Союз нерушимый... государств европейских?

«Всеобщий мир не может быть сохранен без приложения творческих усилий, пропорциональных угрозам, которые перед ним стоят».

Декларация Робера Шумана от 9 мая 1950 года,
положившая начало созданию Европейского Союза

Европейский Союз, несомненно, является самым успешным международным проектом такого масштаба. Победы ЕС выглядят особенно убедительно на фоне многочисленных препятствий, возникавших на протяжении всего его существования.

С достижением двух важнейших европейских целей — мира и процветания — дальнейшая интеграция в Евросоюзе и выбор направления его развития связаны с решением как минимум двух задач — определением границ расширения и утверждением Конституции ЕС. Нельзя не отметить, что сам факт такой постановки вопроса уже оказывает влияние на развитие социальных процессов на континенте в рамках острейших дебатов о будущем Европы.

По этой причине в 2005 году государства—члены ЕС официально взяли «время на размышление» о путях решения поставленных задач и преодоления возникшего в ЕС кризиса. В 2006 году пауза была продолжена еще как минимум на год. Так, слова Робера Шумана, сказанные 50 лет назад, в самом начале долгой дороги, вновь стали звучать как нельзя актуально.

Представляется, что уже на данном этапе Украина как страна, стремящаяся к членству в ЕС, может сделать свой посильный вклад в обсуждение поднятых вопросов, исходя из собственного союзного опыта.

Бесспорно, Советский и Европейский союзы очень разные, в некоторых моментах принципиально разные, но все же не настолько, чтобы их сопоставление было совершенно невозможным, а дискуссия неприемлемой.

Единый, могучий союз

Примеры формирования союзов государств известны со времен античных симмахий и амфиктионий. На протяжении следующих веков история так и не смогла оставить Европу «бессоюзной». Священный, тройственный, советский союзы поочередно сменяли друг друга, каждый раз становясь новой ступенькой развития общества Старого Света. Возможно, и по этой простой причине через несколько месяцев после того, как прекратил свое существование в качестве субъекта международного права и геополитической реальности последний из союзов прошлого — Советский, на бумаге уже был создан другой союз — Европейский.

Оба союза были созданы как механизмы межгосударственного управления путем заключения международного договора и дальнейшей конституализации внутриполитических процессов. Соответственно, подобие их общих параметров заложено не только историей и парадигмой развития, но и единым правовым методом формирования.

Общий рынок, валюта, внешняя политика, право на участие в которой одновременно имеют и Союз, и его члены, жесткая визовая политика, институт двойного гражданства (союзного и национального), передача государствами-членами части своих полномочий союзным органам и признание прямого действия норм права Союза в рамках своих юрисдикций. Нет, это не перечисление основных составляющих и принципов функционирования ЕС. Точнее, не только ЕС — приведенное также в полной мере относится к СССР.

В порядке сравнения здесь же можно упомянуть, что председательство государств в ЕС осуществляется ими поочередно. А ведь именно таким было предложение Ленина к одному из первых проектов СССР, которое, правда, так и не было реализовано на практике. Примечательно также, что в исполнительном органе ЕС — комиссии ответственность за реализацию политики в каждой сфере жизнедеятельности Союза несут комиссары, а в союзном правительстве СССР руководители министерств вплоть до 40-х годов официально назывались народными комиссарами.

Но это — совпадения формы. Куда более важной является наглядная схожесть содержания деятельности двух союзов в отдельных сферах. Есть основания присоединиться к мнению европейских ученых и общественных деятелей, которые все более настойчиво привлекают внимание к проблемам продвижения Европейского Союза как минимум в двух измерениях — политико-правовом и идеологическом. Рассматривая эту же проблематику с «украинской колокольни», становится вполне очевидно, что с некоторой разницей во времени движение это осуществляется по явно не очень успешно проторенной предшественником ЕС дороге.

Дискуссия о форме и содержании будущей модели европейской политической жизни охватила не только научные, политические круги, но и общественность. В связи с этим европейцев прежде всего интересует опыт государственного строительства федеративных государств — Германии, США, Швейцарии. Но в сравнении с классическими аналогами федерализма механизм межгосударственного управления в ЕС более сложный и многоаспектный.

