Привет, новый хаотичный мир!

2019-му году будут присущи бо́льшая нестабильность даже в самых развитых демократиях, принятие эгоистических решений, а также станет существенно больше непредсказуемости и хаоса на международной арене. Теперь мы живем не в эпоху перемен, а во времена перманентных пертурбаций.

Сообщение Дональда Трампа в Твиттере о поспешном сворачивании американского военного контингента в Сирии является более чем красноречивой метафорой как для описания уходящего, так и для представления ближайшего будущего. Импульсивное и непросчитанное решение лидера самой мощной державы мира, которое будет иметь далеко идущие последствия, было принято им не только без консультаций со своими союзниками, но даже с ключевыми членами своего кабинета. Его попытки освободиться от опеки "взрослых в Белом доме" (опытных военных и дипломатов) и усилить свою роль в управлении внешней политикой с помощью "инстинктов" будет встречать еще большее сопротивление со стороны и Конгресса, и истеблишмента в целом. И если волюнтаризм 45-го президента сталкивается со знаменитой системой сдержек и противовесов (Конгресс ограничивает поле для внешнеполитических уловок, расследование спецпрокурора потенциально содержит в себе основания для запуска процедуры импичмента), то в ЕС модный тренд авторитаризма будет уменьшать равновесие и без того неповоротливого образования. С выходом США из Договора о ракетах малой и средней дальности почти завершился процесс разрушения архитектуры стратегической безопасности, которая выстраивалась со времен Карибского кризиса и подверглась сокрушительному удару в результате аннексии Россией Крыма.

Внимание на Восток

Стратегическое противоборство и тактическое взаимодействие в треугольнике США-Китай-Россия будет служить ключевым геополитическим фактором грядущего года. Стремясь обезопасить свою мировую гегемонию, в Вашингтоне пошли на существенное обострение отношений с Пекином. Си Цзиньпин, понимая ограниченность поля для маневра и будучи готовым к полномасштабной конфронтации со США, решил взять некоторую паузу, чтобы попытаться прийти ко взаимоприемлемому решению хотя бы в некоторых торгово-экономических вопросах.

При этом Поднебесная явно не оставит попыток и в дальнейшем активно расширять свое влияние в мире и продолжать вести свою изящную геостратегическую игру, направленную на ослабление Соединенных Штатов. Полуизолированная Россия с напряженными отношениями со США выгодна Пекину, ведь в нынешних условиях это будет предопределять ее лояльность. В то же время Россия также пытается играть свою партию в непростом азиатском оркестре, однако ее возможности ныне явно уступают крупным конкурентам. В этом году Москва силилась активизировать сотрудничество в рамках давно желанного треугольника Россия-Индия-Китай с целью совместного отстаивания близких интересов на международной арене. В этом контексте явно проступает попытка сделать эту геополитическую конструкцию определяющей глобальную повестку дня. И хотя значительный потенциал в данном треугольнике действительно присутствует, сомнительно его сохранение на длительную перспективу, ведь недовольство доминированием Запада, в свое время ставшее основой для его формирования, вряд ли является постоянной идеологией, тем более - базой для позитивного развития.

Окончательное решение северокорейской проблемы не обещало быть легким, ведь несмотря на бравурные заявления Дональда Трампа после сингапурского саммита с Ким Чен Ыном 12 июня, американские военные и дипломаты стараются не оставить ни одного шанса, чтобы, как уже было ранее, Пхеньян мог позволить себе сочетать участие в переговорах с одновременным продолжением тайной ракетно-ядерной программы. За этим сложным и непредсказуемым процессом внимательно наблюдают и в Москве, недовольной исключением ее из переговоров, и в Пекине, который ведет свой непростой диалог с неуступчивым Вашингтоном и имеет устойчивые связи с Пхеньяном.

