"К инклюзии должно быть готовым общество"

Сначала Олесина судьба складывалась так, как и судьбы многих других детей с инвалидностью: специализированная школа, дальше - безвылазное сидение дома, без надежд и перспектив. Прошло десять лет. Сначала мама, а потом и муж всячески оберегали ее от мира. Но однажды на встрече выпускников бодрая и активная Олеся узнала от бывших одноклассников о компьютерных курсах для незрячих, и все в ее жизни стало меняться с сумасшедшей скоростью. Олеся основала общественную организацию, занимающуюся людьми с инвалидностью по зрению. Стала тренером-реабилитологом и получила два высших образования.

Мы встретились с Олесей возле метро - решили поговорить, прогуливаясь по парку. Она быстро сложила свою белую трость и взяла меня под руку, солнечно улыбаясь. О том, что Олеся меня не видит, я совершенно забыла, когда мы разговаривали.

"Некоторые незрячие люди стыдятся трости, - начала разговор Олеся. - А не стыдно подойти к ступенькам и ногой нащупывать, где они начинаются? Не стыдно выставлять руку вперед, голову класть на грудь (чтобы не травмировать лицо) и идти "крабиком"? А я взяла трость, выпрямила плечи и пошла в метро. Когда я прохожу турникеты, на пропуске меня спрашивают: "Вам нужна служба сопровождения?". Я говорю: "Нет, благодарю. Но если молодой красивый мужчина, то я с радостью!". Они хохочут: "Нет, - говорят, - вас проведет наша уборщица". - "Ну хорошо, - говорю, - сделаю ей приятное, пройдусь с ней".

- Олеся, как вы стали активисткой, общественным деятелем, который защищает права людей с инвалидностью по зрению и занимается их реабилитацией?

- Как в советском фильме "Служебный роман": "Ее выдвинули на общественную деятельность, теперь задвинуть не могут". Чтобы не сидеть дома и как-то развиваться, я пошла на компьютерные курсы для незрячих "Окно в мир". Осталась там работать. А со временем стала руководителем.

Лет девять назад я поехала на физкультурную реабилитацию от украинского центра "Инваспорт". Затем подала свою кандидатуру на должность тренера культурно-массовых мероприятий и после того уже стала организовывать разные мероприятия для незрячих людей, в частности и физкультурно-спортивные лагеря, которые финансирует "Инваспорт". Раньше мы ездили в Евпаторию, - там у нас была база. Теперь организовываем лагеря в Карпатах.

У нас интересные занятия, активная физическая реабилитация: начинаем с зарядки, дальше - тренажерный зал и ориентирование в пространстве, скандинавская ходьба, зимой - лыжи и т.п.

Незрячие люди ведут малоактивный образ жизни, немногие из них знают, что можно заниматься спортом и даже стать чемпионом. В наших лагерях обычно принимают участие 60 человек: 20 тренеров (среди них есть и незрячие) и 40 участников. И когда люди видят, чего могут достичь, - это сильная мотивация!

Кроме квалификации тренера, я получила два высших образования в КНПУ им. Драгоманова. Имею дипломы тифлопедагога (педагог, который учит незрячих) и реабилитолога. Подвиг меня на это профессор Георгий Цейтлин, который преподавал на наших компьютерных курсах. Он всегда говорил: "Леся, надо учиться!". Сам он потерял зрение в 33 года, но не сдался, не опустил руки, преподавал для нас.

- Были ли в университете, где вы учились, специальные условия для людей с инвалидностью?

- Нет, конечно. Распечатку всем дали. Читай, а не видишь - пусть тебе кто-то читает. Мне помогали читать одногруппницы, дома - мама и муж. А рефераты и все остальное я писала на компьютере. Потом вообще приспособилась: дали нам на занятиях ксерокс, я его отсканировала, перевела в Word и читаю.

- Интересное название у вашей общественной организации - "Современный взгляд".

- Да, очень много закодировано в этом названии. Мы хотели обратить внимание на то, что мы не просто люди с инвалидностью по зрению. Было несколько вариантов названия. Подружка предложила "Современный взгляд". Это и взгляд на жизнь, и позиция, и мнение, и взгляд глазами.

- Как семья относится к тому, что вы постоянно заняты общественной работой?

- Уже привыкли. Десять лет назад у меня была неприятная ситуация. Я похоронила ребенка. И после того наступила ужасная депрессия. Профессор Цейтлин и друзья втянули меня в работу. Я тогда погрузилась в нее с головой. Чего только не придумывала, да и теперь генерирую идеи. Многие из друзей смеются: она придумывает, а мы делаем!

