Наибольшие схемы теневой экономики в Украине: кто виноват и что делать?

Исследуемый 2020 год в Украине ознаменовался рядом существенных отличий от обычной ситуации как в политике, так и в экономике. Но они не оказали значительного влияния на основные схемы уклонения от уплаты налогов, которые мы с коллегами уже традиционно исследуем ежегодно. Самым большим отличием по сравнению с предыдущим годом является выход в лидеры зарплат «в конвертах», что связано с появлением новых данных, впервые позволивших качественно оценить сугубо неформальную занятость.

В предыдущих исследованиях речь шла в основном об официально оформленных работниках, которые почти половину своих доходов получают легально в виде минимальной заработной платы, а также давались оценки всех заработных плат «в конвертах», ссылаясь на данные представителей власти. Но, как оказалось, неофициальные доходы, выплаченные неоформленным работникам, более чем в два раза превышают доплаты официальным работникам.

Согласно новым данным Госстата, количество неформально занятого населения в возрасте 15–70 лет во втором полугодии 2020-го составляло 3291,6 тысячи человек. Это 20,5% от общей численности работающих украинцев этого возраста с учетом всех категорий работающих. Если предположить, что они получают чуть больше минимальной зарплаты (5000 грн в месяц в показателях 2020 года), то увидим приблизительные объемы доходов неоформленных работников в сумме почти 200 млрд грн, что соответствует недопоступлениям в госбюджет и Пенсионный фонд Украины на уровне около 100 млрд грн в год, — это в десять раз превышает минимальную оценку зарплат «в конвертах» и более чем в три раза максимальную. Также это означает, что в целом официально или неофициально наемными работниками являются приблизительно 11,4 миллиона граждан.

Похожие цифры получил Центр Разумкова по результатам опроса, проведенного в прошлом году: почти каждый пятый (19,8%) работал без официального оформления, а 16,4% респондентов хоть и имели официальные отношения с работодателем, но часть зарплаты, которая в целом составляла до 100 млрд грн, получали неофициально. Правда, такая оценка выглядит завышенной, потому что число таких работников превышает суммарное количество всех тех, кто получает минимальные или близкие к ним зарплаты. Таким образом, совокупно условные потери бюджета и ПФУ от этих зарплат «в конвертах» могут составлять до 150 млрд грн в год, наиболее реалистична оценка в 130 млрд.

Очевидно, что такое массовое уклонение от уплаты налогов невозможно преодолеть репрессиями. Необходимо снизить налоговую нагрузку на зарплаты, являющуюся основной причиной тенизации, и либерализовать трудовое законодательство, радикально уменьшив бюрократические преграды для официального трудоустройства, — только тогда появится шанс хотя бы в основном преодолеть «тень». Также загоняет занятость в «тень» минимальная зарплата, которую если и сохранить вообще, то хотя бы перестать повышать, хотя это и позволяет искусственно выдавить еще немного налогов из тех, кто доплачивает «в конвертах» официально трудоустроенным. Защитникам прав трудящихся лучше обратить внимание на безработных, а также на неформально занятых, чьи права вообще ничем не защищены даже против наглого мошенничества работодателей, которое, к сожалению, случается не так уж и редко.

Зарплаты «в конвертах» отодвинули на второй план контрабанду в широком смысле, включая «серый» импорт и другие подобные нарушения. Ее ежегодные объемы оценивались по-прежнему по торговой статистике и находятся в диапазоне 226–380 млрд грн, с соответствующими потерями бюджета в сумме от 70 до 120 млрд грн. Разрыв между объемами импорта, зафиксированными украинской таможенной статистикой, и соответствующими объемами экспорта демонстрируют устойчивую тенденцию к увеличению: с 9,35 млрд долл. США в 2015 году до 14 млрд долл. — в 2019-м. При этом рост происходил прежде всего за счет развитых экономик, что отображало тектоническую перестройку украинских экспортных товарных потоков из страны-агрессора (России) в страны ЕС: только за два года такой разрыв увеличился с 2,51 до 4,15 млрд долл., или на 65,3%.