Авральный выход американцев из сирийской игры уже трактуется в Москве как победа, но в долгосрочной перспективе вряд ли принесет ей ожидаемые дивиденды. Сбитый осенью в Сирии российский самолет Ил-20 вызвал напряжение отношений с Израилем и необходимость усилить свое военное присутствие, и в очередной раз подтвердил, что российское руководство явно переоценило свои возможности, прибегая к интервенционной авантюре. Уход из Сирии не будет означать ослабление позиций Вашингтона на Ближнем Востоке, ведь ему удалось сохранить отношения с Эрдоганом, который, собственно, и стал спусковым крючком неожиданного решения. Действительно ли американцы сбросили "курдскую карту" из своей колоды, станет известно уже в начале следующего года. Вызванный жутким убийством журналиста Хашогджи кризис американо-саудовских отношений не исключит эту страну из числа основных союзников в стратегически важном регионе. Зато в Вашингтоне всерьез принялись за удушение союзника Москвы - Тегерана, в дополнение к возобновлению всех санкций, которые были отменены после подписания во времена Обамы иранской ядерной сделки. Так, в ноябре под санкции попали не только иранские граждане и компании, но и их российские друзья, задействованные в замысловатых схемах обхода введенных ограничений, поставки нефти Сирии, а также финансирования террористической группировки "Хизбалла". Обусловленное неблагоприятной глобальной конъюнктурой, санкционным давлением, усугубляющим изъяны отсталой путинской экономики, перенапряжение России на Ближнем Востоке может обратить мнимый сирийский гамбит во вполне реальный геополитический цугцванг.

Россия как попытка монетизации страха

Загадочная русская душа не дает ответа, где проходит черта готовности ради эфемерного великодержавного величия жертвовать своими свободами, благополучием, а также утратой будущего для еще одного поколения. Как сказал бы современный украинский классик Лесь Подервянский: "тривожна мовчанка, шторм на морі дедалі сильнішає..."

Явно не выполняя социальный контракт по-русски, что означает обмен свобод на экономические блага, путинский режим прибег к беспрецедентному, даже по меркам империи, злу, накачке пропагандой (согласно опросу Левада-центра, Украина в восприятии врагов России с 29% уступает только США с 68%), а также милитаризации сознания, прежде всего школьников и молодежи (Керченская трагедия как синдром), архаизации политического дискурса и еще большему наступлению на остатки свобод (введение цензуры в Интернете). Финальная попытка вернуться на большую геополитическую шахматную доску оборачивается бешеным перенапряжением, глубокими разломами социального, экономического и политического тела России.

Санкции за агрессивную политику продолжают удушать российскую экономику. Так, чистый вывоз капитала из России увеличился в 3,3 раза (по сравнению с январем–ноябрем прошлого года) и достиг 58,5 млрд долл. Этот показатель вдвое больше оттока капитала за два предыдущих года (25,2 и 18,5 млрд долл.).

Отток капитала вызывает рост стоимости внешних заимствований. Замедляется рост промышленного производства (в этом году 2,5, в следующем - 2,1%); программа импортозамещения, мягко говоря, буксует даже в таких стратегически важных и наукоемких отраслях, как аэрокосмическая.

Несмотря на традиционно высокий уровень поддержки Путина (в декабре - 66% поддерживают, 33 - нет), уровень одобрения общегосударственного курса возвращается к докрымской "норме" (47% одобряют, 44 - нет). Российские общество, которое было готово поддерживать экспорт агрессии как форму государственной политики, оказалось окончательно дезориентированным, поскольку с удивлением открыло для себя, что кремлевское руководство одновременно проводит две взаимоисключающие политики. На западном и южном направлениях осуществляется политика вооруженной агрессии и экспансии против Украины и Сирии, эскалация напряжения в Балтийском море, постоянные попытки дестабилизировать ситуацию в США и ЕС. Все это является создаваемыми Кремлем "поводами для гордости". Зато на Дальнем Востоке, в Сибири и Забайкалье реализуется политика добровольных территориальных уступок и планомерной передачи природных ресурсов Китаю. Эти процессы не могут не пугать жителей указанных регионов и воспринимаются ими как антироссийская политика, несущая угрозу сложившемуся образу жизни.