Мне помогали друзья, зрячая мама моей подружки. Совместно запустили несколько акций, первая была в
2013-м и называлась "Жизнь - это движение". Мы изготовили небольшие яркие информационные буклеты для водителей. Там были советы, что делать, как вести себя, когда ты видишь на улице незрячего человека с тростью. Например, когда на улице дождь, то машина должна остановиться перед "зеброй" и посигналить, что можно переходить. Многие водители просто машут головой или рукой в таких случаях. Но мы этого не видим.

В ПДР есть пункт, что незрячий человек может перейти дорогую в любом месте, подняв трость вверх. Просто на это нечасто обращают внимание. Мы предложили ГАИ: давайте вместе с вашими работниками прямо на дороге будем раздавать эти буклеты. Сделали так в 15 регионах Украины в один день. Охватили Донецк, Луганск, Харьков, Львов, Житомир, Киев...

- Как водители и гаишники это воспринимали?

- Для гаишников это была просто работа. Я, например, "патрулировала" в центре города возле станции метро "Кловская". Со мной был очень вежливый работник ГАИ, он останавливал машину, подводил меня за руку к ней и говорил водителю: "Сейчас, подождите, девушка вам все расскажет". Многие водители с пониманием относились к нашей акции, брали буклеты и улыбались. Но сначала, когда их останавливали, удивлялись: "Что мы нарушили?". Было очень приятно, когда водитель одной из остановленных в Киеве машин сказал: "А в меня уже есть такой буклет, мне его во Львове сегодня утром дали".

Потом было еще несколько акций. Ко Дню людей с инвалидностью мы писали письма в областные государственные администрации. В конверт вкладывали два текста: написанный шрифтом Брайля и обычным шрифтом. Акция назывались "Информационная доступность - путь к согласию". Мы писали, что сайты государственных органов практически недоступны незрячим, что документы на стендах почему-то пишутся таким шрифтом, что люди с инвалидностью по зрению не только не увидят, где они висят, но и не смогут их прочитать.

Многие ответили на наши письма: мы понимаем, прислушаемся, мы сделаем, искренне благодарим за то, что напомнили об этом. А кто-то написал: "Так увеличьте шрифт на компьютере, нажмите Ctrl плюс что-то там еще…". Помогите себе сами, одним словом.

- Вы инициировали издание детских книг шрифтом Брайля.

- Да, мы издали сказки. Все началось пять лет назад. Я тогда работала в межобластной вечерней специальной школе для слепых и слабовидящих детей. Однажды мама привела к нам слабовидящего мальчика. Ребенок - во втором классе, но уровень знаний, умение формировать предложения, общаться были очень низкие. Мы с подружкой каждый вечер выбивали для него карточки шрифтом Брайля. А потом начали искать книги. И поняли, что хороших детских книг шрифтом Брайля почти нет.

Мы решили найти благотворителей и своими силами их печатать. Это был май 2014-го. У меня есть знакомый художник и бизнесмен Сергей Поноченюк. Он сказал: "Хорошо, Леся, но ты понимаешь, в стране война, никто не даст денег на книжки для слепых детей". Однако организовал аукцион, выставил на нем свою картину, а вырученные деньги отдал нам. На них мы и напечатали первые книги. Буквально десять штук. До тех пор все книги для незрячих издавались с серой обложкой и черными буквами (все равно, дескать, не видят). Но мальчик, для которого мы начали все это делать, видел цвета. И у меня родилась идея сделать книжку яркой, разноцветной, привлекательной. На обложке поместили иллюстрацию Сергея. Он вообще отдал нам бесплатно много своих иллюстраций.

Из некоторых своих картин Сергей заказал рельефные копии. Незрячие дети могут их пощупать, а потом послушать аудиосопровождение и понять, какие эмоции хотел передать автор. Например, картина, на которой изображен автомобильчик. На аудиозаписи можно услышать двигатель автомобиля, узнать, что он не обычный, а космический, что он в шляпке и, кажется, вот-вот полетит в космос. Такая атмосферная эта озвучка!

А потом мы начали печатать книжки двумя шрифтами: и Брайля, и обычным, чтобы их могли читать и слабовидящие дети, и те, у кого нет проблем со зрением. Они даже могли бы читать одновременно одну книжку на двух, в инклюзивном классе.

- Сейчас все говорят об инклюзивном образовании, о толерантности. Вы чувствуете изменения?

- Трудно сказать. Много говорят, много вроде бы и делают, но если посмотреть масштабно на ситуацию, то она сейчас ведет в никуда. С одной стороны, хочется верить, что государственная политика относительно инклюзии, толерантности приведет к хорошим результатам, и все будет хорошо. С другой - я вижу незрячих детей, которых два года назад забрали из специализированной школы в инклюзивную, потому что мама вдохновилась, а потом ребенок перестал ходить в эту инклюзивную школу и почти два года просидел дома.

