Анатолий Гальчинский: "Новый виток экономической политики на порядок сложнее предыдущего"

Новое правительство Украины неустанно повторяет, что готово быть "правительством камикадзе" и работать не на голоса избирателей, а на спасение экономики государства, прежде всего от дефолта. Первые сложные шаги в этом направлении, кажется, уже сделаны: Кабмин провел через Верховную Раду повышение ставок налогов и секвестр государственного бюджета; НАК "Нафтогаз Украины" анонсировала повышение с мая тарифов на газ для украинского населения, Национальный банк перестал насильно удерживать гривню. Но есть ли повод говорить не только о спасении от дефолта, но и о реформах?

Известный украинский экономист, доктор экономических наук, экс-глава совета НБУ (2000–2005 гг.) Анатолий Гальчинский считает, что в деле решения экономических проблем правительство делает не шаги, а лишь небольшие шажочки. Между тем при правильном подходе к ситуации в экономике Украина вполне способна на экономическое чудо, о котором говорит новый министр экономического развития Павел Шеремета: за следующие пять лет удвоить ВВП страны. Кроме того, в интервью ZN.UA Анатолий Гальчинский рассказал, как нужно менять бюджетную политику Украины, каковы недоработки нового главы НБУ и почему не стоит проводить "деолигархизацию" экономики.

- Анатолий Степанович, как вы оцениваете фискальные новации правительства, можно ли считать их достаточно эффективными с точки зрения преодоления кризиса нашей экономики?

- Сначала несколько общих соображений. Повторяются ошибки предыдущей власти - принимаются отдельные, пусть даже и очень важные, решения, без системного обоснования общей логики экономической политики. Беспокоят и "страшилки": фискальный разрыв составляет астрономическую сумму - более 290 млрд грн. Но ведь сумму дефицита можно нарисовать по принципу "а сколько вам надо?". Приплюсуйте к названной цифре обязательства государства по статьям расходов "дети войны", выплатам в полном объеме чернобыльских и др., и фискальный разрыв увеличится в 2–3 раза. Не думаю, что подобными "графиками" нужно пугать народ. Он и без этого напуган. Могут перепугаться и инвесторы. Да и для гривни болезненно. Недругам это лишь на руку. Действующее правительство, как бы ни хотелось заработать дополнительные имиджевые очки, должно давать более взвешенные и обоснованные оценки сложившейся действительно непростой ситуации, чтобы не усугублять ее еще больше. Акцентируя на этом, не ставлю под сомнение общую логику, как вы сказали, фискальных новаций. Это шаги в правильном направлении. Но это лишь полумеры, не шаги, а шажки. Решительное сокращение государственных расходов - основа возрождения нашей экономики.

Хочу через ZN.UA обратиться к нынешнему правительству в надежде упредить и самую опасную, с моей точки зрения, ситуацию: не пытайтесь, как это делали ваши "папередники", начинать все с начала. Экономика действительно требует серьезнейшего капитального ремонта с акцентами на выкорчевывание механизмов коррупции. Но сама экономика не виновна в том, что ее системно "насиловали". Так поступали не только "папереденики", но и их предшественники - "папередники папередников". Важно понимать и другое. Доминантой экономического процесса является принцип саморазвития. Правители могут помешать, но не могут отменить этот процесс.

Не хочется копаться в прошлом, но не могу не напомнить позиции, когда мы оказывались печальными лидерами мировых градаций. 1993 г. - инфляция 10255% и, соответственно, падение ВВП на 23%; 2009-й - падение ВВП на 14,8%, промышленности - на 21,9%; 2013-й - опять лидерство в сокращении промышленного производства. Это результаты не саморазвития экономики, это результаты ее перманентной перестройки по хорошо известному принципу - "до основанья, а затем…". Разве этих уроков нам мало? Новые власти провозгласили 3% ВВП - минус. А зачем вы пришли? Ставить "новые" мировые рекорды?

В фискальных новациях нет главного: механизмов роста. Нет ясности того, как будут формироваться благоприятный инвестиционный климат, инновационные механизмы.

- Не хотелось бы сейчас переходить на общие, давно набившие всем оскомину сентенции, которые мы слышим с высоких и малых трибун практически ежедневно...

- Для меня это не абстрактные вопросы. Во время мирового финансового кризиса 1997–1998 гг. ситуация в экономике была на порядок сложнее. Россия объявила тогда дефолт. Согласно экспертным оценкам, потери составили около 120 млрд долл. Но мы выжили. За счет сокращения фискального пресса на товаропроизводителя, налоговой нагрузки на экономику. Посмотрите официальную статистику: показатель "чистые налоги на производство и импорт" в структуре ВВП был снижен с 21,9 до 17,6%. Если в 1997-м доходы сводного бюджета составляли 30,1% ВВП, то в 1999-м - 25,2%. Специалисты понимают, что означает подобная динамика. Приплюсуйте к этому почти бездефицитный бюджет. Основа экономического подъема 2000–2004 гг., когда у нас были самые высокие в мире темпы экономического роста - примерно 8,5% в среднегодовом исчислении, была сформирована соответствующим образом.