Но бывший глава Государственной таможенной службы Павел Рябикин в своем интервью назвал даже большую цифру потерь бюджета — до 150 млрд грн, так что этот вид уклонения от уплаты налогов имеет шанс выйти и на первое место. И без глубокой реформы ГТС контрабанду побороть невозможно: попытки бывших и действующих таможенников отвлечь от нее внимание в пользу «контроля конечных продаж» игнорируют тот факт, что и сейчас сбыт идет не столько через ФЛП, сколько через полностью неофициальную торговлю и предприятия на общей системе налогообложения, но с поддельными документами. Да и контролировать несколько сотен пунктов пропуска намного легче, чем несколько сотен тысяч точек конечной продажи, часть из которых вообще виртуальные.

Еще раньше лидером по масштабам объемов минимизации были офшорные схемы. Наши предыдущие аналитические работы, охватывавшие данные за 2016–2019 годы, констатировали постепенное увеличение объемов оттока прибыли за границу (когда экономическая стагнация 2014–2015 годов выступала своеобразным минимумом, а потом торговля с офшорами начала опять восстанавливаться). Но процесс роста был приостановлен кризисом и в некоторой степени, возможно, страхом перед антиофшорными мерами, к которым прибегли правительства как в Украине, так и в ряде развитых стран. Благодаря этому объемы вывода капиталов в налоговые гавани несколько уменьшились и, вероятно, находятся в диапазоне 120–200 млрд грн, следствием чего являются потенциальные потери налога на прибыль в размере от 15 до 35 млрд грн.

Главной причиной тут является традиционная сфокусированность налоговиков на проверках начисления финансового результата и, соответственно, уплаты налога на прибыль при том, что самые рискованные, с точки зрения скрытого вывода капиталов, крупномасштабные внешнеэкономические операции контролируются небрежно. Ситуацию помог бы исправить переход к налогообложению исключительно распределенной прибыли (или шире — выведенного капитала), прежде всего дивидендов, с помощью налога на выведенный капитал (НнВК). Но реформа, обещанная двумя последними президентами, до сих пор не воплощена в жизнь, несмотря на перевыполнение бюджета, потому что бенефициары офшорных схем вместе с налоговиками и частью налоговых консультантов создали активное и влиятельное лобби по сопротивлению ей.

Когда-то, до Революции Достоинства, первенство в этом антирейтинге принадлежало махинациям с НДС, но с внедрением СЭА НДС и СМКОР размеры рынка «налоговых ям» и «скруток» были значительно уменьшены. В 2013 году потери бюджета от схем с НДС оценивались экспертами в 65–80 млрд грн в год, а в 2020-м потери составляют 24–30 млрд при том, что номинальный ВВП с тех пор вырос втрое.

Отметим, что большинство ключевых схем по избежанию/уклонению от налогообложения, а также отмыванию «грязных» средств внутри страны существуют благодаря индустрии конвертационных (транзитно-конвертационных) центров. Индустрия чаще всего обеспечивает наличными неформальную экономику, в частности зарплату «в конвертах», осуществление хозяйственных операций вне учета, а также предоставляет услуги по искажению/манипуляции первичными документами и налоговыми накладными.

На самом деле оценить общие масштабы деятельности конвертационных центров довольно сложно. Если исходить из предположения, что теневые аферы в последнее время конкурируют по размерам с обслуживанием от 20 до 30% формальной экономики, и опираться на данные соответствующих государственных органов, которые, к сожалению, сейчас не демонстрируют каких-либо положительных изменений в борьбе с такими центрами, то объемы индустрии конвертационных центров достигают до 120 млрд грн ежегодно. Если отнять затраты, обусловленные родственными схемами (например, «схемным НДС»), то потери бюджета ( в основном это налог на прибыль предприятий) можно оценить приблизительно в 17–25 млрд грн в год. Но это может оказаться только верхушкой айсберга. Ведь значительная (пока не установленная) часть «левого» товара, который происходит от «скруток» или не прошел надлежащего таможенного оформления, или по которому не уплачены акцизные налоги, сбывается с фиктивными документами, изготовленными конвертцентрами. Также, вероятно, именно через такие центры генерируется большая часть «черного» кэша для выплаты зарплат «в конвертах», а также взяток, покупки товаров и услуг на черном рынке и выплаты неофициальных дивидендов владельцам.

