Субъектность есть, за нее стоит бороться

Только благодаря гражданскому обществу, зимой 2013–2014 гг. удалось остановить превращение страны в российскую колонию, сохранив государственность и восстановив международную субъектность Украины.

Сегодня мы должны констатировать, что три года ужасной войны выявили неспособность украинского политического класса (скорее волей судьбы, чем благодаря доблести оказавшегося у руля государства) ни дать четкое политико-правовое определение сути конфликта, ни сформулировать, что следует считать желаемой или достижимой при существующих условиях победой в экзистенциальном противоборстве с Россией.

Мы продолжаем наблюдать за уже испытанным паразитированием на реформаторской, антикоррупционной, проевропейской и евроатлантической риторике, вопреки тому, что политико-экономические реалии в Европе и Соединенных Штатах продолжают кардинально меняться, а укоренившаяся практика украинской элиты жить по-старому - нет.

Природа не терпит пустоты, и если мы не заполняем ее смыслами и энергией, направленной на достижение нацией лучшего места под солнцем, нам его определят другие - либо из-за рубежа, а именно новомодные политические реалисты (сторонники политики, основанной скорее на силе, чем на ценностях и праве), либо те, кто представляет исключительно себя и свои корпорации. И те и другие предлагают мир в обмен на "компромиссы", не объясняя, к чему они могут привести украинское государство, а также какую выгоду получат они сами. Так что давайте отбросим гибридное мышление, к сожалению, присущее украинской власти, и определим мотивации инициаторов планов урегулирования "конфликта в Донбассе", его суть и ставки сторон, а главное, на основе исторического опыта Финляндии и Германии поразмыслим, принесут ли предлагаемые "компромиссы" обещанные нам мир сегодня, а также безопасность и благосостояние в перспективе.

Генри Киссинджер был одним из первых, публично высказавших идею "финляндизации" (ограничения суверенитета) Украины. По мнению бывшего госсекретаря и советника по вопросам национальной безопасности двух президентов США, "украинский кризис" не представляет непосредственной угрозы безопасности Соединенных Штатов, однако является желательной более конструктивная роль России в реализации интересов Вашингтона, в частности в борьбе с международным терроризмом, снижении ядерной угрозы, а также в стратегическом сдерживании Китая. Ветеран геополитики также прекрасно понимает, что приходящая в упадок ядерная сверхмощность своими действиями может генерировать хаос и опасность не только для себя и соседей в регионе, но и для всего мира. Собственно, именно поэтому он фактически соглашается с ошибочным кремлевским трактованием истории и видением проблематики безопасности: с тем, что расширение НАТО на Восток было ошибкой, и что решение Бухарестского саммита альянса относительно перспектив членства Украины и Грузии, а также политика ЕС по углублению отношений со странами бывшего СССР являются провоцирующими, а необходимость буферных стран - очевидной. И в завершение всего этого считает целесообразным вывести исторически "российский" Крым за скобки урегулирования.

Впрочем, такая искаженная картина мира не выдерживает никакой критики. Во-первых, следует говорить не о расширении НАТО на Восток, а о бегстве центральноевропейских государств на Запад. Можем себе только представить, на западной границе какой страны могли бы появиться т.н. зеленые человечки или отпускники - Польши или балтийских государств? При этом якобы существующие заверения Запада по нерасширению альянса в сторону границ России не только не имеют бумажного следа, но и отрицаются Михаилом Горбачевым, который был творцом той истории.

Во-вторых, Россия осуществляла "гибридную агрессию" против Молдовы (Приднестровье) и Грузии (Южная Осетия, Абхазия) в начале 1990-х, задолго до того, как правительства этих государств начали реализацию политики европейской и евроатлантической интеграции. Также бессмысленными являются обоснования оккупации Крыма, учитывая вероятность развертывания на нашей суверенной территории базы НАТО. Такие идеи никогда не рассматривались, а благодаря активной российской дипломатии, и прежде всего немецким "друзьям Путина", Украина потеряла возможность получить План действий относительно членства на Бухарестском саммите НАТО в апреле 2008 г.

В-третьих, с завершением холодной войны ни Соединенные Штаты, ни европейцы не рассматривали Россию как противника, поэтому Вашингтон кардинально сократил военное присутствие на континенте, а беззаботные европейцы осознали опасность только после оккупации Крыма. Парадоксально, что российская агрессия против Грузии привела не к усилению военного компонента в Европе, ухудшению отношений или санкций против России, а, наоборот, обусловила "перезагрузку" с США и запуск "Партнерства для модернизации" с ЕС.

