Рост ВВП на 40%: как невозможное сделать возможным?

Недавно правительство задекларировало планы роста ВВП за пять лет на 40%. Это вызвало дискуссии в обществе: возможно ли это и за счет чего? Ведь после рекордного роста ВВП при президентстве Л.Кучмы подобного скачка не было уже 15 лет. Хотя и следующие президенты и правительства принимали амбициозные программы, стратегии и т.п. Но им не суждено было сбыться. Насколько реальны планы нынешней власти и ее правительства?

Прежде всего следует отметить, что в последнее время в мире все четче проявляется поляризация взглядов на положительное и критическое отношение к показателю ВВП. Думаю, что в Украине тоже пора по-новому посмотреть на ВВП как на показатель оценки успешности экономики и эффективности власти.

Сначала о положительном отношении к ВВП. С позиций экономической теории утверждать, что его рост за пять лет на 40% невозможен, было бы некорректно. Такие темпы роста ВВП вполне реальны, особенно после кризисов и в периоды инновационной модернизации. С позиций экономической практики что-то подобное утверждать тоже нет оснований. Ведь отдельные страны продолжительное время демонстрировали такие показатели, в частности, Китай, Япония, Корея, Индонезия, Тайвань, Таиланд и другие.

Не менее ценен и отечественный опыт обеспечения роста ВВП за 2000–2004 гг. кумулятивно на 49,5% со среднегодовым темпом 8,4%. Главный секрет успеха тогда заключался в эффективном сочетании двух важных факторов. Первый - мобилизация использования существующих производственных мощностей экономики. Второй - проведение эффективных экономических реформ.

Что есть в распоряжении нынешней власти? Что касается первого фактора, то надо признать, что мощности предприятий промышленности, энергетики, транспорта, сельского хозяйства и других отраслей сейчас значительно меньше, чем были в середине 90-х годов прошлого века. Относительно второго фактора, то нынешняя власть во главе с президентом В.Зеленским тоже настроена на реформы. Однако потенциал мотивационно-эффективных реформ в значительной степени исчерпан. Имеются в виду прежде всего приватизационные, предпринимательские, регуляторные и другие реформы. Например, проведение приватизации в сфере агропромышленного комплекса в конце 90-х годов позволило получить за 2000–2004 гг. прирост сельхозпроизводства в среднем за год на 6%, а в перерабатывающей (пищевой) промышленности - на 16,4%. На сегодняшний день около 80% экономики уже обеспечивает частный предпринимательский сектор. Поэтому рассчитывать на такой же эффект от частной собственности и предпринимательства уже сложно. Это же касается и других реформ.

Вместе с тем нынешнее правительство задекларировало свое видение точек роста. Такими точками названы: легализация игорного бизнеса; массовая приватизация, включая нефтегазовый комплекс и железную дорогу; открытие рынка земли; льготное ипотечное кредитование; IT-сектор и иностранные инвестиции. Но эти точки роста слабо коррелируют с объемами и динамикой ВВП.

Например, что может дать игорный бизнес для ВВП? Его либерализация может увеличить доходы госбюджета максимум на 10 млрд грн. Это мизер для трехтриллионного ВВП. Тем более для задекларированного роста экономики.

Это же касается и ІТ-сектора. Объемы его экспорта могут составить приблизительно 6 млрд долл. в год. С учетом импорта программного обеспечения (софта) чистое сальдо для экономики - около 4 млрд долл. Это тоже мизер для ВВП. С таким уровнем капитализации эта отрасль даже через десять лет не сможет быть драйвером экономики. Ведь Украина по уровню развития IT-отрасли находится в четвертой десятке стран. Лидерами являются Индия (экспорт на 100 млрд долл.) и Китай (40 млрд), с которыми Украине конкурировать на мировом рынке ІТ нереально.

Далее. О какой массовой приватизации может идти речь? Она практически завершена. А оставшиеся объекты - обесценились. Так, Одесский припортовый завод, за который когда-то инвесторы обещали 1,5 млрд долл., в 2017–2018 гг. не смогли продать даже за 150 млн. Подобный перечень можно продолжить. И не случайно ли за последние пять лет планы по поступлениям от приватизации выполнялись на 10–15%?

Еще более призрачным выглядит открытие рынка земли: здесь речь идет о механизме функционирования, а не об источнике финансирования. Рынок земли нельзя приравнивать к приватизации госпредприятий: это разные вещи. (Об этом детально в статье автора "Рынок земли: как вывести его из ступора?" в ZN.UA №34 от 14 сентября 2019 г.)

