Путинская Азиропа

Путин совершил дипломатический блицкриг. За неделю он побывал сразу на западе, на востоке и в самом центре Евразии, как бы обоз­начая широту и разносторонность своих внешнеполитических замыслов на ближайшие месяцы и годы. В первое время после инаугурации он принимал лидеров зарубежья (в основном ближнего к России) у себя в Москве и при этом демонстративно отказался ехать с визитом в США. Но сделать выбор, куда поехать с первым зарубежным визитом, все-таки пришлось. После некоторых колебаний приоритетом было избрано западное, можно даже сказать европейское, направление, то есть… союзная России Беларусь.

Именно Минск стал отправной точкой первого европейского турне Владимира Путина в качестве главы государства. Этот факт, вне всяких сомнений, был четким сигналом для европейских лидеров - канцлера Германии Ангелы Меркель, ожидавшей его в Берлине, и нового президента Франции Франсуа Олланда, которому предстоит работать с Путиным в ближайшие годы. Москва и Минск дали понять, что не потерпят вмешательства иностранных государств во внутренние дела Беларуси, и отметили, что Беларусь - особый партнер для России, с которым та строит Союзное государство. В практическом плане Владимира Путина интересовал процесс передачи белорусских активов в руки российских бизнес-структур, создание совместных предприятий, и тут, видимо, проблемы улажены. Минску обещаны два транша от ЕврАзЭС по 440 млн. долл. каждый. А белорусский лидер Александр Лукашенко констатировал, что практики Союзного государства успешно реализуются в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве, и высказался за более активное привлечение к ЕЭП Украины.

«Уверен, что вектор евразийского пространства Российская Федерация будет развивать и укреплять», - подчеркнул белорусский лидер. Причем он считает, что «интеграция интеграций» - создание на платформе Евросоюза и ЕЭП общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока - «не такая уж далекая цель».

Европейское бесплодие России

С «минским багажом» российский лидер отправился в Берлин и Париж, и, очевидно, этим предопределил результаты рабочей поездки в европейские столицы, на которую отвел ровно день. Везде его встречали немногочисленные митинги русскоязычных граждан европейских стран. Они требовали от Путина честных выборов, освобождения политзаключенных, соблюдения прав и свобод человека в России. Однако в ходе переговоров с гостем европейские лидеры главным образом сосредоточились на позиции России по событиям в Сирии, обвинениях в ее адрес относительно тайных поставок оружия правительственным войскам президента Башара Асада. Путин это отрицал, назвав отношения с Дамаском просто «добрыми». Ангела Меркель пыталась узнать у него, как поведет себя Россия, если США и ЕС начнут продавливать в Совбезе ООН вопрос санкций или международного вмешательства во внутренний сирийский конфликт. О такой вероятности ранее говорил и Фран­суа Олланд. Но позиция Путина по вопросу о вмешательстве во внутренние дела Сирии была точно такой же, как высказанная днем ранее в Минске относительно Беларуси - Россия против санкций и интервенции. Поэтому встречу Путина с Оллан­дом в Париже вообще можно описать кратко: познакомились, поговорили, поели. После Меркель Олланд даже не пытался в чем-то убеждать российского лидера, а просто высказал свою позицию по Сирии за званым ужином: Асад должен уйти.

Одна французская журналистка на совместной пресс-конференции предложила Пу­тину дать Асаду убежище в Рос­сии. Путин парировал, заявив, что в Париже Асад бывал чаще, чем в Москве. Олланд ответил, что теперь политика его страны изменилась. Последний вопрос лидерам Франции и России в Париже задали о Юлии Тимо­шенко, и они признали, что обсуждали и эту тему. Оба сошлись во мнении - ее место не в тюрьме. А вот вопрос о правах человека в России задать не успели - Путин уже спешил на самолет.