Следующей по суммам условных потерь бюджета является проблема роста объемов контрафакта и нелегальной торговли подакцизными товарами: табачными изделиями, алкоголем и горючим, обходящаяся бюджету почти в 38–43 млрд грн в год. И это несмотря на стопроцентную фискализацию торговли, с полным товарным учетом на всех стадиях производства и поставок товаров. Отдельные представители властных институтов и рынка отмечают, что «уровень фискализации алкогольных напитков у нас один из самых высоких в мире — только на уровне производителя 43%», а также то, что дальнейшее повышение акцизов на алкоголь не принесет дополнительных доходов в бюджет, поскольку из-за значительного уровня «тени» (некоторые эксперты рынка оценивают теневой рынок алкоголя в 40–50%) произойдет лишь переток средств. В целом от теневого рынка алкоголя госбюджет недополучает около 10 млрд гривен ежегодно.

Хотя табачный рынок значительно «белее», но и он активно догоняет по тенизации рынок алкоголя из-за политики «быстрого» роста размеров акцизного налога, который стимулируется как обязательствами Украины в рамках Соглашения об ассоциации с ЕС (так называемый 7-летний план-график повышения ставок акцизов на сигареты к 2025 году, закон Украины №2245-VIII от 07.12.2017), так и систематическими поисками со стороны украинского правительства и парламента быстрых путей покрытия кассовых разрывов государственного бюджета. А это, в свою очередь, на фоне низкой покупательной способности населения стимулирует переток формальных операций в теневой сектор.

Чрезмерное фокусирование крайне нестабильной акцизной политики исключительно на максимизации налоговых поступлений является плохой практикой, потому что продолжительное время в Украине наблюдается устойчивый (а последние два года взрывной) рост объемов внутренней торговли подделанной табачной продукцией и продукции, маркированной как Duty Free или для экспорта, но нелегально продаваемой в стране. Так, согласно мониторингу нелегальной торговли табачными изделиями в Украине, в мае 2021 года размер теневого рынка табачной продукции продемонстрировал максимальное значение за последние десять лет — 15,9% по сравнению с 4,4% в 2018 году и продолжает увеличиваться.

Не все благополучно и с горючим: на этом акцизе бюджет теряет до 20 млрд грн ежегодно. Опять же, несмотря на тотальную фискализацию его реализации и затратные и обременительные для бизнеса учет и контроль на всех стадиях поставок, теневая доля в нефтегазовой отрасли оценивается профессионалами рынка в 17–23%.

Следует заметить, что теневая доля по торговле в целом по стране оценивается Министерством экономики согласно разным методологиям в 29–36%.

Таким образом, есть основания полагать, что правоохранительными и контролирующими органами в значительной степени утрачен контроль над рынком подакцизной продукции, что подтверждается тенденцией последних лет (с 2016-го). Согласно данным НБУ, наряду с существенным ростом сбора акцизов в абсолютном значении наблюдается снижение их веса в налоговых поступлениях государственного бюджета (см. табл.).

ZN.UA

Конвертационные центры, а также другие крупномасштабные махинации с НДС и акцизами должны стать главным направлением работы новообразованного Бюро экономической безопасности (БЭБ). Его предшественник — налоговая милиция — очевидно не просто провалил эту борьбу, но и, вероятно, прибегал к «крышеванию» значительных схем уклонения от уплаты налогов. Сейчас неизвестно, справится ли новый орган с этой задачей, но назначение налогового милиционера его главой заставляет в этом сомневаться. Хорошо было бы, если бы эти сомнения удалось развеять.

