ТУРЦИЯ — ИЗРАИЛЬ: «СТРАТЕГИЧЕСКИЙ СОЮЗ» ПОД УГРОЗОЙ

После прихода в ноябре 2002 года к власти в Турции партии справедливости и развития региональная политика этой страны на Ближнем Востоке претерпела значительные изменения, характеризующиеся неуклонным сближением с арабскими странами и одновременно некоторыми признаками ослабления турецко-израильских связей. Похоже, что новое правительство Турции сделало окончательный выбор в пользу более динамичной ближневосточной политики, призванной возродить лидирующую роль страны на Ближнем Востоке. Прежний турецко-израильский «стратегический союз» практически блокировал активизацию этой роли не только в арабском, но и в исламском мире.

«Стратегический союз» между Турцией и Израилем, основанный на военно-экономическом сотрудничестве, сформировался к середине 90-х годов, когда у Турции были проблемные отношения почти со всеми своими соседями — Арменией, Сирией, Ираном, Ираком, Болгарией и Грецией. С тремя из этих стран — Сирией, Ираном и Ираком — Израиль также находился в состоянии конфронтации, которая длилась десятилетиями.

Главной целью Израиля в военно-политическом союзе с Турцией было преодоление политической изоляции в регионе и получение «стратегической глубины» в возможных военных операциях против упомянутых государств. Для Турции Израиль являлся прежде всего источником получения высокотехнологических вооружений, которые она не могла получить из других стран. Таким образом, в
90-х годах сближение между Тель-Авивом и Анкарой в политическом отношении выглядело вполне естественным. Казалось, ничто не угрожает союзу «двух демократий» на Ближнем Востоке. Однако слабым местом турецко-израильских отношений было и остаётся то обстоятельство, что они поддерживались исключительно на уровне правящих элит и не пользовались поддержкой подавляющего большинства турецкого населения. Турецко-израильские отношения начали ощутимо осложняться после прихода к власти в Турции политической силы, получившей беспрецедентную поддержку этого большинства. Перед Израилем возникла явственная угроза потери единственного союзника на Ближнем Востоке.

На ноябрьских парламентских выборах 2002 года нынешняя правящая Партия справедливости и развития, которая была создана в 2001 году бывшими функционерами запрещенных исламистских партий «Рефах» (Благоденствие) и «Фазилет» (Добродетель), одержала беспрецедентную победу, набрав около 34% голосов и получив в парламенте 363 депутатских места из 550. Внушительная победа этой партии на недавних мартовских выборах в местные органы власти ещё более укрепила её позиции.

После прихода к власти лидер Партии справедливости и развития и глава правительства Реджеп Эрдоган отмежёвывается от своих прежних исламистских взглядов, позиционирует себя в качестве прозападного консерватора и не устаёт напоминать, что он выступает за отделение политики от религии. Идеолог партии, спикер турецкого парламента Бюлент Арынч, также отмечает, что ислам не является идеологической платформой партии. Тем не менее ортодоксальные секуляристы и кемалисты, часть генералитета и оппозиционные либеральные партии относятся к правящей партии с немалым подозрением. Время от времени представители высшего командования турецкой армии — главного оплота кемализма, обвиняют нынешнее правительство и парламент в проведении происламистской политики. Первым проявлением открытой конфронтации между правительством и генералитетом в начале мая с.г. стала борьба вокруг намерения правительства провести через парламент закон о высшем образовании, предусматривающий доступ выпускников религиозных школ к получению университетского образования. Эту конфронтацию следует рассматривать как «разведку боем» и пробу сил. Решающее столкновение между правительством и армейской верхушкой представляется неизбежным. Однако перспектива нового военного переворота в Турции маловероятна.

После прихода к власти Партии справедливости и развития внешняя политика Турции существенно активизировалась на всех направлениях. Нормализованы отношения с Афинами, возобновлен переговорный процесс по кипрской проблеме, достигнут значительный прогресс на пути вступления Турции в ЕС, укрепляются позиции Турции на Кавказе и в Центральной Азии. Были нормализованы отношения с Сирией, Ливаном, получили дальнейшее развитие отношения с Египтом и арабскими странами Персидского залива.

Уже в первые недели пребывания у власти новое турецкое правительство пыталось оказать помощь арабским странам в противодействии американским планам оккупации Ирака. Турция была готова поддержать даже самую радикальную позицию арабских стран для предотвращения оккупации Ирака. Но похоже, арабские лидеры, по инерции воспринимая Турцию в качестве союзника Израиля, не были готовы к резкому повороту во внешней политике Анкары, оказавшись полностью деморализованными американским тотальным давлением.