Одновременная реализация этих двух политик порождает синергетический эффект увеличения угрозы национальной безопасности, в частности с точки зрения территориальной целостности РФ. И общество уже выявило свое недовольство в виде неприятия и слабой поддержки губернаторов от партии власти ("Единой России") на нынешних выборах.

Властная конструкция путинского режима исчерпывает свои внутренние ресурсы и уже сейчас направлена ​​на поиск решения "проблемы 2024" - передачи, хотя бы формально, главного офиса страны преемнику. Собственно, этим объясняется, в частности, такое внимание к ускорению процесса поглощения Беларуси, ведь это дает возможность создать еще одну ступень власти поверх имеющихся, чтобы устроить туда того, без кого "нет России". Поэтому для компенсации уровня влияния негативных тенденций во всех аспектах российской жизни Владимир Путин вынужден увеличивать объем генерирования конфликтов, экспорта вооруженной агрессии и дестабилизации ситуации в других регионах мира.

Евроатлантическое крыло

Североатлантический альянс последовательно наращивает свои оборонительные возможности на восточном и южном флангах. Вероятность восстановления иранской ядерной программы, сирийский конфликт, стремительная милитаризация Россией территории Крыма и акватории Черного и Азовского морей меняют стратегический баланс сил в регионе и повышают риски для безопасности альянса.

Поэтому НАТО ускоренными темпами завершает работы по развертыванию передовых элементов системы противоракетной обороны в Польше, Румынии и Турции. Планируемая к 2020 году реализация Инициативы по повышению оперативной готовности войск, в дополнение к Силам реагирования (7–10 боевых бригад) добавит НАТО еще 30 боевых кораблей, 30 танковых или механизированных батальонов и 30 авиационных эскадрилий со сроком готовности 30 суток. Кроме того, запланировано увеличение количества штабов управления на этом оперативно-стратегическом направлении и обеспечение высокой маневренности войск и сил.

Такая активность НАТО вызывает нервную реакцию Кремля, не оставляет надежды расколоть солидарность союзников применением политической и экономической коррупции, например, реализация стратегических газопроводов с Германией и Турцией, а также сделка с поставкой ПВО С-400 Анкаре.

НАТО продолжает сохранять свою устойчивость и убедительно демонстрирует, что является безальтернативным оборонным союзом, способным противостоять путинской агрессии. Инициативы немецкого и французского лидеров создать европейские вооруженные силы (вроде PESCO) пока не кажутся осуществимыми в ближайшей перспективе. Зато реальность российской угрозы побуждает даже такие традиционно нейтральные страны, как Финляндия и Швеция, вести на национальном уровне дебаты о возможности присоединении к альянсу.

Велика вероятность того, что в следующем, юбилейном для НАТО году к альянсу присоединится 30-й член - Македония. Имеют аспирантские амбиции также Босния и Герцеговина, Грузия и Украина.

Как ни прискорбно, но из этой троицы именно Украина демонстрирует наименьший прогресс в продвижении евроатлантических реформ. Планирование в сфере национальной безопасности и обороны находится лишь в начале системной трансформации в соответствии со стандартами НАТО. Неэффективная система материально-технического обеспечения, коррупционные скандалы в системе государственных закупок, в т.ч. вооружения и военной техники, советские методы управления и социальная неустроенность становятся основными демотиваторами для офицеров, прежде всего тех, кто прошел горнило войны. Как следствие - в этом году Вооруженные силы потеряли около 28 тысяч офицеров, уволившихся с военной службы.

Объективности ради следует признать, что оборонное ведомство имеет некоторые скромные успехи в достижении критериев членства в НАТО. Чего не скажешь о других органах государственной власти, привлеченных к выполнению Годовой национальной программы (ГНП) под эгидой Комиссии Украина-НАТО, серьезная и кропотливая работа над задачами евроатлантической интеграции подменяется банальным формализмом и подготовкой "приятных" для руководства отчетов.

