Ребусы иранской демократии

К иранским выборам было приковано внимание мира. Но как ни силились понять происходящее в этой уникальной стране, никто не смог предугадать такой исход борьбы за президентское кресло. Сенсационной была не только ошеломляющая победа Махмуда Ахмадинежада, «простого человека ниоткуда», ставшего первым светским президентом исламской республики. Сенсацией были и 1000 кандидатов, которые зарегистрировались для участия в этих выборах, и явка избирателей, превышавшая 60%, и первый в истории Ирана второй тур голосования. Это была настоящая борьба, которая впервые велась именно так, как это бывает в любой стране. И драматичный финал этой борьбы — именно такой, каким его желали видеть большинство граждан страны. Почему же тогда состоявшиеся выборы в Иране называют недемократичными, фарсом, за которым стоит лишь попытка реакционных сил удержаться у власти? Почему же говорят об усилении клерикального режима, который угрожает миру ядерной бомбой и готовит репрессии против своих граждан? Те, кто так утверждает, либо преднамеренно лгут, либо давно не бывали в этой стране.

Иран изменился. И изменился до неузнаваемости. Особенно за несколько недель предвыборной борьбы. Иранцы не устраивали революций и митингов на площадях. Формально акции протеста были запрещены, но агитация на улицах шла полным ходом. Как это бывает в любой цивилизованной стране. Хотя теперь начато расследование по поводу того, что многие методы борьбы были как раз нецивилизованными, грязными, такими, к которым политики этой страны не прибегали никогда. Однако своим волеизъявлением на выборах иранцы действительно показали, что хотят перемен.

В споре либералов-реформаторов и консерваторов-прагматиков большинство стало на сторону третьей силы — исламистов. Это они начинали строить и защищать страну в годы после исламской революции 1979 года, шли на штурм посольства США в Тегеране, но потом ничего не получили от нового государства, кроме разве что права умереть на полях битв ирано-иракской войны и стать шахидами. Те из них, кто выжил, не стали правящей элитой, но остались верны революционным идеям.

Махмуд Ахмадинежад во время предвыборной кампании заметил: «Мы делали революцию не для того, чтобы строить демократию». Заметим, демократию — в западном понимании этого слова. Для Ахмадинежада «демократия по-ирански» (хотя он такого словосочетания и не употреблял) — это следование исламским правилам и нормам жизни. Это опора на собственные силы и верховенство духовного над светским. Так говорит человек, который не имеет духовного образования, но корень всех бед своей страны видит в тлетворном влиянии западной цивилизации, которая подрывает основы традиционной морали. Он сторонник авторитарного правления, и именно с ним связывают возможность консолидации иранской власти в руках консерваторов.

Последние несколько лет президент Мохаммад Хатами, его сторонники в парламенте, в правительстве находились в поиске нового пути для страны. Однако дискуссия о реформе так и не вышла за пределы университетских аудиторий и правительственных кабинетов, она не привела к существенному улучшению стандартов жизни каждого иранца. Ахмадинежад хорошо понимал это и победил, когда во главу угла фактически поставил лозунг времен революции 1979 года, который гласил: «каждый иранец получит часть дохода от продажи нефти». С учетом реалий 2005 года, Ахмадинежад лишь слегка перефразировал его. «Рост мировой цены нефти каждый иранец ощутит прибавкой еды на своей тарелке», — сказал он.

Безусловно, успех Ахмадинежаду обеспечило то, что в оболочку исламских лозунгов он облек вполне конкретную программу экономических преобразований, которые вкратце можно описать как справедливое распределение доходов, борьба с бедностью. На этом основываются два других постулата из его предвыборных обещаний — о борьбе с коррупцией и безработицей. Но если в возможности улучшить стандарты жизни путем продуманного распределения доходов иранцы в принципе не сомневаются, то в успех двух других начинаний нового президента едва ли кто верит.