В отношении льготного ипотечного кредитования существует ряд банковских и отраслевых проблем. У банков нет достаточных и "длинных" ресурсов для ипотеки. Сектор строительства жилья, который можно стимулировать с помощью ипотеки, составляет пока 2–3% ВВП. Даже его удвоение не будет способствовать заметной динамике в масштабах всей экономики.

И наконец об иностранных инвестициях. Это не снег с неба и не манна небесная. Анализ международного движения капиталов свидетельствует, что в мире есть два основных вектора направления капитала: первый - на высокодоходные и ликвидные проекты, обычно в развивающиеся страны; второй - для капитализации, как правило, в страны-гавани, в частности, в США, Канаду, страны Западной Европы. Ни первое, ни второе, к сожалению, не касается Украины. Чтобы рассчитывать на большой приток капитала, нашей стране надо или создать чрезвычайно привлекательные условия (инвестиционный климат и имидж), или предложить и гарантировать высокодоходные проекты. И первое и второе очень непросто. Это не получилось, при всем желании и всех декларациях, у предыдущей власти. Так, за 2014–2018 гг. чистый отток иностранных инвестиций суммарно составил 24 млрд долл. Учитывая состояние войны, это будет сложно сделать и новой власти. И здесь не все будет зависеть от нее.

Мировой рынок прямых иностранных инвестиций очень монополизирован. Всего 20 стран мира получают около 80% всех инвестиций, а оставшиеся 20% достаются 183 странам (см. рис. 1). Но среди последних есть 33 страны с рейтингом А-ААА, которые привлекают около половины из этих 20% инвестиций. Из оставшегося значительную часть получают 73 страны с рейтингом В-ВВВ. Остальные 77 стран конкурируют за последние "крохи" инвестиций. И эта тенденция не меняется уже 20 лет!

ZN.UA

Все годы независимости Украина находится в третьей группе второго эшелона наименее привлекательных для инвесторов стран. Это надо понимать хотя бы для того, чтобы действовать адекватно. Ведь с каждым годом доля Украины в мировых объемах инвестиций сокращается и в 2017 г. составляла уже менее 0,1%. Особенно беспокоит крайне низкая инвестиционная активность главных торговых и дипломатических партнеров Украины, ведь в другие страны мира они вкладывают большие объемы прямых инвестиций. Но Украину как дружественную, перспективную страну с емким рынком они почему-то обходят десятой дорогой (см. рис. 2). Больше всего удивляет отсутствие интереса к Украине со стороны Германии, Польши и США. О каких миллиардах инвестиций от арабских шейхов, китайских госкорпораций или американских ТНК можно говорить, если не инвестируют страны ЕС, с которыми Украина заключила Соглашение об ассоциации и зоне свободной торговли?

ZN.UA

Итак, привязка планов роста ВВП на 40% к тем точкам роста, которые задекларировало правительство, выглядит довольно сомнительной. Указанные точки роста являются преимущественно виртуальными и не способны обеспечить такой прогноз. Вместе с тем существуют другие возможности для ускорения роста экономики. Они более существенные и реальные. Главное, как их задействовать?

Первая - детенизация экономики. Наиболее значительным источником роста ВВП, без больших дополнительных затрат, является детенизация экономики. Снижение уровня экономики в "тени" до 10% - среднего по ЕС, позволило бы значительно приблизиться к задекларированному прогнозу. При президентстве Л.Кучмы, благодаря дерегуляции экономики, снижению налоговой нагрузки, либерализации фискальных, регистрационных, лицензионных, разрешительных, сертификационных режимов и процедур, за 2000–2004 гг. из "тени" удалось вывести 7% экономики. Ведь в 90-е годы под сильным давлением кризиса экономика была глубоко загнана в "тень". Но за следующие 15 лет ситуация здесь практически не изменилась (см. рис. 3).

ZN.UA

Таким образом, возможности детенизации экономики остаются еще очень большими. Арсенал возможных механизмов этого процесса тоже немалый. Прежде всего это защита собственности. Проблема в том, что чем больше в украинской экономике утверждалась частная собственность, тем масштабнее росли риски для нее. Рейдерство уже перекинулось с крупного бизнеса на средний, а затем и на малый. Стали захватывать даже поля фермеров, торговые ларьки предпринимателей, земельные участки застройщиков, аптеки, заправочные станции, офисы и квартиры и т.п. Парадокс: если при президентстве Л.Кучмы приватизация служила мощным механизмом мотивации экономического роста, то в последние десять лет все наоборот, - посягательство на собственность провоцировало тенизацию экономики, тормозило ее развитие и даже подталкивало к кризису. И это сказывалось не только на ВВП, но и на инвестициях, которые не приходили, а убегали, и на капитале (доходах), который не инвестировали, а прятали в офшорах. Это также вынуждало к миграции уже не только инженерно-техническую, но и интеллектуальную рабочую силу.