И неудивительно, ведь это лишь следствие порочной практики выдачи желаемого за действительное, введенной самим президентом. Декларативные громкие заявления украинских чиновников, приуроченные чаще к встречам в НАТО, или публичное выдвижение инициатив без согласования с партнерами из альянса воспринимаются в Брюсселе с нескрываемым раздражением.

Накануне очередного саммита НАТО в Брюсселе президент Порошенко амбициозно заявил, что потребует от альянса предоставить Украине Программу расширенных оперативных возможностей и План действий по членству в НАТО.

Однако реальная оценка достигнутого Украиной прогресса во внедрении реформ в сфере национальной безопасности, предоставленная в итоговой декларации этого саммита, была более чем скромной по сравнению с Грузией. В частности, альянс демонстративно подчеркнул разрыв между результатами, достигнутыми нашими странами, а также возможностями стран реализовать свои евроатлантические устремления.

Кстати, представители НАТО мягко намекали, что Украина не в полной мере использует потенциал имеющихся инструментов сотрудничества с альянсом, в частности, в повышении эффективности реализации ГНП по внедрению принципов и стандартов НАТО, активизации деятельности в рамках Платформы Украина-НАТО по противодействию гибридной войне.

Справедливость этой оценки подтвердилась при введении военного положения в Украине. Не оценивая политическую составляющую, отметим, что этот процесс выявил системные проблемы, не оставшиеся без внимания украинских и иностранных экспертов. И без того архаичная система введения и поддержания военного положения была еще более дискредитирована построенной в последние годы громоздкой управленческой структурой. Система, созданная скорее для размывания ответственности, доказала свою неэффективность, неприемлемую в кризисных условиях.

Так что шансы получить План действий по членству на юбилейном саммите альянса в следующем году незначительны. Скорее всего, получим утешительный приз - Программу расширенных возможностей, в которой Грузия, без громких заявлений и заверений, участвует уже четыре года.

Европейская мечта

Европейский проект либеральной по сути цивилизации продолжает лихорадить, и кризисная траектория, которую мы наблюдали в этом году, будет иметь восходящий характер и в следующем. Поведение правящего класса во время финансового кризиса 2007–2008 годов наглядно доказало, что главное бремя пороков экономической модели с ее циклическими кризисными явлениями переносится преимущественно на средний и неимущий класс своего населения, а также на более экономически слабые страны-партнеры.

Другой серьезной проблемой является и долгое время будет оставаться эрозия общеевропейской идентичности. Однако миграционный кризис 2015 года спровоцировал у европейцев мощный рост чувства этнической самоидентичности, которое традиционные политики назвали бы национализмом, ультраправым уклоном или популизмом. Поэтому на фоне существенного ослабления традиционных центристских партий на политической сцене появились и окрепли "Альтернатива для Германии", "Национальное объединение" (бывший "Национальный фронт") во Франции, "Фидес" в Венгрии, "Право и справедливость" в Польше и др., которые вызывают разбалансировку политической системы в ключевых странах Европы.

Альтернативные политические силы на самом деле не являются антиевропейскими. Их не устраивает и архитектура объединения, где доминирует Германия и ее "дойчмарка" в форме евро, что лишает остальные страны - члены еврозоны возможности проводить свою монетарную политику. Альтернативные политические силы стремятся к единению Европы не на основе общеевропейской идентичности, которая, учитывая неутешительные демографические тенденции, начала поглощаться иммигрантами другого этнического, культурного и религиозного происхождения, а на идее сохранения Европы для европейских этносов, сплоченных чувством самоидентичности.

