ТРАНЗИТОМ НА УРАЛ

Министр иностранных дел Германии Йошка Фишер реанимировал кулуарное понятие «транзитных визитов». Правда, если раньше видные западные гости «проезжали» Украину по дороге в Москву, то путь немецкого канцлера лежал через Киев в Екатеринбург (на Урале дипломат примкнул к участникам российско-немецких межправительственных консультаций во главе со Шрёдером и Путиным). Да и сделать посадку в нашей столице Йошку Фишера вынудила не острая необходимость донести до украинских властей заготовленный в чужеземном МИДе мессидж, как это бывало ранее. Екатеринбургские консультации удачно совпали с открытием Дней немецкой культуры в Украине. Не воспользоваться этим было бы грех: без присутствия на торжественной церемонии вице-канцлера ФРГ внимание к «самому крупному событию Германии за ее границами» в этом году (по словам Дитмара Штюдеманна) рисковало попросту затеряться в информационных сводках из Ялты, где как раз проходил саммит «Украина—ЕС».

С другой стороны, крымская встреча в верхах была немецкому гостю даже на руку. Благодаря сему совпадению в Киеве Йошка Фишер априори не мог сказать большего о европерспективах Украины, чем Романо Проди и Сильвио Берлускони в Ялте. А это как нельзя кстати состыковывалось с личным видением министром евросоюзовских амбиций Киева. В отличие от Шрёдера — известного импровизатора на тему ассоциированного будущего Украины в ЕС — Фишер никогда не принадлежал к сторонникам более тесного диалога между Киевом и Брюсселем. В дипломатических кулуарах даже поговаривают, что под его чутким руководством германский МИД не раз блокировал принятие некоторых важных для Украины решений.

И как раз в этом контексте нынешний визит Фишера в Киев приобретает особое звучание. Украинские и немецкие источники «ЗН» единогласны в том, что после пребывания министра на берегах Днепра с его видением происходящего здесь произошла своего рода мини-эволюция. По крайней мере, реплики, которые министр обронил буквально за час до вылета, заметно отличались от сказанного им еще во вторник вечером более глубоким пониманием ситуации.

Кто мог подкорректировать видение министра — догадаться не так уж и трудно: в расписании гостя значились только две встречи. С Виктором Ющенко и Константином Грищенко. Причем знакомство Фишера с украинским коллегой проходило тет-а-тет. И значительно дольше запланированных пятнадцати минут.

По имеющейся информации, еще до прилета в Киев список тематических заготовок у Фишера выглядел примерно так: положение дел со свободой слова, создание ЕЭП, новые назначения в МИДе, Минобороне и Службе безопасности, перипетии вокруг создания газотранспортного консорциума (хотя кому-кому, а Фишеру должно быть известно, что российская сторона «попросила» немецких коллег подключиться к процессу лишь после того, как будут решены все вопросы с украинской) и даже недавний инцидент на украинско-российской границе в районе Керченского пролива. Среди рекомендаций — больше взаимодействовать с западными соседями, получившими приглашения в ЕС: Польшей, Словакией, Венгрией и Румынией. Что касается Евросоюза, то Йошке Фишеру было любопытно узнать об изменениях, которые произошли в тактике Киева относительно Брюсселя. Ведь в Берлине (точно так же, как и в некоторых других евросоюзовских столицах) уже успели заметить, что слово «ассоциация» внезапно перестало фигурировать в лексиконе высших должностных лиц нашей державы. Тамошние аналитики стараются выяснить: идет ли речь о начале реализации Киевом «политики маленьких шагов» или же за желанием сосредоточиться на кооперации в конкретных сферах (юридической, транспортной, энергетической) стоят другие мотивы.

Интерес вполне естественен. В кулуарах немецкого внешнеполитического ведомства то и дело поговаривают: после нынешней волны расширения на повестке дня у Брюсселя должны встать две страны — Турция и… Украина. А некоторые германские политики (правда, преимущественно из лагеря ХДС/ХСС) в неформальных беседах даже утверждают, что шансов на присоединение к ЕС у Киева больше, чем у Анкары. В целом позицию Берлина относительно евроинтеграционных порывов Киева можно очертить приблизительно так: вопрос не в том, будет ли Украина в Евросоюзе, вопрос только во времени.

Впрочем, поводов для оптимизма не так уж и много: подшефные Фишера в формате офф рекордз признают, что в то время, когда Евросоюз не успел «проглотить» десяток новых членов, самым «простым и оптимальным» вариантом для ЕС является выработка политики в региональном измерении. Что, как известно, во всей красе было продемонстрировано в концепции «Расширенная Европа». Находясь в Киеве, Йошка Фишер говорил о том, что этот документ должен восприниматься украинскими властями как шанс, а не как преграда.

Но проблема даже не в этом. Некоторые эксперты (причем как украинские, так и немецкие) склоняются к мнению, что в лице Германии нам вряд ли удастся заполучить хорошего лоббиста в Евросоюзе. Хотя бы потому, что нынешнее руководство ФРГ не рассматривает Украину в качестве стратегического партнера. Максимум, на что может быть «способна» наша страна во внешнеполитических раскладах Берлина, — это роль надежного посредника в германско-российском диалоге. Понятно, в первую очередь речь идет об утолении энергетических аппетитов немцев, небезосновательно подкрепленных давней дружбой «Газпрома» и «Рургаза». И дело не только в меркантильном подходе. Украинским власть имущим, насколько нам известно, в последнее время не раз приходилось слышать от своих немецких коллег что-то в духе: «берите пример с Москвы — она открылась Европе, вы — нет». Ходят слухи, что симпатией к путинской России проникся и непосредственно Йошка Фишер.

В то же время нельзя забывать, что после иракского кризиса и пресловутого «письма восьмерки» как Берлин, так и Париж пытаются восстановить пошатнувшиеся позиции главных европейских интеграторов. Отсюда, поговаривают, и повторный реверанс Шрёдера об ассоциации Украины, озвученный в рамках Афинской конференции (апрель 2003 года), и буквально поразившее сторонников вступления Украины в ЕС заявление Ширака, по сути перефразировавшего слова немецкого коллеги. Что касается Фишера, то многие из его действий (в том числе и на восточном направлении) подчинены одной личной амбициозной цели: стать первым министром иностранных дел расширенного Евросоюза. А ради этого даже самые закоренелые стереотипы ничего не стоит заменить на лояльность. Хотя бы демонстративную.