Именно поэтому на примере решения проблем функционирования этого механизма наиболее ярко проявляется недостаточная эффективность применения для ЕС опыта указанных стран. В них уже достаточно давно и в целом успешно разрешены актуальные для Евросоюза проблемы разделения власти, преодоления дефицита демократии, оптимизации процессов управления и принятия решений, установления баланса между центральной (союзной) и региональной (национальной) властью.

Постановка этих же вопросов и практика их разрешения в ЕС пока невольно напоминает опыт СССР. Здесь достаточно вспомнить насколько негативное значение для управления в СССР имела привычка местных властей ожидать отмашку из Москвы и насколько чаще в ЕС ждут теперь подобную отмашку из Брюсселя. Как схожи своей труднопроходимостью бюрократические процедуры двух столиц. А как отчетливо перекликаются в какофонии голосов истории еще не забытые термины «советская федерация», «суверенитет в суверенитете» и «суверенное федеративное европейское государство», «уникальное социалистическое право» и «право ЕС sui generis». К слову, разве наднациональность права ЕС — эта основа основ правового и политического порядка Евросоюза — не была пускай и без такого же названия характерной чертой права СССР и основным способом построения и развития коммунистического государства? Ведь именно в СССР в наиболее полной форме наднациональное (союзное) право привело к появлению эффекта «подмены суверена», результатом которого является размывание политических границ в законодательстве и правосознании. Гражданин перестает улавливать отличия между правом своего государства и правом Союза, членом которого оно является. Далее он начинает отождествлять себя через союзные, а не национальные категории политико-правовой жизни. Банальным подтверждением этого является тот очевидный факт, что в ЕС уже сейчас соответствующая директива Европейской комиссии упоминается на упаковке каждого продукта питания и воспринимается куда более весомым документом, чем закон, принятый, скажем, парламентом Франции.

С идеологической точки зрения, с начала своего существования, а ЕС даже несколько раньше, оба союза указывают на свою уникальность в истории, формируя таким образом особую «союзную идеологию». В ней речь идет не просто об объединении государств, а о создании некой общности народов, состоящей из людей определенного нового типа. В зависимости от контекста это либо «советский народ» и зычное «советский» по отношению к человеку либо «европейский народ», «demos» и не менее зычное и манящее «европеец».

Как будто не желая замечать просчеты СССР в этой сфере, ЕС упорно идет малопродуктивным путем воспитания нового человека. При этом глубоко перекраивается еще и континентальная идеология. Речь идет о пока осторожных, но все более ощутимых попытках формирования так называемой «общей памяти» либо «общего наследия», хронологической ленты исключительно европейских успехов. В результате вся история Европы начинает звучать как ода радости. Невыносимая легкость такой цензуры возможно менее заметна для самих европейцев, которые впервые в таких масштабах переживают этот опыт, но не для рожденных в СССР.

Показательно при этом, что в достижении поставленных целей изначальное отличие столетиями складывающейся либеральной идеологии Западной Европы от не менее древней административно-командной, в каком-то смысле самодержавной, идеологии Европы Восточной несколько нивелируются. И именно Конституция ЕС стала тем лакмусом, который продемонстрировал, что в условиях сегодняшней неготовности или нежелания гражданского общества принять новые правила игры в Евросоюзе применяется его навязчиво тактичное убеждение в правильности предложенных решений. Но опыт СССР демонстрирует, что такой путь часто приводит не к успешному достижению результата, а к мотивированному насаждению решений сверху.

Ситуация усложняется и тем, что современное состояние интеграции в ЕС скорее близко к переломной для СССР середине 80-х гг., когда связующая общество идея начала вызывать все больший скепсис и требовала новых, творческих шагов для своего развития, а не к 1922 году, когда всеобъемлющая социальная идея интернационализма была аксиоматичным импульсом интеграции.

То, что отдельные тенденции развития ЕС напоминают закономерности развития СССР, — очевидно. В чем же разница между ними? Как минимум в пяти причинах, по которым Евросоюз, в отличие от СССР, имеет куда больше шансов подтвердить свою еффективность и не оказаться на предрекаемой радикальными евроскептиками «свалке истории».