Сейчас ставка делается на то, что Запад согласился нам помочь разовыми вливаниями. Это, конечно, многое значит. Но нам нужны в первую очередь западные инвестиции, а это уже проблема иного порядка - проблема инвестиционного климата. Иностранный капитал придет к нам лишь при условии, что будут созданы реальные предпосылки возобновления инвестиционного процесса за счет собственных накоплений. Иностранным капвложениям всегда и везде прокладывает дорогу национальный капитал. У нас это не получается. В 2009 г. объемы строительства сократились на 48,2%, в 2010-м - еще на 5,4%, в 2011-м - плюс 11%, а вот в 2012 г., когда "папередники" начали "творчески" осваивать строительство объектов Евро-2012, опять провал - минус 14%. Этот же минус мы имели и в прошлом году.

Как изменить данную тенденцию? Здесь все понятно: расширение внутреннего рынка, потенциал которого в значительной части остается не освоенным. Азаров на каждом заседании Кабмина ставил подобную задачу, но, кроме словесных деклараций, ничего в этом плане не делалось. Перманентное сокращение объемов строительной отрасли - подтверждение этому. Новые власти должны доказать противоположное - не только предотвратить возможное падение ВВП еще на 3%, но и обеспечить хотя бы минимальный экономический рост. Это вопрос не только экономики, но и большой политики. Доказывать свою дееспособность власть может только таким образом - позитивными результатами. Необходимо понимать и логику нашего времени: время революции требует достижения подобных результатов сегодня на сегодня. О корректности "фискальных новаций" возможно говорить только в этом контексте.

- Все, о чем вы упомянули, важно и правильно, но позитивного конечного результата не достичь, не обеспечив еще одного принципиального условия - если не полной победы, то хотя бы серьезных подвижек в борьбе с коррупцией. Это один из важнейших пунктов, ради которых стоял Майдан, и одна из ключевых основ улучшения инвестиционного климата, о котором вы упоминали.

- Вы абсолютно правы. Но коррупцию нельзя преодолеть только революционными лозунгами Майдана. Фундаментом коррупции являются государственные расходы. Сводный бюджет и бюджет Пенсионного фонда составляют у нас почти 50% ВВП. Существенно сократите этот показатель и вы получите соответствующий эффект в сужении поля коррупционных преференций. И не только это. В свое время Всемирный банк провел очень интересное исследование: оказалось, что самые высокие (в долгосрочном измерении) темпы экономического роста у стран с уровнем государственного потребления, не превышающим 20% ВВП. У нас в два раза выше. Почему в нынешней ситуации, когда более 70% населения готовы во имя выживания экономики затягивать пояса, говорится только о 10-процентном сокращении госаппарата? В 1998–1999 гг. подобное сокращение составило более 20%.

Не совсем понимал раньше и не понимаю теперь, чем должно заниматься Министерство соцполитики. Разве экономические проблемы, которыми занимается Минэкономики, не являются социальными? Это лишь отдельные примеры, но они показательны: полумерами, "бочком" системный кризис в экономике преодолеть невозможно. Важно и другое: нужно не "тупо" сокращать бюджет, в этом не разгонишься, необходима системная модернизация государства, его глубокая либерализация, которая должна создать реальные предпосылки такого сокращения. Здесь все ясно: содержать разросшегося до убийственных масштабов государственного монстра нам просто не по карману. Основным каналом решения острейших проблем бюджета должна стать детенизация экономики, интенсивно возрастающие параметры которой отражают потерю дееспособности государства. Тенизация органически связана и с коррупцией. Это однопорядковые процессы. Концентрировать внимание следует на этом.

- К вам вопрос как к бывшему главе совета НБУ. Как вы оцениваете нынешнюю политику банка, насколько она вписывается в реалии сегодняшнего дня и будущую экономическую стратегию? Что нас ожидает в вопросах динамики инфляции и валютного курса?

- Скажу откровенно, когда услышал, что одного из руководителей Майдана назначили председателем НБУ, чуть не оказался в шоке: денежная политика - самый тонкий и один из наиболее значимых механизмов экономического регулирования. Экономика признает только два управленческих института Нацбанк и Минфин, все остальные - подручные. В Штатах, например, вообще нет Минэкономики. Но мои опасения оказались напрасными. Степан Кубив в свое время руководил коммерческим банком. И то, что делает сегодня под его руководством НБУ, во многом совпадает с моими представлениями - не сжигается оставшийся мизер валютных резервов в целях регулирования курсовой динамики. Она в своей основе определяется сегодня неэкономическими факторами.