Прежде всего к инклюзии должно быть готовым общество. Надо делать все очень постепенно и не таким образом. Мамы детей с инвалидностью иногда бросают работу и идут работать в тот инклюзивный класс, в котором учится их ребенок. А что делать тем, кто не может бросить работу?

Непродуманное инклюзивное образование, когда школы не готовы, а у родителей нет выбора, может привести к снижению уровня образования незрячего ребенка. Это мое мнение.

- Потому что не созданы специальные условия?

- Потому что не созданы комфортные условия. Власть обязана обеспечить детей с инвалидностью всем необходимым для первого класса: и учебниками, и тетрадями, и грифелем с доской для письма шрифтом Брайля (а он стоит 700 гривен). В специализированных школах все это есть. А кто должен обеспечить этим инклюзивные школы? Родители? Когда у тебя ребенок, который не видит, ты изо всех сил бьешься, чтобы хоть что-то ему дать. О какой инклюзии можно говорить, если собрать незрячего ребенка в школу стоит не тысячу, а тысячи гривен?

Вот сейчас у нас реформа - Новая украинская школа. Новые программы, учебники. Об этом очень громко говорят. А учебников шрифтом Брайля для новой школы не напечатали. В последний раз для слабовидящих детей учебники печатали в 2013-м, да и то с кучей ошибок. Потом эти книги год или два лежали на складах, а после этого их раздали детям. Служба СБУ занималась этими учебниками, были выявлены злоупотребления средствами.

Итак, учебников нет. И не только их. У незрячих детей в инклюзивной школе нет, например, тактильно-рельефного глобуса (он стоит столько, что не каждая школа может его себе купить), рельефных таблиц, схем. А в специализированных школах это все есть.

Но дело не только в глобусах и книжках. Нам всем, нашему обществу нужно изменить свои взгляды и наконец сделать реальный шаг навстречу инклюзии. Пока для меня это - модный термин, и он убивает специализированное образование.

Приведу пример. Учительница взяла в класс ребенка с инвалидностью. На родительском собрании говорит: "К нам пришел учиться инвалид. Сейчас так модно, потерпите немножко. Мы не могли ничего сделать, потому что у нас - инклюзия". Понимаете, это сознание учителя, который оправдывается перед родителями за то, что у них в классе ребенок с инвалидностью!

Пока учителя не будут говорить, что это - наш класс, и все равны, пока мы не изменим свое сознание, свое отношение, пока возле ребенка не будет ассистента, который ему будет помогать, и пока учитель не станет к этому готовым, у нас не будет настоящей инклюзии.

- Сейчас, кажется, организовываются курсы для учителей…

- Я не могу сказать, что этого нет: учителей учат, инклюзивные центры создаются, об этом очень громко говорят. Но, на мой взгляд, цель всей этой активности - не результат, а процесс: создание отчетности, что-то еще… Сколько общественные организации говорят, пишут о проблемах, - к ним не прислушиваются. Точнее, слушают, но не слышат.

Возьмем, например, Хмельницкую школу, - уже много лет у них есть инклюзивные классы, в которых учатся слабовидящие дети. Учителя работают на энтузиазме, они молодцы. Но где же инклюзия, если в таких классах только незрячие и слабовидящие, если нет учеников с проблемами слуха или опорно-двигательного аппарата? Таких детей не берут, их берет другая школа. Так где здесь инклюзия? Это обычная специализация, когда общеобразовательная школа берет людей только с определенными особенностями. И чем это отличается от специализированной школы? Я за инклюзивное образование, но параллельно и наравне с эксклюзивным, то есть специализированным.

- Олеся, что дает вам оптимизм, надежду на изменения в будущем?

- У нас все больше небезразличных людей, общественных организаций, которые тормошат власть и не дают ей расслабляться. Мы должны говорить, что власть делает не так, но не делать это за власть, не брать на себя ее функции.

Недавно мы начали проект "Друзья по переписке". В одной киевской школе проходила презентация книги писателя Сергея Лоскота "Сім казок Закрученого хвостика". Эту книгу мы издали двумя шрифтами - обычным и Брайля. Дети были в восторге. Им понравился шрифт Брайля, и они решили записать аудиописьма слабовидящим и незрячим детям. Директор школы и родители поддержали инициативу. В ответ ученики этой школы тоже получили письма. Я бы хотела, чтобы школы всей Украины участвовали в таком проекте. Чтобы сначала это была переписка детей, а потом - и общение родителей на какой-то информационной платформе. Чтобы родители незрячего ребенка не только чувствовали жалость к себе, а просто начали общаться с другими. Вот тогда начнется настоящий процесс инклюзии.