Отведав в Европе «сирийского меню» сполна, Путин вернулся в Россию. И уже в воскресенье 3 июня продолжил диалог с европейцами в рамках 29-го саммита Россия-ЕС близ Санкт-Петербурга. При этом создавалось впечатление, что здесь, «на родном поле», российский лидер сможет отыграть очки после безрезультатного европейского вояжа. Однако главные еврочиновники решили обсуждать с Пути­ным тот же сирийский вопрос, плюс проблему Ирана и тему прав человека, от которой во многом зависит дальнейшее развитие отношений ЕС с восточным соседом. Поэтому председатель Евро­пейского совета Xерман ван Ромпей, председатель Евроко­миссии Жозе Мануэль Баррозу вместе с представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон были встречены Путиным в Северной столице прохладно. Он сразу поставил в центр дискуссии тему отмены виз для поездок российских граждан в Европу. Хотя еще до саммита было очевидно, что по этому вопросу никакие подвижки сегодня невозможны, российский лидер продолжал педалировать этот вопрос и даже вынудил господина Баррозу «отчитаться» о проделанной работе. Тот ответил, что лично – «за», но один ничего не решает.

А ван Ромпей посчитал знако­вым, что саммит провели в Константиновском дворце в Стрельне, который строил Петр I, - мол, не найти лучшего места для того, чтобы подчерк­нуть взаимодействие России с Европой. Еврочиновник, однако, видимо не в курсе, что Петр задумал и возводил Большой Стрель­нинский дворец как парадную имперскую резиденцию с целью переплюнуть знаменитый Версаль. Но, что также занятно, царь просчитался с гидротехническими расчетами, из-за чего затея утереть нос французам не удалась. Теперь же в Стрельне царил дух Влади­мира Путина, заявившего лидерам ЕС, что в европейской и евразийской интеграции нет противоречий. «Я буду работать над совмещением этих процессов», - сказал российский президент.

Как бы отвечая на критику своих внутриполитических шагов и призывы не допустить «появления в России Пиночета», он тут же высказался в поддержку «европеизации» закона «О митингах» - через поправки, ужесточающие санкции для организаторов собраний. Госдума с подачи «Единой России» одобрила данный законопроект уже на следующий день после саммита Рос­сия-ЕС. Это стало последним китайским предупреждением российской оппозиции, которая планирует «Марш миллионов» на 12 июня. Сей факт также должен положить конец европейским иллюзиям по поводу того, что Владимир Путин будет таким, каким его хотели видеть в Брюсселе, Берлине или Париже. Путин образца 2012 года - другой. В отношениях с Европой он готов забить (причем почти наглухо) то, что император Петр «прорубил» 300 лет тому назад. Впрочем, сегодня это ему вряд ли удастся. Европа - важнейший экономический партнер России. С Евро­пой в значительной степени пока еще связаны планы самого же Путина по модернизации страны. И главное, в России выросло поколение людей, которое ориентировано на западные, европейские демократические ценности, и подменить их в одночасье традиционными российскими, национал-имперскими, евразийскими или азиатскими даже всемогущему Путину не под силу. Он знает это, он не спешит, он говорит, что наводит в стране порядок.

Путин ловит «китайский ветер»

Полный провал на европейском направлении Владимира Путина нисколько не расстроил. Видимо, даже напротив, он получил почти все, чего желал от своего турне и саммита Россия-ЕС. Спустя несколько часов после переговоров с европейцами он уже летел на Восток, в Азию.

Здесь ему воздали похвалы за «противостояние давлению и вызовам» со стороны Запада и изобразили как мудрого стратега, использовавшего восточную тактику «победы мягкого над твердым». По версии вице-премьера России Дмитрия Рогозина, это политика стальной руки, которую лишь иногда Путин будет облекать в лайковую перчатку. На­учить­ся жить в согласии с этой древней стратегмой (то есть, не переборщить ни с «силой», ни «с мягкостью», а по сути, быть самим собой), видимо, и станет главной задачей для Путина на его третьем сроке президентства (и, вероятно, на четвертом тоже). Это уже подлинное искусство и мастерство политика. Но пока его все же больше занимает стратегия и тактика.

Свой путь на Восток Путин тоже проложил необычно. Снача­ла, прибыв в Ташкент, он за несколько часов переговоров сумел убедить президента Узбекистана Ислама Каримова подумать над вопросом о присоединении к зоне свободной торговле стран СНГ до конца этого года, а также договорился о взаимодействии двух стран по вопросу транзита американских войск, которые будут выводиться из Афганистана. Стороны подтвердили намерение углублять стратегическое партнерство. И лишь затем Путин вылетел в Пекин, где он был принят по высшему разряду - государственного визита, а также принял участие в саммите Шанхайской организации сотрудничества.