Но есть и вопросы. Не знаю, откуда взялась цифра инфляции на нынешний год - 12–14%. Раньше прогнозы инфляции рассчитывались специалистами Минэкономики. В моем понимании, инфляция на уровне 8–9% - это тот допустимый максимум, о котором может идти речь. Необходимо учитывать, что рост цен выше 10% порождает инфляционную спираль, которую очень трудно остановить. Одновременно это и серьезный тормоз инвестиционного процесса. Поэтому не могу согласиться с прогнозом 12–14%. В НБУ и у правительства есть инструменты, позволяющие не допустить подобного скачка цен.

По моим оценкам, нынешний валютный курс близок к своему максимуму. Политическая стабилизация плюс кредиты МВФ и других институтов создадут платформу укрепления гривни. Сейчас это главный фактор инфляции. К этому следует приплюсовать провозглашенную политику замораживания реальных доходов населения, что ограничивает его платежеспособность и также будет сдерживать инфляционную динамику. Вообще, с инфляционными прогнозами шутить не положено. На их основе калькулируется субъектами хозяйствования себестоимость. Инфляционная спираль берет начало с этого.

Есть и другая проблема. В действующей Конституции речь идет о том, что основной функцией НБУ является обеспечение стабильности гривни. Но в мировой практике нарабатываются механизмы монетарной политики "двойного мандата". Ее цель - не только цены, но и занятость. Это очень серьезная коррекция, инструменты которой нужно осваивать и нам. Мне известно, что НБУ работает над этой проблемой. В связи с этим нам нужно определиться, прежде всего, концептуально: какая гривня для решения предстоящих задач экономики нам нужна - сильная или слабая? В начале 2012 г. ЕЦБ предоставил национальным банкам трехлетние кредиты на общую сумму
1 трлн евро, снизив при этом ставку рефинансирования, если я не ошибаюсь, до 0,5%. Это укрепило кредитный потенциал банков стран еврозоны и существенно повлияло на оживление экономического процесса. Несколькими годами ранее стоимость кредитов ЕЦБ в течение 26 месяцев оставалась неизменной - 2%. Мне представляется этот пример весьма показательным. Здесь есть над чем думать и нам. Повторяю еще раз: мы говорим об очень сложной управленческой проблеме. Она касается определения уровней стимулирующей инфляции и эффективной занятости. Каковы их параметры и механизмы сочетания? В итоге речь идет о формировании механизмов системной целостности макроэкономической политики, которая де-факто органически включает в себя монетарные и фискальные инструменты.

- В прессе критикуется подписание А.Яценюком "урезанной" части подготовленного ранее Соглашения об ассоциации Украины с ЕС, которое включало в себя и положения о зоне свободной торговли (ЗСТ). Как вы относитесь к этому?

- Если абстрагироваться от политических аспектов этой проблемы, то необходимо отметить следующее. Я и раньше считал, что нельзя смешивать вопросы политической ассоциации и ЗСТ, неоднократно выступал по этому поводу в прессе. Идея соединения этих двух позиций в одном документе, с моей точки зрения, с самого начала была весьма уязвимой. Еще в 2002 г., то есть при президенте Кучме, была утверждена стратегическая программа "Европейский выбор", в которой предусматривалось поэтапное решение этих задач. Мне довелось возглавлять тогда рабочую группу по подготовке соответствующего документа, в которую, кстати, входил и нынешний министр финансов А.Шлапак. Тогда он занимал должность министра экономики. В чем суть проблемы? Необходимо понимать, что механизмы ЗСТ могут действовать симметрично только в случае взаимодействия равновеликих экономик. Это мировой опыт. У нас разница с ЕС по показателю ВВП на человека более чем в восемь раз. Нельзя проводить аналогию со странами Центральной Европы - они члены ЕС и пользуются при возникновении соответствующих коллизий структурными субсидиями Евросоюза. У нас такого права нет. Прав был Кучма, когда заявлял: в Европу нужно идти с конкурентной экономикой. Конечно, хотелось бы, чтобы подписанный документ о политической ассоциации содержал в себе положения о перспективах нашего полноправного членства в ЕС, о концептуальных решениях на пути к этому. В этом смысле согласен с критическими замечаниями политического обозревателя вашей газеты Т.Силиной по этому поводу. Но это не снижает значимость подписанного документа: мы четко и однозначно (а главное, вовремя) подтвердили неизменность нашего стратегического выбора, и это невозможно переоценить.