На протяжении длительного периода наиболее сложными были отношения Турции со своим ближайшим арабским соседом — Сирией Однако после прихода к власти в Дамаске в июне 2000 года молодого и прагматичного президента Башара Асада турецко-сирийские отношения начали неуклонно улучшаться. Визит Б. Асада в Турцию в начале января 2004 года в обеих странах назвали историческим. Это был первый визит сирийского президента в Турцию за все годы после Второй мировой войны. Во время переговоров подчеркивалось, что Турция и Сирия имеют больше точек соприкосновения, чем различий, что составляет прочную основу для дальнейшего развития добрососедских отношений. Сирия приветствовала турецкую инициативу выступить посредником в возобновлении сирийско-израильских мирных переговоров. Развитие отношений между Анкарой и Дамаском в условиях, когда Сирия подвергается массированному давлению со стороны Вашингтона и Тель-Авива, является несомненным вызовом Соединённым Штатам и Израилю со стороны нынешнего турецкого правительства.

Особую роль играет Турция и в ситуации вокруг Ирака. В последние десятилетия ХХ века турецко-иракские отношения определялись в основном двумя факторами — экономическим и этнополитическим. Турция всегда была заинтересована в бесперебойных поставках иракской нефти в турецкий порт Джейхан на средиземноморском побережье, имея от этого значительную прибыль. Это также отвечало и интересам Багдада. В проведении своей политики в отношении Ирака Турция опирается на так называемых «туркоманов» — одну из разновидностей тюркских народов, населяющих вместе с курдами северные районы Ирака. Присоединение Турции в 1991 году к антииракской коалиции не помешало ей со временем восстановить нормальные отношения с режимом Саддама Хусейна, преследуя, прежде всего, экономические интересы.

Будучи стратегическим союзником США и членом НАТО, Турция заняла в отношении американских планов оккупации Ирака более радикальную позицию, чем арабские страны. Как известно, накануне проведения военных операций в Ираке турецкий парламент не позволил разместить на территории Турции около 60 тыс. американских солдат, невзирая на то что США обещали оказать «помощь» Турции на сумму в 15 млрд. долл. В результате американо-британские войска вынуждены были вести наступление на Багдад лишь с юга, а турки не получили обещанных миллиардов.

Эта позиция Анкары вызвала восхищение «арабской улицы», возмущённой неспособностью арабских режимов предотвратить оккупацию Ирака. Формально оставаясь союзниками, Анкара и Тель-Авив заняли диаметрально противоположные позиции в отношении этой страны. В то время как Израиль всячески подталкивал Вашингтон к вторжению в Ирак, турецкое руководство пыталось его предотвратить. Надежды Израиля на то, что «американский смерч» в Ираке заодно сметёт правящие режимы в Дамаске и Тегеране, не оправдались, как пока и расчёты Тель-Авива занять прочные позиции на иракском рынке. Подавляющее большинство иракцев этого не приемлет.

В ближайшие месяцы планируется серия визитов президента и премьер-министра Турции в ряд арабских стран — Сирию, Ливан, Египет, Саудовскую Аравию и Марокко. В настоящее время рассматривается вопрос о предоставлении Турции статуса наблюдателя в Лиге арабских государств. Активизация ближневосточного направления, в частности арабского, во внешней политике Турции, на наш взгляд, неизбежно приведёт к пересмотру «отношений стратегического партнёрства» с Израилем. Некоторые признаки такого пересмотра уже появились.

Первой попыткой Израиля наладить политическое взаимопонимание с новым турецким руководством был визит в Турцию в середине апреля 2003 года израильского министра иностранных дел С.Шалома. Однако уже в ходе этого визита участники переговоров оценивали ситуацию в регионе. Воспользовавшись визитом Шалома, его турецкий визави А. Гюль призвал администрацию Буша «не потакать тем, кто утверждает, будто Соединенные Штаты в скором времени намерены напасть на Сирию или Иран». Это заявление прозвучало именно в тот момент, когда Израиль действительно прилагал все усилия, чтобы убедить Вашингтон одновременно с Ираком «заняться Сирией и Ираном».

Визит израильского президента М. Кацава в Турцию в июле 2003 года был следующей попыткой укрепить политическую составляющую «стратегического союза» Израиля и Турции. При обсуждении вопросов региональной политики израильский президент не преминул обвинить сирийского президента Б.Асада в «создании проблем» между Израилем и Сирией. Однако этот выпад в сторону сирийского руководства был воспринят в Анкаре достаточно сдержано. Уже в то время Турция имела совершенно другие планы в отношении Дамаска, договариваясь о визите Б.Асада в Анкару.