Вторая возможность - дерегуляция бизнеса. Речь идет прежде всего о среднем и особенно малом бизнесе. Ведь в развитых странах (ОЭСР) малый бизнес дает свыше половины ВВП и является общепризнанным драйвером инновационной модернизации экономики. В Украине доля малого бизнеса (всех его форм) застыла на одном месте - на уровне 10–15% от ВВП (см. рис. 4).

ZN.UA

Казалось бы, в последнее время кое-что сделано для облегчения ведения бизнеса. Так, в рейтинге Всемирного банка в 2019 г. Украина поднялась на 71-е место с 152-го - в 2012-м. Но почему экономика, и особенно малый бизнес, в стагнации? Очевидно, потому, что фискальные индикаторы, заложенные Всемирным банком в оценку легкости ведения бизнеса, не отражают украинскую реальность. Со своей стороны, бизнес и инвесторы реагируют не на рейтинг, а именно на эту реальность.

Поэтому вопрос должен стоять значительно масштабнее - о повышении доверия бизнеса (инвесторов) к украинскому государству. Сегодня это можно отобразить через индекс инвестиционной привлекательности страны. Пока он очень низкий - всего 2,85 из 5 максимальных, что ниже, чем было в 2004 г. (3,2). Поэтому власти надо думать не просто о фискальных или других экономических, но и об административных реформах на пользу бизнесу. Вопрос должен стоять радикально: надо закрепить императив приоритетности малого бизнеса во всех сферах экономики и общественной жизни.

Серьезной проблемой является поиск источников инвестирования развития малого бизнес. Здесь все сводится к распределению доходов населения. Если их направлять преимущественно на уплату налогов, то на инвестиции уже мало что остается. Сейчас украинцы платят в бюджеты всех уровней вдвое больше, чем корпоративный сектор платит налогов на прибыль. В странах, где успешно развивается малый бизнес, все наоборот. Возможно, здесь целесообразно применить инвестиционно-мотивационную двухступенчатую шкалу ставок налогов. Такая шкала действовала в 2000–2004 гг. и до сих пор используется в России. Там при годовом доходе до 0,5 млн руб. ставка подоходного налога составляет 13%, а свыше этой суммы - 23%. Конечно, условием такой налоговой поддержки должно быть обязательное инвестирование оставленной доли дохода.

Третья - углубление реформ. В украинском обществе остается серьезный запрос на реформы для роста экономики. Прежде всего это касается антикоррупционной реформы. По подсчетам специалистов, ежегодная коррупционная нагрузка на экономику достигает 5–7%. Это реальный потенциал для роста ВВП. Хотя расходы на антикоррупционную реформу пока достаточно высоки, но ее эффективность довольно низкая. Так, за последние три года в Украине создано пять антикоррупционных органов (НАПК, НАБУ, САП, ВАСУ и ГБР) с бюджетными расходами на их содержание в пределах 3–5 млрд грн в год. Но уровень коррупционности экономики, по оценкам международных рейтингов, не снизился. Вместе с тем рост ВВП даже на 1% за счет снижения коррупции способен окупить понесенные затраты. Ведь в Украине уровень коррупции очень коррелирует с уровнем ВВП (см. рис. 5). В случае снижения уровня восприятия коррупции вдвое можно рассчитывать на 3–4% прироста ВВП.

ZN.UA

Кстати, что касается оценки эффективности реформ по соотношению "затраты-эффективность", то наивысшая оценка была по земельной и аграрной реформам. Здесь расходы на проведение паевания земли и превращение колхозов и совхозов в частные хозяйственные структуры были минимальными, а результаты - впечатляющими.

Четвертая - мотивационная экономическая политика. Эффективную роль должна играть мотивационная политика государства в отношении бизнеса. Ее нужно нацелить на те ключевые позиции, которые создают мощный кумулятивный эффект развития экономики. Именно благодаря этому при президентстве Л.Кучмы удалось сформировать надежные точки роста. Ставка была сделана на отрасли, в которых больше всего продуцируется добавленной стоимости и внедряются инновационные проекты. Это машиностроение и перерабатывающая промышленность.

Так, в конце 90-х годов с целью мотивации развития автомобилестроения, судостроения, авиастроения, локомотиво-вагонного производства указами президента и законами был внедрен ряд фискальных и других регуляторных механизмов. Благодаря этому за 2000–2004 гг. в разы был увеличен выпуск автомобилей, судов, локомотивов, вагонов и самолетов. В целом за эти годы производство в машиностроении было удвоено, а его среднегодовой прирост достиг 22%.