Идеи Кремля о неделимой европейской безопасности невыполнимы, поскольку предусматривают безопасность больших государств за счет интересов малых, а значит, не вписываются ни в международное право, ни в имеющуюся архитектуру региональной и глобальной безопасности, которую сейчас упрямо разрушает Путин.

Доподлинно неизвестно, является ли план Виктора Пинчука исключительно его личной инициативой, или же, если верить некоторым медиа, он опубликован в Wall Street Journal и в интересах президента Порошенко, а также благодаря чему вслед появилась мирная инициатива Сергея Таруты. Впрочем, даже невооруженным глазом видно, что интересы олигархата естественно совпадают, поскольку у них одинаковые ценностный и поведенческий принципы. Могло ли быть иначе, если большинство представителей этого класса условно можно поделить на тех, кто "сидит на трубе" (причастен к энергетическому транзиту на Запад), и тех, кто "продает трубы" (зависит от доступа на полностью контролируемый российской властью внутренний рынок), не говоря уже об удивительных хитросплетениях интересов и бизнесов и первых, и вторых с интересами придворных российских коллег по цеху? Защищая свои корпоративные интересы и стараясь восстановить трудоспособность старой модели социально-экономических и политических отношений, почти полностью интегрированной в логику и процессы путинской системы, они готовы к "мучительным компромиссам" - читай дальнейшим уступкам агрессору.

В отличие от упомянутых планов, введенных в публичный дискурс и вызвавших дискуссию и соответствующую реакцию общества, оказывается, что есть и те, кто избрал путь таинственных договоренностей. Абсурдная идея передачи Крыма "в аренду" и ее продвижение малоизвестным на сегодняшний день депутатом Андреем Артеменко перед официальными представителями американского правительства являются крайне опасной по двум соображениям. Прежде всего, такие действия нужно квалифицировать как попытку узурпации исключительного права украинского народа определять и менять конституционный порядок (что закреплено в ст. 5 Конституции Украины) и как вмешательство в осуществление полномочий президента и правительства в сфере внешней политики. К тому же симптоматичное политическое паломничество и подобные разговоры подрывают доверие к украинскому государству и дезориентируют американское правительство. Такие действия должны не только получить соответствующую политическую и правовую оценку, но и сделать невозможным их повторение в будущем, как это закреплено в законодательстве США. Как и украинский избранник, его исторический прототип - пацифист и представитель Генеральной ассамблеи штата Пенсильвания Джордж Логан в ходе необъявленной американо-французской войны без предоставленных законным правительством США полномочий вступил с представителями правительства вражеской Франции в переговоры о "поиске путей улучшения двусторонних отношений в интересах обеих наций". Кроме осуждения таких действий, Конгресс в 1799 г. принял "Закон Логана", которым предусмотрено наказание тех, кто без соответствующего полномочия от федерального правительства прямо или опосредованно вступает в связь с иностранным правительством с целью решения любых разногласий.

Только готовностью правящей элиты уступать общественным интересом в пользу собственных можно объяснить четкую последовательность решений власти в вопросах войны и мира, в частности относительно сохранения дипломатических отношений со страной-агрессором; игнорирования императивных норм Конституции Украины и Закона "Об обороне" относительно введения военного положения; де-юре закрепления за Россией (в рамках Минских договоренностей) статуса посредника, имеющего только определенное влияние на "сепаратистов"; функционирования Свободной экономической зоны в оккупированном Крыму; неопределенного надлежащим образом правового статуса временно оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей; отсутствия стратегии возвращения Крыма; фактической реинтеграции оккупированных районов Донбасса без принятия мер для деоккупации, т.е. фактически - по Приднестровской модели, когда столица финансирует неподконтрольные территории без реальных перспектив восстановить суверенитет над ними; комфортных условий для существующего российского бизнеса в Украине, в частности в крайне непрозрачной энергетической отрасли, и расширения его присутствия в критически важных сферах, в том числе банковской; торговли как со страной-агрессором, так и с оккупированными территориями. И напоследок - абсолютно неприемлемая ситуация с намеренным сохранением зависимости от поставок угля с неподконтрольных Украине, но управляемых олигархами предприятий на т.н. эффективно контролируемых Россией территориях.