В то же время условные потери бюджета от злоупотребления упрощенной системой налогообложения и от сокрытия доходов ее субъектами остаются сопоставимыми с ее масштабами. Напомним, что в 2019 году весь оборот первой-третьей групп плательщиков единого налога, включительно с юридическими лицами и с учетом сокрытой выручки, не превышал 10% объема реализации сектора предприятий, и это соотношение вряд ли увеличилось в крайне неудачном для микробизнеса 2020 году.

Потому что на внутреннем рынке спад и противоэпидемические меры уменьшили поступления прежде всего в отраслях, ориентированных на туризм и массовые развлечения, а также малого и микробизнеса в сферах предоставления услуг индивидуальным потребителям и розничной торговли. Вместе с тем политическим решением были увеличены верхние лимиты для всех групп плательщиков единого налога, особенно второй, самой многочисленной и самой проблемной с точки зрения сокрытия доходов от налогообложения. Это, помимо прочего, должно было свести проблему такого сокрытия к крайне немногочисленной группе псевдо-ФЛП, поскольку, по данным исследований предыдущих лет, рубеж в 5 млн грн годового оборота способны превысить разве что исключения, которые не укладываются в общий тренд распределения доходов. Правда, при этом сам фактор сокрытия доходов сохраняется из-за наличия порога для обязательной установки регистраторов расчетных операций в 1–1,3 млн грн, но, благодаря новым лимитам, теперь только незначительная доля этих доходов могла бы повлиять на налоговые обязательства плательщиков.

Вместе с тем проблемы пандемии и карантинных мер в меньшей степени, если вообще сказались на работе IT-сектора и других отраслей, широко использующих фриланс и удаленную работу, в том числе с ФЛП-исполнителями, и это увеличило оценку потерь бюджета от использования ФЛП вместо наемных работников до 10 млрд грн. Однако надо учитывать, что в результате роста по добавленной стоимости IT-сектор уже превзошел добывающую промышленность, став одновременно крупнейшим экспортером услуг и третьим в общем объеме экспортных поступлений с долей около 5%. По-прежнему одной из главных причин такого успеха является возможность сотрудничества с ФЛП (а также порой и оформление наемных работников как ФЛП), в частности, благодаря этому Украина стала привлекательным местом для эмиграции белорусских IT-специалистов. Следовательно, едва ли не впервые наша страна смогла привлечь таланты из-за границы. Этот эпизод в который раз доказал нецелесообразность сосредотачивать внимание на проблеме использования ФЛП вместо наемных работников, в то же время снижаться должна общая налоговая нагрузка на оплату труда.

Общие выводы остаются неизменными. Прежде всего борьба с уклонением от уплаты налогов должна быть лишь частью комплексной налоговой реформы, — только в таком случае можно ожидать долговременных результатов, которые при этом пойдут на пользу экономике.

В частности, такая борьба должна сопровождаться радикальным улучшением и упрощением администрирования (прежде всего администрирования НДС и в сфере корпоративного налога, где необходимо перейти от налогообложения прибыли к налогу на выведенный капитал согласно предвыборным обещаниям президента), очищением Государственной налоговой и Государственной таможенной служб от коррумпированных кадров с репрессивными подходами и формированием высокопрофессионального и некоррумпированного Бюро экономической безопасности, значительным снижением налоговой нагрузки на добросовестных плательщиков (в первую очередь в налогообложении доходов от труда) и перенесением части бремени на налоги, которые не требуют контроля и от которых трудно уклониться, — на землю и недвижимое имущество.

При этом борьбу с уклонением от уплаты налогов надо вести исключительно сверху вниз, от крупных плательщиков (и, соответственно, крупных схем) к малым, и ни в коем случае не наоборот. К сожалению, большая часть из этого остается еще задачами на будущее, а внимание общества тем временем отвлекают ненужные и вредные попытки тотально фискализировать мелкий бизнес.

Все статьи Владимира Дубровского читайте здесь.