Во-первых, это все еще присущая способность к всестороннему изучению опыта и его применению на основе как можно более полной и объективной информации. В этом контексте существенным просчетом станет политическая сакрализация или даже негласное провозглашение самодостаточности Евросоюза. Действенным противоядием этому может как раз стать идея дальнейшего расширения ЕС.

Во-вторых, это несоизмеримый с советским потенциал развитых демократий к самореформированию. Потенциал этот скрыт не в институтах государственной власти, а в институтах гражданского общества, и именно от уровня их реального участия в выработке и принятии общесоюзных решений зависит успех прогрессивного развития ЕС.

В-третьих, это эффективное функционирование реальной демократии в ЕС и необратимая интегрированность последнего в международные региональные механизмы защиты и развития демократии (ОБСЕ, Совет Европы, Европейский суд по правам человека).

В-четвертых, это отсутствие единого политического, географического центра влияния, по сути, на экстратерриториальный Брюссель и возможность контроля со стороны государств-членов за действиями Союза благодаря применению принципов субсидиарности и пропорциональности.

В-пятых, это экономическая основа ЕС — рыночная экономика, которая сама по себе является своего рода идеологией и мощным способом интеграции.

В победе бессмертных идей европейских

Мы видим грядущее нашей страны

В международных отношениях нет большего препятствия для осмысления реальности, чем неспособность поступиться теориями и общепринятыми постулатами, которые когда-то неимоверными усилиями были доказаны, неготовность отказаться от предрассудков, принципов политической целесообразности, самодовольства и ощущения собственной особой роли в мире.

Поиск и анализ параллелей между ЕС и СССР не следует воспринимать как некий mauvais ton. Напротив, сопоставление двух союзов, их опыта союзного строительства может быть полезным для всех. Возможно, именно недопущение ошибок строителей советского государства поможет ЕС внести коррективы в избранное направление своего развития и обеспечить его перспективы.

Украина получит шанс продвинуться еще на один шаг в переосмыслении своего прошлого. В этом особую роль играет сравнение принципов соотношения компетенции ЕС, СССР с их государствами-членами. Именно апеллирование к практике раздельного участия Евросоюза и государств-членов в международных правоотношениях, организациях может изменить исторически сложившееся некорректное представление о фиктивности украинской государственности в составе СССР и ее международно-правового статуса.

В будущем опыт жизни в Советском Союзе при реализации курса на европейскую интеграцию Украины позволит ей более четко осознать вызовы, связанные с этим процессом, и, следовательно, более основательно подготовиться к минимизации их негативных последствий. Не могу здесь не привести мнение специалиста министерства экономики одного из государств бывшего социалистического блока, а ныне «нового» члена ЕС. Он в весьма доступной форме отметил, что Совет экономической взаимопомощи, в котором ему довелось представлять интересы своей страны, является цветочком по сравнению с ягодкой Европейского Союза. По его же мнению, использование опыта, полученного в ходе сотрудничества в СЭВ и выстраивания отношений с Советским Союзом положительным образом сказалось на готовности защищать интересы своего государства после его вступления в ЕС.

Европейский Союз — это испытание для государственности, которое следует пройти. Специфика интеграции в нем, как, впрочем, и в СССР, заключается в стремлении не просто сблизить, а гармонизировать политические, экономические, правовые и социальные системы государств-членов, что коренным образом определяет характер трансформации механизмов государственной власти. Именно в этом, в частности, можно найти объяснение и тому факту, что сравнительно недавно получившие независимость государства Восточной Европы после вступления в ЕС легче переживают такие трансформации, чем «исторически сложившиеся государства» Европы.

Что же тогда, несмотря на все трудности, является стимулом для стремления государств к членству в ЕС? Ответ как нельзя точно был дан в одном из номеров «Зеркала недели» министром иностранных дел Украины Борисом Тарасюком и членом Европейской комиссии по внешним сношениям и европейской политике соседства Бенитой Ферреро-Вальднер: «Европейские ценности весьма привлекательны».