Сегодня очевидно, что в Украине идут две войны: одна называется АТО и ведет к постоянным потерям и значительным разрушениям, способствует втягиванию части обновленных украинских правоохранительных структур в различные коррупционные схемы, а также демотивации общества в противодействии наступлению Кремля по всем фронтам.

Другую, настоящую войну ведет украинское общество, которое реально понимает опасность и мотивации Москвы, которое настроено на получение надежного мира через достижение целей, определенных Революцией достоинства. Уже в который раз пассионарная часть общества (что мы ни чувствовали к отдельным личностям) взяла на себя инициативу в отстаивании общественного интереса, прибегнув к транспортной блокаде оккупированных территорий Донбасса. Безусловно, идеальным было бы соответствующее решение правительства, которому предшествовало бы переоснащение ТЭС и обеспечение страны альтернативным углем, но ведь власть действует по логике мира, а не войны…

Однако блокирование является только проявлением значительно более глубоких проблем, которые могут привести к ужасным последствиям. Во-первых, в обществе царит ощущение, что страна движется в ошибочном направлении (согласно опросу Центра Разумкова - 66,8%), что углубляет недоверие к властным учреждениям - парламенту, правительству и президенту (соответственно –79,4%, –74,1 и –66,7%). Более чем две трети опрошенных Киевским международным институтом социологии считают, что война продолжается, поскольку выгодна правительству и олигархам. Несмотря на бессмысленность последнего утверждения, ощущение общества, что власть довольно часто действует не в его интересах, прикрываясь при этом законностью своих шагов, подтверждают многочисленные примеры, в частности и перечисленные выше.

Во-вторых, власть противостоит представителям общества, уровень доверия к которым противоположный ее уровню: волонтеры - +65,5%, добровольческие батальоны - +57,1, общественные организации - +51,8%. При негативном развитии ситуации, если к активистам будут применены силовые методы, или власти не удастся убедить общество прекратить блокирование, существует вероятность того, что военные, среди которых идея блокирования также получила поддержку, могут открыто поддержать акцию, что приведет к далеко идущим непредсказуемым последствиям для гражданского покоя во всей стране.

Лучшего подарка для Кремля нельзя и придумать, хотя там вполне могут быть довольны и тем, если ради прекращения войны суверенитет Украины будет ограничен мягким образом - по уже проверенному почти семьюдесятью годами финскому образцу. Термин "финляндизация" означает добровольное ограничение Финляндией своего суверенитета и фактическое признание аннексии частей своих восточных территорий в обмен на сохранение ограниченной демократии и прекращение Советским Союзом попыток завоевать страну.

Такой драматический шаг был обусловлен неравенством военных потенциалов, а также вялой реакцией и невозможностью западных стран предоставить Финляндии ощутимую помощь во время советской агрессии 1939–1940 гг., а со временем - более активно привлекать ее к интеграционным процессам в послевоенной Европе. Осознавая свое попадание в сферу интересов Москвы и воспринимая как легитимную ее аргументацию относительно целесообразности предупреждения "агрессии" против СССР с использованием территории Финляндии (аналогичная логика и о недопущении "агрессивного" блока НАТО на территорию Украины), финны приняли стратегию постоянного нейтралитета как с сугубо военной точки зрения, так и с точки зрения определенной чувствительности к московским прихотям по широкому кругу вопросов, включая добровольное ограничение своей внешней и внутренней политики. Это проявлялось в постоянном жертвовании экономическими интересами и в политических уступках: в частности, Финляндия вынуждена была отказаться от Плана Маршалла, а также Таможенного союза со странами Северной Европы. Более того, финны позволили влиять на характер и состав своих правительств, предоставив Москве фактическое право вето на неугодные ей партии и политиков. Важными инструментами Кремля стали ограничения свободы слова (мирный договор запрещал "антисоветскую" пропаганду) и поддержка исключительно лояльных в отношении к Москве политиков на должности президента страны.

Итак, чем грозит возможная "финляндизация" Украины?

