, немассового. Вместе с тем всюду слышны активно растиражированные голоса разных публицистов без биографии и иногда даже без лица, которые больше всего боятся любых проявлений радикализма. Хотя для вдумчивого человека очевидно, что радикализм сам по себе отнюдь не страшен, как не страшен хирургический скальпель, кроме тех случаев, когда используется как оружие для убийства. Боюсь, что в обществе, которое необдуманно спешит обозвать фашистами тягнибоковскую "Свободу" и зачитывается историческими экскурсами Олеся Бузины с их бесконечными фактажными ошибками, Паунда правильно воспринять не смогут. Он сложный, был плохим семьянином, много лет провел в психиатрической больнице. Он даже стихи писал на туалетной бумаге, так как в тюрьме, где тоже пришлось побывать, другой не было. А в нашей стране привыкли литературу ХХ в. считать литературой довольных собой кабинетных писателей, пользующихся пансионатами и дачами Союза писателей, не отказывающихся повторять "единственно правильные" аргументы в дискуссиях на страницах писательских изданий и неизменно находящихся в оппозиции к духу времени.

Паунд был совершенно другим. В 1912 г. он сформулировал основы нового эстетического направления - имажизма (не путать с есенинским имажинизмом, который был попыткой наложить гребень концептуальности на дикие кудри неукротимого русского гения). Имажисты - среди них Хильда Дулитл, Уоллес Стивенс, Вильям Карлос Вильямс, частично Томас Стернз Элиот - выступали против романтической наивности классической поэзии, позволявшей себе быть до невероятности размытой, приблизительной, нечеткой. Возможность продуцировать образы, которые не несли в себе конкретного наполнения, была едва ли не главным вдохновением критикуемой имажистами классической поэзии. Паунд и его единомышленники взяли за принцип использовать в поэтическом творчестве будничный язык и максимально точные слова для описываемых картин, отказ от любых нечеткостей и непонятностей, максимальную концентрацию содержания. Имажисты, желая избавиться от пустословия, писали очень точные, исчерпывающе лаконичные, подобные математическим формулам стихи. Вот пример такого стихотворения, написанного Паундом в 1913 г., - "На станции метро":

В толпе безликой появились эти лица

На черной влажной ветке листья.

Это, скорее, картина, чем стихотворение. Максимальная визуализация образа. Эти две строки Эзра Паунд писал целый год, - найти именно такие слова было нелегко. Первоначальный вариант стихотворения, состоявший из тридцати строк, был написан довольно быстро, но год ушел на его форматирование до двух строк. Паунд испарял из текста все лишнее, вычищал следы любых многоэтажных и неоднозначных метафор. Лицо - лепестки. Все. Картина готова.

Эзру Паунда ценили за его помощь другим молодым литераторам. Хемингуэй писал: "Паунд - выдающийся поэт, который посвящает поэзии не более пятой части своего времени. Остальное время у него занимают попытки улучшить жизнь - творческую и материальную - его друзей. Он защищает их, когда они подвергаются нападкам. Он пробивает им дорогу в журналы и освобождает из тюрем. Он дает им деньги взаймы. Он продает их произведения. Он пишет о них статьи. Он знакомит их с богатыми женщинами. Он убеждает издателей взять в печать их книги. Он сидит с ними ночами, когда они говорят, что умирают. Он платит за их лечение и отговаривает от самоубийства". В 1914–1916 гг. Паунд помог Джойсу опубликовать частями в журнале "Эгоист" "Портрет художника в юности", а потом и все произведение отдельной книгой. В 1915 г. он протолкнул "Любовную песнь Дж. Альфреда Пуфрока" будущего лауреата Нобелевской премии по литературе Томаса Стернза Элиота в журнал "Поэзия". Заметить в текстах Джойса и Элиота проявление незаурядного литературного дарования в те годы не был способен практически никто. Открыл этих писателей миру именно Паунд. В значительной степени открыл он и Эрнеста Хемингуэя и Роберта Фроста.

1920-е. В это время Паунд много думал о причинах и следствиях Первой мировой войны и пришел к выводу, что главная вина в этой войне лежит на финансовом капитализме, эффективным противодействием которому должен был стать фашизм. Он сблизился с итальянскими фашистами, лично познакомился с Муссолини, написал целый ряд книг, посвященных экономическому обоснованию фашистской идеологии. Со временем Паунд начал писать антисемитские статьи для итальянских газет, а во время Второй мировой выступал на итальянском радио. Все это стало причиной того, что в 1945 г., после окончания войны, Эзра Паунд был арестован американской оккупационной властью, сослан в США, где его признали психически больным и заключили в Госпитале св. Елизаветы, откуда поэт освободился только в 1958 г. Паунд сразу же выехал в Италию, где чувствовал себя в большей безопасности.

В 1967 г. к Паунду в Венецию приезжал Аллен Гинзберг, американский поэт-битник, известный своими левыми взглядами. В разговоре с ним первооткрыватель Джойса и Хемингуэя признался: "Самой большой моей ошибкой была идиотская провинциальная антисемитская предубежденность, которая все и испортила". Тяжелое признание. Паунд не любил признавать собственные ошибки и предпочитал лучше отсидеть в тюрьме, чем признаться в них. Умер он 1 ноября 1972 г. во сне из-за кишечной непроходимости.

В Украине произведения Эзры Паунда почти не переводились. Долгое время ему просто не давали войти в украинскую литературную жизнь: поэт-модернист, экспериментатор, да еще и с фашистским прошлым - нет, такие фигуры сквозь фильтр соцреалистической литературной критики не проходили.

Впрочем, постсоветская литературная критика в Украине также отказывается замечать Паунда, который интересен разве что для ряда переводчиков-любителей, публикующих в Интернете свои не совсем удачные переводы произведений автора имажистского метода, добавляя в чистую воду паундовской образности мутную смесь несвойственных этому поэту философских символов.

Невосприятие Эзры Паунда, нечувствительность к его поэзии - симптомы не сильно обнадеживающие. Пора от них избавляться.