Такая же мотивационная политика была реализована в перерабатывающей (пищевой) промышленности. Так, введение в 1998 г. пошлины (23%) на экспорт семян подсолнечника обеспечило на протяжении следующих 15 лет увеличение перерабатывающих мощностей в масложировой промышленности в 7 раз, производства масла - в 14 раз, а его экспорта - в 25 раз. Украина вышла в мировые лидеры по экспорту и на третье место по производству масла. Аналогично внедрение в 1999 г. механизма возврата НДС аграриям исключительно через продажу продукции на переработку предприятиям пищевой промышленности способствовало росту за 2000–2004 гг. производства в этой отрасли почти в два раза, или в среднем на 16,4% в год. А введение в 1999 г. фиксированного (привязанного только к площади обрабатываемых сельхозугодий) налога для сельхозпроизводителей обеспечило полное выведение из-под налогообложения прироста производства продукции, а также доходов и прибыли от ее реализации. В результате это дало уже в 2000 г. прирост сельхозпроизводства на 9,8%, а за 2000–2004 гг. суммарно на 30%. Отрасль была выведена из убыточной в прибыльную, а привлечение инвестиций, в том числе иностранных, и банковских кредитов в разы превышало уровень 1999 г.

У указанной мотивационной политики и сегодня тоже есть широкие возможности как фактора обеспечения высокого роста. И здесь не нужно изобретать велосипед. Ставку стоит делать опять-таки на машиностроение и перерабатывающую (пищевую) промышленность, ведь они вместе дают более 20% ВВП. То есть рост в этих отраслях на 20% в год дал бы 4–5% для всей экономики. Реально ли получить подобный прирост в этих отраслях? Вполне! И не только потому, что при президентстве Л.Кучмы это уже было достигнуто. Прежде всего потому, что в этих отраслях сегодня не просто застой, а провал, а значит, есть серьезные возможности для рывка.

За последние 15 лет (2005–2018) прирост производства в машиностроении суммарно составлял 5,6%, а в среднем в год - всего 0,4%. Аналогично в пищевой промышленности за этот же период прирост производства составил 19,8%, а в среднем в год - только 1,4%. Это очень благоприятная база для роста. Об этом свидетельствует соотношение объемов производства в перерабатывающей (пищевой) промышленности к объемам сельскохозяйственного производства, составляющее 114%. Это в пять раз меньше, чем в Чехии, Польше, Германии и других странах ЕС. Итак, в Украине есть большой потенциал получения добавленной стоимости за счет существенного углубления переработки сельхозпродукции. Стоит привести хотя бы такой пример. У нас из рапса в лучшем случае производят масло и шрот, а в Германии ассортимент продуктов из рапса в десятки раз шире: от технических масел и средств бытовой химии до компонентов косметики и парфюмерии. Трудно назвать еще какую-либо отрасль, кроме перерабатывающей (пищевой) промышленности, у которой есть такие большие резервы глубины переработки, а следовательно, и получения добавленной стоимости.

Вместе с тем становится очень актуальной реализация ряда фундаментальных проектов, которые могут оказать кумулятивный эффект на рост экономики. Речь идет, в частности, о строительстве автомобильных и железнодорожных переездов, переходов, мостов, туннелей и дорог, в том числе на частных началах и с последующим использованием их на платной основе. Это дало бы мощный толчок для производственных заказов многим отраслям, прежде всего металлургии, машиностроению, строительству, отрасли стройматериалов, транспорту и другим. Это бы создало дополнительные рабочие места, принесло дополнительные заработки людям, улучшило условия деятельности для перевозчиков и пешеходов, сократило потери и убытки от аварий, сохранило жизнь и здоровье тысячам людей. Формы инвестирования здесь могут быть разные: целевые и смешанные, государственные, муниципальные и частные. При этом могут быть применены концессионность, привлечение кредитов и инвестиций, платность и другие инструменты.

Теперь о критическом отношении к показателю ВВП. В экономической теории этот показатель уже считается архаическим и далеко не лучшим для оценки эффективности власти и успешности экономики, особенно ее социальной и экологической направленности. Известно, что в гитлеровской Германии, в сталинском СССР и в Северной Корее тоже был высокий рост ВВП. Но могли ли люди быть удовлетворены жизнью в милитари-экономике или в гулаг-экономике? Кстати, в Германии и в 1933–1939-х, и в 1950–1959 гг. среднегодовой прирост ВВП достигал 8%. Но это были абсолютно разные экономики: гитлеровская - преимущественно милитаризованная, аденауэровская - в основном социальная. ВВП, создававшийся за счет ВПК в гитлеровской Германии или в сталинском СССР, работал не на благосостояние людей, а на их физическое уничтожение, ухудшение их здоровья и разрушение сферы их жизнедеятельности.