Однако такое изменение концепции объединения увеличивает конфликтный потенциал и делает возможным смещение границ. Украина фактически интегрируется в несколько иную, нежели была в начале инициации процесса, реальность. Впрочем, есть ли этому разумная альтернатива в нынешних условиях? Тем более что этот курс, несмотря на его чисто символический характер, в ближайшее время должен быть закреплен в Конституции. Более актуален вопрос учета особенностей европейского экономического и политического ландшафта, деформированного переносом факторов производства за континентальные рамки. Европа переживает непрерывный демонтаж "социального государства".

Средний класс постепенно теряет привычный уровень благополучия, квалифицированный пролетариат численно сокращается, а профсоюзы как основа социал-демократии приходят в упадок. Хронические заоблачные размеры задолженности ключевых стран еврозоны требуют жесткого сокращения бюджетных расходов и урезания социальных программ поддержки населения, "либерализации" рынка труда, что влечет резкое недовольство широких масс. Как следствие - центристские партии теряют поддержку избирателей, прежде всего в богатых странах Запада. Им на смену идут "популисты" (как в Италии) и альтернативные политические силы (как в Германии).

Хотя в Украине масштабы демонтажа "социального государства", правда, коммунистического типа, больше, реакция обществ отличается. Европейский средний класс начал бунтовать, а украинский прячется в теневую экономику или эмигрирует на Запад. При этом правящий класс реагирует, хотя негативные последствия такой политики уже сказываются. Следовательно, формирование "социального государства" социал-демократического типа как "светлого будущего" Украины в объединенной Европе не просматривается в той мере, как на это надеются украинцы. В таких условиях Украина может рассчитывать только на вхождение в Восточную Европу, где жестко выступают против иммигрантов с нехристианской культурой, но с удовольствием ассимилируют трудолюбивых украинцев, обладающих высокой способностью к ассимиляции. Поэтому украинцы имеют шанс сохраниться как нация только дома, в богатой Украине, - и это должно стать предметом глубокой общественной дискуссии.

После майских выборов в Европарламент политическая композиция Союза должна ощутимо измениться. В посткоммунистических странах Востока ("Вышеградская группа" плюс), в частности в Польше, Венгрии, и в меньшей степени - в Чехии и Словакии, на фоне мощных олигархических групп укрепляются политические режимы более авторитарного типа. А в "старой Европе" заметно сужается уровень поддержки правоцентристских сил. Ситуация с социал-демократами в Европе еще хуже, возможность дальнейшего существования правящих коалиций центристских сил не просматривается. В то же время ведущие политические силы Украины, а именно БЮТ и БПП, являются партнерами консерваторов (Европейской народной партии), но, в отличие от европейских партий, не имеют даже намека на вменяемую идеологию. Поэтому они не способны приобщиться к поиску оптимального баланса между рыночной экономикой и "социальным государством". В украинском политическом дискурсе доминируют левые лозунги, зато в Европе растет популярность "зеленых" и либералов, которые станут второй и третьей политическими силами в новом Европарламенте и ведущих странах-членах. В Украине Партия зеленых не подает признаков жизни, а либерализм представлен лишь отдельными элементами в политических платформах традиционных партийных сил.

Отдельные базовые либеральные ценности и практика их соблюдения начали противоречить концепции объединенной Европы. Показательным оказался пример Каталонии, лидеры которой апеллировали к Брюсселю и к ведущим странам ЕС, настаивая на праве своей нации свободно самоопределиться, оставаясь в рамках объединенной Европы. В ответ европейские лидеры продемонстрировали, что независимая Каталония противоречит концепции "Европы регионов", которая должна быть создана без формального разрушения существующих границ государств-членов. В Украине не велись политические дискуссии о готовности воюющей нации войти в семью "Европы регионов". Этот концепт предусматривает возможность определенной автономизации, как Фландрии в Бельгии или Ломбардии и Венето в Италии, Каталонии в Испании, не только более развитых по сравнению с остальной страной, но и имеющих этнические и культурные, в частности языковые, различия. Готова ли Украина в случае вступления в ЕС оказаться в такой же ситуации? Каким образом правящий класс планирует провести корабль украинской государственности мимо этих рисков?