- Тогда, может, прав в связи с этим министр экономики Павел Шеремета, который, определяя перспективы украинской экономики, говорит об увеличении ее масштабов в ближайшие пять лет более чем в два раза. Как вы относитесь к подобным прожектам? Насколько они реальны?

- А почему у вас возникают сомнения? У нас в этом, как я уже говорил, есть и собственный опыт. Если в 2000 г. ВВП Украины составлял 31,3 млрд долл., то в 2004-м - 65,1 млрд. Налицо результат, о котором вы говорите. Но я бы и в этом вопросе выделил другую, пожалуй, самую сложную проблему - структурную политику. Как, интегрируясь в ЕС, не только сохранить ведущие предприятия машиностроения, определяющие высокотехнологичный потенциал нашей промышленности, но и существенным образом укрепить их конкурентоспособность, обеспечить востребованность их продукции на европейском рынке? Меня беспокоит в первую очередь эта проблема. Подобную задачу не смогли решить многие страны, интегрировавшиеся в последние десятилетия в структуры ЕС. Очень важную мысль высказал по этому поводу мой коллега А.Пасхавер. Говоря о новой (в связи с оккупацией Крыма) геополитической ситуацией, он акцентирует на создании механизмов инновационного стимулирования, в первую очередь, отечественных оборонных предприятий. Это опыт Запада - высокие технологии приходят в гражданские отрасли через механизмы оборонных предприятий. Нам необходим не только экономический рост темпами не ниже 6–7% в год. Нужно создавать механизмы инновационно-технологического роста.

- Сейчас ведется много разговоров о необходимости деолигархизации экономики. Это, как считают многие эксперты, задача, сопоставимая по важности с преодолением коррупции. Что вы можете сказать по этому поводу?

- Стопроцентно поддерживаю эту позицию, но не следует путать грешное с праведным. Нельзя отрицать важность крупного капитала в экономике, необходимость его тесного взаимодействия с государством. Частный капитал, независимо от структуры и размеров, крупный, средний и малый, всегда рассчитывал и рассчитывает на конструктивное сотрудничество с государством, его поддержку. В этом не может действовать принцип "свой - чужой". Своими экономическими и особенно научно-технологическими достижениями западный мир в значительной степени обязан органичному объединению силы частного капитала, в т.ч. силы монополий, и силы государства в единый функциональный экономический механизм. У нас подобные механизмы не созданы. Между тем авиация, космос, информатика и многие другие направления научно-технического прогресса (не говоря уже о новейших технологиях ВПК) развивались и развиваются сегодня на Западе благодаря именно такому объединению.

Поэтому еще раз задаю вопрос: почему мы и в этом должны быть исключением? Если усилия государства и частного капитала объединяются ради максимальной концентрации наших возможностей на решении приоритетных задач экономической политики - развития инновационной сферы, формирования экспортного потенциала, эффективного внутреннего рынка и т.д., то зачем нам отрицать такую возможность. Хорошо известно, что многие успешные ныне страны Юго-Восточной Азии, прежде всего Южная Корея, в свое время проводили политику "выращивания" национальных (конкурентоспособных на мировом рынке) монополий.

Нельзя не учитывать и того, что крупный национальный капитал едва ли не больше всех заинтересован в углублении евроинтеграционных процессов, политической и социальной стабилизации общества. К тому же он не является конкурентом малого предпринимательства. У них разные сферы реализации. Поэтому необходим очень взвешенный подход ко всему тому, что связано с концентрацией и централизацией отечественного капитала, нужно учитывать структурные предпосылки этого процесса в отечественной экономике. Главным признаком олигархизации является сращивание частного капитала и государственной бюрократии с чисто корпоративной
целью. Здесь и основа коррупционных схем. Давайте будем предметно бороться именно с этим. Очень важно не заблудиться и в этой проблематике.

Мы должны в связи с этим понимать и другое. Малый бизнес у нас никогда не достигнет 70% в структуре ВВП, как это провозглашается отдельными политиками. В экономике Украины преобладают базовые отрасли, в которых, естественно, доминируют крупные предприятия. Беспокоит другое - очень малый удельный вес венчурных предприятий. Работать необходимо в первую очередь над этой проблемой. В США 80% всех инноваций дает малый бизнес. Первый персональный компьютер создан на малом предприятии Apple. Транснациональные корпорации Microsoft и Google также берут начало с малых предприятий. Необходимы реальные механизмы (в т.ч. и фискальные) стимулирования малого инновационного предпринимательства. В этом вопросе не нужно что-либо изобретать, мировой практикой наработан бесценный опыт.

Обобщая сказанное, хочу отметить: мы выходим на новый виток экономической политики - он на порядок сложнее предыдущего. Его реалии необходимо квалифицированно и не теряя времени освоить.