В военном и военно-политическом плане Украина, отказавшись от гипотетического членства в НАТО и союзнических отношений с США, может стать еще более уязвимой, потому что, во-первых, нет действенного механизма предоставления гарантий неядерным государствам; во-вторых, Россия существенным образом усилила постоянное военное присутствие не только в оккупированном Крыму, но и вдоль наших восточных и северных границ; в-третьих, Москва показала многочисленные примеры сохранения уважения к международному праву и двусторонним соглашениям только до тех пор, пока не увидит возможности их нарушить с минимальными для себя последствиями (вспомним хотя бы Будапештский меморандум, который должен был обезопасить нас не только от вооруженной агрессии, но также от политического и экономического шантажа и т.п.); в-четвертых, и без того медленное реформирование сектора безопасности сойдет на нет; в-пятых, предприятия украинского ОПК частично будут поглощены российскими структурами, а частично закроются как из-за невозможности привлечения западных технологий и инвестиций, так и с учетом политики разоружения, которую непременно будет реализовывать новый-старый "гарант"; в-шестых, мы потеряем доверие и поддержку не только географически отдаленных стран, но и прежде всего Польши, которая отгородится от "дикого поля" большим забором, поскольку будет чувствовать опасность; и, наконец, в случае гипотетического конфликта между Россией и Западом никакие гарантии не будут работать не в последнюю очередь и из-за того, что на временно оккупированной территории АР Крым размещены российские вооруженные силы, которые являются частью выстроенной в течение последних лет системы военных баз, представляющих угрозу всем европейским странам по оси Балтийское море - Черное - Средиземное.

Политическими последствиями станут сворачивание демократических преобразований и консервирование олигархической системы с неминуемым и полным подчинением, а в некоторых случаях и вытеснением со сцены украинских олигархов; ЕС утратит энтузиазм поощрять украинскую власть реформироваться, а, значит, гражданское общество - рычаг влияния на нее; цензура и самоцензура станут обычной практикой, а контролируемые медиа будут выстраивать подобную российской параллельную реальность, ибо только в ней может существовать порабощенное общество; коррупция будет душить и общество, и государство, потому что корыстолюбие - это "любимый грех", который Кремль использует в качестве инструмента мягкого контроля над другими государствами; снова подымет голову пятая колонна, что приведет к углублению региональных противоречий и ускорению дезинтеграционных процессов.

Без политической свободы не может быть и экономической, а при отсутствии экономических свобод невозможно и процветание. Таким образом, законсервируется зависимая и несправедливая экономическая модель, которая привела к довоенным кризисам в Украине и России; иностранные инвестиции из-за коррупции и проблем с верховенством права будут носить ограниченный характер; контролируемые Кремлем российские компании поглотят украинские "голубые фишки", а крупный бизнес будет вытеснять малый и средний не только с рынка, а также из страны. Уменьшение и без того тонкой прослойки среднего класса сделает невозможным демократическое развитие, поскольку именно он и является становым хребтом демократии. Исторический опыт, почти религиозный этатизм и зависимость подавляющего большинства россиян (до 70%) от государственного бюджета объясняют, почему российский климат настолько неблагоприятный к любым росткам демократии, а значит, северный циклон может накрыть и нас.

Способна ли вероятная "финляндизация" Украины остановить войну? Богатый и печальный исторический и современный опыт показывает, что имперская, советская и нынешняя Россия останавливались только там, где получала достойный отпор. С 1149 г., когда состоялась первая московско-киевская война, наши народы воевали сотни раз по разным причинам, которые только на рубеже ХІХ и ХХ вв. были объяснены классиками геополитики. Итак, сама география диктует логику продвижения химеры, не говоря уже о древних ("собирании земель русских", "третьем Риме") и новоявленных идеологемах ("историческая общность", "один народ", "русский мир"), которые недавно довольно точно были аккумулированы в максиме Путина "у России нет границ".

Если использовать формулу Карла фон Клаузевица "война - это продолжение политики другими, насильственными средствами", то становится очевидно, что только в течение последней четверти века Украина подвергалась агрессии десятки раз. В отличие от горячей фазы 2014–2017 гг., были и холодные (во время зимних отключений газоснабжения), а также многочисленные маленькие войны во всех сферах двусторонних отношений - политической, торгово-экономической, культурно-гуманитарной, информационной и т.п.

Конечно, человек при полном рассудке не может стремиться к войне, а может ли он без военного поражения согласиться на временный невыгодный мир, который будет означать намного худшие условия будущего? А если предположить, что следующая горячая война состоится в менее благоприятных условиях, когда мы можем вообще остаться один на один с более сильным противником? Несмотря на военные катастрофы и все неурядицы, треть украинцев считают, что в случае полномасштабной войны с Россией при любых условиях нужно оборонять страну с оружием в руках, 23,3% - за вооруженный отпор при условии гарантий международной помощи, и только 12% готовы как можно быстрее капитулировать, лишь бы избежать человеческих потерь, разрушения экономики и инфраструктуры страны. Таким образом, украинское общество готово защищать свое государство и свое будущее, которое (согласно всем социологическим срезам последних лет) видится в свободной семье европейских народов.