Наконец, курс на вступление Украины в ЕС и НАТО закрепляется на фоне роста экономических и политических противоречий между объединенной Европой и США. В отношении Украины происходит странная вещь, которую трудно не заметить. По целому ряду важных аспектов политики выживания нашего государства позиции основных западных друзей и партнеров оказываются противоположными или, по крайней мере, не совпадают. Так, самую большую помощь во внешней политике и политике безопасности оказывают Соединенные Штаты. Они также играют роль санкционного двигателя, впрочем, самые негативные последствия санкционной политики ощущают на себе европейцы, экономическое взаимодействие которых с Россией в разы превышает российско-американское. ЕС является крупнейшим донором различных видов экономической помощи. В ключевом вопросе - реализации новых энергетических проектов, усиливающих стратегическую роль России на континенте, - позиция Германии как ключевой европейской страны, поддерживающей наше государство, идет вразрез с позицией союзников по ЕС (стран Северной Европы, Балтии, а также Польши) и НАТО (США). Вместе с очерченными выше экономическими и политическими разногласиями, прежде всего недовольством политикой Берлина, это способствует еще большей поляризации между ядром объединенной Европы и странами, которые ввиду российской опасности еще больше склоняются к позиции США. Такой диссонанс усиливают и идеи "стратегической автономии", которые пока потенциально подрывают роль НАТО. Украинский парламент таких коллизий не замечает и не ведет публичной дискуссии по основным вопросам безопасности и внешней политики, как будто его роль ограничивается лишь пакетным голосованием за бюджет (в том числе на осуществление внешнеполитической деятельности), а также очевидно бутафорскими изменениями в Основном Законе (о закреплении курса на членство в ЕС и НАТО), которые лишь по форме имеют отношение к формулировке принципов внешней политики.

Странная война

Результаты совместного опроса КМИС, Центра Разумкова и Социологической группы "Рейтинг" в ноябре свидетельствуют о том, что львиная доля украинцев убеждена в движении страны в неверном направлении (78%). Этот неутешительный показатель вместе с отрицательным сальдо доверия ко всем без исключения "рейтинговым" политикам не только указывает на дезориентацию общества, но и является следствием неспособности политического класса в условиях войны формулировать стратегические цели, нежелания осуществлять настоящую, откровенную и честную коммуникацию с обществом, недопонимания общемировых процессов.

Война на востоке Украины является самой большой заботой сограждан (66%), но на пятом ее году 22% жителей страны не считают Россию агрессором, а 15% еще не определились в этом вопросе! Наверное, неубедительным для общества стал верный, но запоздалый шаг главы государства - провести через парламент решение не продлевать действие Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Российской Федерацией. Да к тому же еще и на фоне назойливого и иррационального нежелания разрывать дипломатические отношения, которое его окружение объясняет ложными сентенциями о том, что это сделает невозможным ведение мирных переговоров (последний саммит "нормандской четверки" состоялся в октябре 2016 года) и освобождение заложников Кремля. Обидно, что рост объемов "торговли на крови" (за два года это более 60%!) льет воду на мельницу кремлевской лживой пропаганды, которая заключается в том, что, с одной стороны, "их там нет", ведь, мол, если бы это была бы "настоящая война", торговля, наоборот, сворачивалась бы, а с другой - что "киевская хунта" не заинтересована в прекращении "развязанной ею войны против собственного народа", имея от нее большую выгоду.