«Отрицательный заряд» в турецко-израильских отношениях постепенно накапливался. Поводом для его разрядки и стала ликвидация в марте 2004 года лидера палестинской радикальной организации ХАМАС шейха Ахмеда Ясина и позднее его преемника А. Рантиси. Премьер-министр Турции Р. Эрдоган не замедлил весьма резко отреагировать на эти карательные акции, назвав их проявлением «государственного терроризма», а председатель турецкого парламента Б. Арынч заявил, что в будущем турецкий парламент будет рассматривать соглашения с Израилем с «особым пристрастием».

Определенным индикатором ухудшения турецко-израильских отношений может служить отсрочка на неопределенный срок визита израильского министра промышленности и торговли Эхуда Ольмерта в Турцию, запланированного на середину апреля 2004 года. В качестве предлога указывалось на «чрезвычайную занятость» турецкого руководства кипрской проблемой. В то же время это не помешало правительству Турции в те же дни принять в Анкаре саудовского министра иностранных Сауда аль Фейсала.

Спустя несколько дней Р. Эрдоган отказался встретиться с большой группой израильских бизнесменов и правительственных чиновников, которые прибыли в Анкару для ведения переговоров по поводу приватизации некоторых государственных объектов. Премьер заявил, что его совесть не позволяет ему «встречаться с израильтянами в то время, когда правительство А.Шарона продолжает уничтожать палестинское руководство и совершает террористические акции против палестинского народа».

Вопросы турецко-израильских отношений были обсуждены Р.Эрдоганом во время общего годового совещания партии и правительства в городе Анталья в апреле с.г. Он рекомендовал правительству пересмотреть весь комплекс отношений Турции с Израилем в политической, экономической и военной областях. Подавляющее большинство участников совещания поддержали эти рекомендации.

Резкое ухудшение турецко-израильских отношений таит в себе угрозу усиления изоляции Израиля на Ближнем Востоке и значительно подрывает позиции Тель-Авива на международной арене. Поэтому Израиль прилагает всевозможные усилия с целью нейтрализации роста антиизраильских настроений в Турции как в правительственных кругах, так и среди общественности. В настоящее время многочисленные израильские и еврейские вояжеры из США посещают Турцию, где призывают к «усилению турецко-американско-израильского сотрудничества перед лицом опасности со стороны исламистских экстремистских организаций».

На наш взгляд, одинаково успешно развивать отношения Турции с арабскими странами и Израилем достаточно сложно из-за накопленного десятилетиями конфронтационного потенциала между арабами и израильтянами. Однако беспрецедентная активизация турецко-арабских отношений в последнее время вряд ли приведет к резкому ухудшению отношений Турции с Израилем. Скорее всего, динамика их развития, особенно в военно-политической сфере, несколько затормозится и в лучшем случае будет поддерживаться на определённом оптимальном уровне. Поддержание нормальных отношений с Тель-Авивом будет приносить Анкаре некоторые политические дивиденды, предоставляя возможность выполнять посредническую роль в арабско-израильском конфликте и поддерживать стабильные отношения со своим стратегическим союзником — Соединёнными Штатами.

В Турции остаются достаточно влиятельные силы, прежде всего военный истеблишмент, деловые круги и либеральные партии, которые при поддержке Тель-Авива и могущественного еврейского лобби в США будут делать все возможное для удержания Турции в орбите «стратегического союза» с Израилем. Многое будет зависеть также как от характера будущего израильского правительства, которое придет на смену правительству А. Шарона, так и от долговечности правительства Р. Эрдогана.

Прогнозируя будущее развитие Ближнего Востока, немало исследователей видят в Турции страну, которая могла бы стать общепризнанным лидером этого региона — «государством-ядром», способствующим стабилизации в регионе. Похоже, что подобные идеи начинают все больше овладевать умами нынешнего турецкого руководства. Однако, на наш взгляд, несмотря на весь свой огромный политический, экономический и военный потенциал, Турция не сможет быть единоличным и непререкаемым лидером Ближнего Востока. Во-первых, на это не пойдут Египет и Саудовская Аравия, также претендующие на лидерство. Во-вторых, есть ещё и не мене сильный и амбициозный, чем Турция, Иран. В-третьих, лидер Ближнего Востока уже есть. Это Соединённые Штаты Америки, которые имеют стратегические союзные отношения с тремя странами из упомянутых четырёх. В условиях, когда США стали безальтернативным мировым гегемоном, они автоматически становятся лидером в любой части мира.