В этой связи следует обратить внимание на исторический опыт послевоенной Германии, перед которой чрезвычайно остро стояли почти те же вопросы, что и перед нами. В отличие от президента Финляндии Юхо Паасикиви, который является автором доктрины ограниченного суверенитета своей страны, кардинально другой подход избрал канцлер Германии Конрад Аденауэр, неоднократно отказывавшийся от предложений Москвы на ее условиях воссоединить Германию. Так, в 1950 г. он отверг идею создания на паритетных началах Общегерманского учредительного совета по вопросам воссоединения ФРГ и ГДР, считая, что причиной раскола страны является внедрение в ее восточной части системы управления, которая противоречит традициям Германии, лишает ее населения шансов на свободную политическую, экономическую и социальную жизнь. Он даже не допускал мысли о демократическом характере власти в "демократической" республике и о том, что она вообще может представлять интересы немцев в советской оккупационной зоне.

Конрад Аденауэр

В 1952 г. Аденауэр отклонил также предложение Иосифа Сталина восстановить целостность страны при условии нейтралитета и слияния с марионеточным образованием - Германской Демократической Республикой. Планом предполагалось проведение выборов в обеих частях Германии, создание общегерманского правительства и заключение мирного договора, что сделало бы возможным вывод в течение года с территории страны всех оккупационных войск. Чем не "Комплекс мероприятий по выполнению Минских договоренностей" от 14 февраля 2015 г. в общих, но узнаваемых чертах? В то время как социал-демократы, которые нынче позиционируют себя путин-ферштейнерами (т.е. теми, кто считает, что понимает Путина и уверен, что с ним можно договариваться), использовали лозунги о воссоединении Германии и критиковали возглавляемый канцлером Христианско-демократический союз, Аденауэр отверг идею нейтралитета, считая, что будущее страны должно быть исключительно с теми, кто разделяет христианско-гуманистические ценности, похожие взгляды на государство, свободу и собственность. Аденауэр понимал, что нейтральный статус и управляемый Москвой "социалистический" анклав приведут к дрейфованию Германии в сферу доминирования Москвы, а со временем - и к фактической потере государственности.

История подтвердила мудрость великого государственного деятеля в определении исключительного приоритета интеграции нации в западные военно-политические, политические и экономические структуры, что сохранило суверенитет государства и дало возможность начать процесс реального воссоединения с сильных позиций и в наиболее благоприятных для страны исторических условиях. Зато посол Германии в Украине Эрнст Райхель, который не исключает возможности проведения демократических выборов в Донбассе в условиях российской оккупации, избрал не совсем уместную историческую параллель с выборами в Восточной Германии в 1990 г., когда Советский Союз, начавший рушиться под грузом внутренних проблем, быстро ретировался с оккупированных территорий.

Перед украинским народом и государством стоит вопрос не прекращения войны, которую мы не начинали, а сделать невозможным ее продолжение агрессором. Этому будет способствовать стратегия, целью которой является, в частности, повышение цены агрессии - как с военной точки зрения, так и путем перекладывания на агрессора всех проблем и расходов на содержание оккупированных территорий. Такая стратегия здравого смысла немыслима без перехода власти и общества с логики "гибридного" мира на логику войны, что невозможно без преодоления пропасти между властью и пассионарной элитой, отстаивающей право на субъектность Украины. Компромиссы неприемлемы и даже преступны, если они делают невозможным достижение стратегических целей украинской нации, а именно: построение свободного и состоятельного государства не только по западному образцу (верховенство права, демократия, либерализм, права человека, рыночная экономика), но и как неотъемлемой части западной цивилизации; интеграция в евроатлантическое пространство безопасности как единственная гарантия от российской агрессии, а также сохранение возможности (не ограниченной третьими странами) стать частью Европейского сообщества; закрепление за собой права развивать отношения и участвовать в любых альянсах, прежде всего основанных на ценностях, которые разделяет украинская нация.

Только сильная Украина как неотъемлемая часть семьи свободных народов получит возможность не только вернуть временно потерянные территории, но и реинтегрировать их без вреда для нас и всего континента. Помним, что нынешняя война с Россией закончится не только с возвращением всех оккупированных территорий Донецкой, Луганской областей и Крыма, но и с сохранением права украинской политической нации на собственное будущее.