Треть сограждан выступает за прекращение военных действий на Донбассе и признание этих территорий временно оккупированными, а 27% фактически соглашаются с шантажом Кремля о предоставлении этим территориям "федеративного" статуса в составе Украины. Однако 17% граждан (на 4% меньше прошлогоднего показателя) считают, что нужно продолжать военные действия до полного восстановления украинской власти на оккупированных территориях. В целом деморализация и разделение общественного мнения является результатом отсутствия артикулированной стратегии в отношении оккупированных территорий на Донбассе, аннексированного Крыма и России вообще. Языком классика теории стратегии Т.Шеллинга, это является проявлением иррациональности, которую порождает "неупорядоченная и противоречивая система ценностей, плохой расчет, случайность и бессистемность действий в выработке решений и их трансляции, коллективный характер решений группой лиц, чьи системы ценностей не совпадают и чьи организационные решения и системы коммуникации не позволяют им действовать как единый субъект".

В течение года мы наблюдали за созданием высшим военно-политическим руководством более сложной, но малоуправляемой конструкции, целью которой, похоже, является перекладывание ответственности за управление в сфере национальной безопасности и обороны на низшую ступень управления. Это касается и т.н. закона о деоккупации Донбасса, и закона о национальной безопасности. Конвертирование Антитеррористической операции, руководство которой осуществляла Служба безопасности Украины, в Операцию объединенных сил, полную ответственность за которую несет Генеральный штаб Вооруженных сил Украины, не изменило стратегии войны и не приблизило освобождение оккупированного Донбасса. Незначительное уменьшение "серой зоны" (по официальным данным, на 15 кв. км в течение года) является скорее тактической инициативой на местах, нежели реализацией государственной политики по восстановлению контроля над оккупированными территориями. Продление действия закона об особом статусе стало своеобразным ритуалом, лишенным смысла, ведь эта надругательство над Конституцией до сих пор не приблизило и в принципе не может приблизить прекращение войны. Настойчивость, с которой продлевают предсмертную агонию Минских договоренностей, свидетельствует о нежелании Банковой даже теоретически рассматривать любые альтернативы.

Похоже, исчерпал себя очередной импульс о введении миротворческой миссии ООН. Для Украины "голубые каски" являются надеждой на прекращение войны и, впоследствии, деоккупации, а Москва согласится на их присутствие только чтобы "сохранить" лицо и заморозить конфликт на десятилетия. Впрочем, отвлекая внимание мирового сообщества на "ритуальные танцы" вокруг миротворческой миссии, Россия в очередной раз пренебрегла международным правом и провела на оккупированных ею территориях Донецкой и Луганской областей так называемые выборы, которые осудило международное сообщество.

Следует отдать должное украинской дипломатии (и кадровым дипломатам, и народным депутатам), которая стала значительно эффективнее с точки зрения реагирования на развитие событий и обеспечения принятия резолюций и других документов в международных организациях и ключевых странах. Вместе с тем, ей не удалось добиться признания на международном уровне России стороной конфликта. Поэтому Москве удается разделять проблемы "гражданской" войны на Донбассе и в Крыму как "неотъемлемой части Российской Федерации" и "пограничного инцидента". Даже в риторике руководства дружественных стран можем слышать что-то вроде "пророссийские боевики" или "сепаратисты". Конечно, до сих пор они не признаны российскими прокси-силами, то есть незаконными нерегулярными вооруженными группировками, созданными, управляемыми, поддерживаемыми Россией и воюющими в ее интересах.

Крымская проблематика, в частности вопрос нарушения Россией прав человека, уже является частью рутинного процесса международных институтов, и это действительно позитивное достижение. Современная Россия является злобной силой, которая по своей сути не предполагает соблюдения принципов верховенства права, прав человека и демократии, а потому всегда будет давать повод цивилизованному миру для критики и санкций. Впрочем, резолюциями войну не прекратить, и их нельзя серьезно рассматривать как "важный шаг на пути деоккупации Крыма", тем более при отсутствии если не плана, то хотя бы общего замысла. Расширение состава "группы друзей Крыма" ни на йоту не приблизило к пониманию, какова же, собственно, добавленная стоимость этой инициативы президента Украины в вопросе деоккупации аннексированной территории. Зато стало очевидным, что единожды использовав крымскотатарский фактор, Порошенко очень технично переложил ответственность за свое обещание создать Крымскотатарскую автономию на тех, кто по его лекалам писал проект Конституции: ну-ка, подавайте такой текст, с которым этот парламент согласится! Не выполнил он и свое обещание отменить позорный закон о свободной экономической зоне в аннексированном Крыму.