Следует сказать, что визит в Узбекистан до Китая был с тактической точки зрения необходим Путину в той же степени, как и визит в Беларусь по дороге в Европу. Путин знал, что 6 июня в Пекине на встрече Ислама Каримова с Ху Цзиньтао будет подписана декларация о стратегическом партнерстве двух стран. Таким образом, Китай последовательно воплощает свои долгосрочные планы на постсоветском пространстве (см. ZN.UA №23 от 24.06.11), и Узбекистан стал очередной после Украины страной, за которой Китай официально признал статус стратегического партнера.

Этот аспект не мог не беспокоить Путина, который намеревался разыграть в Пекине собст­венную партию. Хотя большинст­во российских, да и западных наблюдателей расценили визит Путина в КНР лишь как желание «поймать китайский ветер в паруса российской экономики». Так сам Путин поэтически и вполне в азиатской манере описал свое стремление поставить экономический подъем Китая на службу возрождению России. Солидный пакет подписанных двусторонних документов в рамках визита лидера России в Пекин (17 штук!) может быть тому свидетельством. Однако лишь немногие осознали, что в новой политике Путина «железного кулака в лайковой перчатке» не будет исключений, в том числе и для Китая.

Пекин уже ощутил, что Москва далеко не во всем будет слепо следовать за ним. Более того, Россия Путина не позволит Китаю выстраивать отношения со странами СНГ таким способом, чтобы это задевало ее интересы. Российский лидер дал понять китайцам, что они не смогут создавать на просторах Евразии структуры, которые были бы параллельными или дублировали те, которые выстраивает тут Россия. Все это в полной мере отразилось на работе 12-го саммита ШОС. Россия заблокировала попытки Китая усилить в рамках ШОС экономическую интеграцию - создать банк организации и привязать к нему специальный счет, который стал бы аналогом МВФ по кредитованию масштабных проектов на территории стран-членов. Китай сразу готов вложить в него 10 млрд. долларов. Кроме того, Москва выступила против идеи Пекина о создании зоны свободной торговли на просторах ШОС. Китайцы не остались в долгу и спустили на тормозах российскую идею подписания основополагающей «Стратегии развития ШОС», а также снова уклонились от заключения масштабного соглашения с «Газпромом» о поставках российского газа в Китай. Таким образом, саммит ШОС ограничился лишь решением о предоставлении статуса наблюдателя Афганистану и подписанием документа, согласно которому ШОС получит возможность активнее противостоять угрозам региональной безопасности. Китай четко дал понять, что не позволит превратить ШОС в военно-политический альянс, чего добивается Москва. Но при этом обе страны согласовали позиции по Сирии и Ирану.

Наблюдатели вспоминают, что при создании ШОС Россия была в ней самой «проевропейской державой», пыталась активно подталкивать партнеров к консолидированным решениям по ряду острых проблем, выступать со своим мнением в мире. Но эти порывы канули в Лету. ШОС все-таки стала азиатской по духу организацией, которая долго и тихо разбирает внутренние вопросы и потом без особой помпы формализует их в совместных решениях. Российское руководство переняло этот азиатский тип мышления и способ действия. Визит Путина на Восток лишь подтвердил это. Однако методы, принятые и апробированные в Азии, не гарантируют успеха Путину. Сами китайцы отметили, что многое из того, о чем сегодня говорит и пытается делать российский лидер и во внешней, и во внутренней политике, едва ли может быть успешно реализовано даже при «попутном ветре» из Китая. В Пекине пока просто решили понаблюдать за соседом. Но урок, который российский лидер должен был извлечь для себя из поездки в Азию, видимо, состоит в том, что его опыт использования восточных стратегий как во внешней, так и во внутренней политике еще слишком мал. Тем более сомнительно, что при их помощи Москве удастся легко переигрывать китайцев, практиковавших их веками. Это примерно то же самое, как если бы Россия вдруг начала учить Европу тому, как строить демократию.