Кроме милитаризационной, в ВВП еще есть вредная экологическая составляющая. Так, в Китае уже на протяжении 30 лет ВВП растет на 7–10% ежегодно. Вместе с тем Китай занимает первое место среди стран мира по объемам вредных выбросов парниковых газов и их соотношению к ВВП. При этом рост ВВП служит интересам только Китая, а спровоцированные им выбросы парниковых газов негативно сказываются на климате всей планеты, наносят ущерб всем странам и народам. Итак, ВВП, создаваемый за счет интенсивного загрязнения окружающей среды, тоже работает на ухудшение условий жизни и здоровья людей. Поэтому очень важно, чтобы доля ВВП, создаваемая социально и экологически ориентированными отраслями, постоянно росла. Это касается медицины, образования, культуры, туризма, рекреации, пищевой промышленности, жилищного строительства, жилищно-коммунального хозяйства и т.п.

В конце концов, принципиально важно, насколько социально справедливо распределяется ВВП между гражданами. В Украине тут много проблем. По данным французского исследователя Тома́ Пикетти, заработки 50% самых бедных в структуре общих заработков населения составляли: в Скандинавских странах - 35%, в ЕС - 30, в США - 25, а в Украине - всего 15%. При этом заработки 10% самых богатых составляли: в Скандинавских странах - 20%, в ЕС - 25, в США - 35, а в Украине - 39%. В Скандинавских странах заработки 1% высокооплачиваемых работников превышают заработки 50% низкооплачиваемых в 7 раз, в ЕС - в 12, в США - в 24, а в Украине - в 43 раза (см. рис. 6). В Украине показатели социального и имущественного неравенства не улучшаются с 2007 г. А в 2014–2019 гг. власть сознательно пошла на еще большую либерализацию доходов отдельным высокооплачиваемым категориям. Так, в 2018 г. 30 топ-менеджеров госкомпаний получали доходы от 100 тыс. до 2 млн грн в месяц.

ZN.UA

В последнее время для определения качества жизни людей в международной практике все чаще стали использовать так называемый индекс счастья. Это международный индекс, основанный на репрезентативном опросе по 10-балльной шкале. Вместе с тем это не просто вербальный показатель социально-психологического характера. Его рассматривают как индекс социально-экономического развития, как альтернативу показателю роста ВВП. Ведь индекс имеет соответствующую методологию определения и включает шесть индикаторов: уровень дохода; продолжительность жизни; уровень социальной поддержки; свобода личности; отношение к коррупции; доброжелательность и щедрость.

Можно дискутировать по поводу того, насколько индекс действительно отражает ощущение счастья. Но очевидно, что он более достоверно характеризует социальные аспекты качества жизни и социальную направленность роста экономики, чем показатель ВВП, хотя последний рассчитывается статистикой. Статистика пока не может адекватно оценить качество жизни людей. Эту дискуссию можно оставить для ученых и специалистов международного уровня.

Для Украины очень тревожным моментом является то, что за последние 20 лет этот индекс постоянно ухудшался: наша страна опустилась с 91-го места в 2000–2004 гг. на 133-е - в 2015–2018-х среди 156 репрезентованных стран. Между тем в Европе немало стран, которые по этому показателю занимают ведущие позиции (Финляндия, Дания, Норвегия, Исландия, Нидерланды, Швейцария, Швеция). При этом индекс счастья не всегда коррелирует с уровнем ВВП на жителя. Так, Финляндия по индексу счастья находится на 1-м месте в рейтинге, а по уровню ВВП на жителя - на 15-м. Новая Зеландия по индексу счастья на 8-м месте, а по ВВП на жителя - на 23-м. Украина же, наоборот, по индексу счастья - на 133-м месте, а по ВВП на жителя - на 125-м. Здесь есть над чем подумать.

Вопрос девальвации показателя ВВП для оценки успешности экономики и эффективности власти в этом случае затронут исключительно с целью предостеречь правительство от фетишизации (обожествления) ВВП в экономической политике. Потому что гражданам Украины нужны не статистические темпы ВВП, а конкретные составляющие благосостояния: заработная плата, пенсии, социальные выплаты, стипендии, доступное образование, медицина, отдых, которые бы обеспечивали им полноценную жизнедеятельность, здоровье и долголетие.