"Азовский кризис" обнаружил институциональную неспособность предвидеть новые вызовы и угрозы национальной безопасности и эффективно реагировать на них. Не говоря уж о вялой реакции на строительство Керченского моста в течение двух лет, игнорировании необходимости укреплять ВМСУ. Президент выразил обеспокоенность препятствием Россией свободному судоходству в Керченском проливе и наглыми задержаниями судов лишь через два месяца после их начала, а соответствующее решение СНБО появилось три месяца спустя. В целом соглашаясь с оценками, изложенными в статье "Паравоенное положение", считаем, что без внимания парламента не должны остаться вопросы приведения в соответствие с современными реалиями Закона о введении военного положения, а также результаты его непосредственного введения, чтобы допущенные просчеты и ошибки не привели к негативным последствиям для Украины.

* * *

Обозначенные выше ключевые тенденции и факторы гарантируют, что грядущий год будет намного сложнее нынешнего. Демонтаж существующей системы международных отношений привносит больше хаоса, неопределенности, а значит - и конфликтов. Контуры новой системы еще не скоро будут очерчены. Медленно, но приходит понимание того, что аномалией скорее было длительное отсутствие на Европейском континенте конфликтов и войн, нежели их проявление. В Украине и у травмированных советским наследием соседей осознание происходит быстрее, чем в "старой Европе". Страх в связи с тем, что новая геополитическая реальность будет означать пренебрежение интересами слабых стран, не лишен оснований.

Россия будет оставаться самой крупной внешней экзистенциальной угрозой украинской государственности, а низкое качество отечественного политического класса - внутренней. Предвыборная гонка 2019 года сама по себе является вызовом для Украины, а гарантированное вмешательство Москвы на порядок усиливает опасности. Кроме невоенных форм агрессии, к которым с обретением автокефалии следует добавить и религиозный фактор, можно ожидать управляемой эскалации на оккупированных территориях. Ее целью будет не только дестабилизация ситуации для влияния на результаты выборов или запуск лелеемых российской верхушкой дезинтеграционных процессов, но и планомерное подталкивание Запада к согласованию с кремлевским видением "установление мира" на Донбассе. Безусловное преимущество в силах и средствах, умноженное на успешный опыт ползучей аннексии Азовского моря, будет использоваться в Черном море, чтобы отрезать Украину от Мирового океана (проект Новороссия 2.0). Нельзя исключать, что в таких условиях западные партнеры будут настойчиво побуждать новое руководство Украины к поиску стратегического "компромисса" с Россией. В этом смысле 2019 год может стать решающим для завершения горячей фазы конфликта в Донбассе.

Вопросом выживания украинского государства является получение оформленных юридическими обязательствами союзнических отношений. Именно сквозь эту призму и должна оцениваться вся текущая деятельность украинского внешнеполитического ведомства, включая зарубежные представительства Украины.

В этом контексте поиск США надежных государств-партнеров в сдерживании амбиций Китая и России и противодействия Ирану может открыть определенное поле для разумной политики Украины на международной арене. Киев должен существенно усилить координацию своего внешнеполитического курса именно с Вашингтоном, не допуская при этом каких-то шараханий или непродуманных шагов, вроде весьма противоречивой, по мнению экспертов, идеи "создания зоны свободной торговли с Китаем". Не должны оставаться вне постоянного внимания и те государства, которые практически помогают нам противодействовать агрессии Кремля. Путь к усилению такой поддержки - в осуществлении реальных демократических реформ, эффективной коммуникации с партнерами, последовательности в действиях на международной арене, предсказуемости внешней политики.