Дело в том, что именно тут он столкнется с яростной оппозицией со стороны старой элиты, которая, в отличие от солдат революции, оказалась не столь альтруистичной и не выполнила заветы аятоллы Хомейни поделиться богатствами страны с народом. Вот почему в Иране только по самым приблизительным подсчетам 15 миллионов человек из 67 фактически живут в нищете. Вот почему в северных кварталах Тегерана, где даже жарким летом климат намного умереннее, можно найти виллы за миллион долларов, тогда как в южной части города люди прозябают в лачугах. Именно те политики, которых победил Ахмадинежад, для многих иранцев являются олицетворением коррумпированной власти, которая использовала исламские лозунги для прикрытия своего стремления к обогащению и власти. Как же в таком случае они могли в одночасье превратиться в «прагматиков», «реформаторов», «либералов»? Но именно так их порой представляли западные СМИ, которые пусть и безуспешно, но все же пытались повлиять на ход избирательной гонки в Иране.

И все же Ахмадинежад, скорее всего, будет вынужден договариваться со старой элитой. Первые шаги он предпринял уже на текущей неделе, когда встретился с Мохаммадом Хатами. Опасная игра с людьми, которые так на него надеялись.

Иранская газета «Шарк» на днях писала, что демократия по-ирански — это значит заставить политика нуждаться в одобрении народа не только в день выборов, но и после него, на протяжении всех четырех лет правления. Как только политик перестает нуждаться в поддержке народа, он превращается в диктатора. Фраза, высказанная редактором газеты, в иранских реалиях приобретает особый смысл. Была ли для иранцев победа Махмуда Ахмадинежада неожиданной? Да. Но она в то же время была и логичной. Люди хотят перемен. И перемен конкретных. Другой вопрос, который сейчас все чаще слышишь в Иране — «как далеко способен пойти Ахмадинежад в борьбе с коррупцией или в возвращении страны к исламским ценностям?».

Как шутят в Тегеране, жители которого, пожалуй, более всех вкусили от западных свобод, настоящая революция в стране разразится, если Ахмадинежад заставит иранских женщин снова надеть традиционный черный платок, а мужчин, по своему примеру, отпустить бороду и ходить в рубахах с длинными рукавами. Однако пока не слышно протестов по поводу того, что в общественные здания существуют два входа — один для мужчин, другой для женщин. В общественном транспорте, например автобусе, передняя часть салона отдана мужчинам, но даже при самой сильной давке никто из них не пойдет в хвост автобуса, который традиционно считается «женской половиной». Но едва ли иранцы рады будут возвращению на улицы «стражей морали» или отсутствию всякой возможности приобрести алкоголь на черном рынке.

Любые успехи нового президента по любому из основных положений его предвыборной программы будут означать новую революцию в Иране. Революцию, которая затронет светскую власть, экономику, социальную сферу, но ни в коей мере не посягнет на власть духовную.

Махмуд Ахмадинежад предан духовному лидеру аятолле Али Хаменеи. Ведь именно он — настоящий глава государства. Президент же лишь глава исполнительной власти, который может инициировать решения, но утверждены будут лишь те, которые выдержат проверку на соответствие религиозным нормам. Мохаммад Хатами потерпел фиаско в реформаторских деяниях именно потому, что его проекты были ветированы исламскими органами. Такими, как совет стражей революции и Совет по определению политической целесообразности принимаемых решений, которые подчиняются непосредственно духовному лидеру исламской республики. Махмуд Ахмадинежад намерен учитывать ошибки предшественника, чтобы не превратить следующие четыре, а то и все восемь лет, во время бессмысленных поисков.

На своей первой пресс-конференции новоизбранный президент достаточно четко изложил свои цели — превратить Иран в современную исламскую державу и начать экспорт идей исламской революции вовне. «Окропленная кровью шахидов, новая исламская революция произойдет и вырвет с корнем несправедливость современного мира», — заявил Ахмадинежад. И добавил: «Эпохе репрессий, гегемонизма, тирании и несправедливости приходит конец. Волна исламской революции прокатится по всему миру». Впрочем, претендуя на такое духовное лидерство в исламском мире или даже на планете в целом, Иран фактически бросает вызов своему главному сопернику — Соединенным Штатам. Но в то же время, видимо, именно так Тегеран может заставить Вашингтон считаться с собственным мнением.