ПЛАН «НОВЫЙ ИРАК»

55-ой годовщине плана Маршалла посвящается

Вот уже двенадцатый год, подобно отколовшейся льдине, это государство дрейфует где-то за буйками, в ничейных водах мировой политики и экономики. В то время как Запад, похоже, уже всерьез готовится к войне, диктатор празднует. Иракские газеты заполнены текстами поздравительных телеграмм в связи с очередной годовщиной прихода к власти Партии арабского социалистического возрождения и президентства самого Саддама. За годы блокады телеграмма, кажется, стала основным средством общения подданных со своим вождем. Изысканно велеречивые тексты с трудом поддаются переводу на европейские языки. Даже любимый сын Кусай поздравил папу телеграммой, далеко превзойдя в красноречии всех приближенных. Все дружно желают Саддаму многие лета. В этом есть доля исторической иронии... На самом деле время в Ираке остановилось, причем давно, даже не в 90-е годы. Часовой механизм окончательно заржавел, когда страна погрузилась в бесконечную череду войн — первоначально с соседними Ираном и Кувейтом, а в результате едва ли не со всем миром.

На этой неделе внимание мировой прессы привлек редкий документ — послание старшего сына иракского диктатора Удея, адресованное внеочередной сессии Национального собрания Ирака, в котором излагаются элементы внешнее и внутриполитической стратегии в условиях реальной угрозы, нависшей над режимом. Документ интересен даже не столько содержанием, сколько самим фактом своего опубликования. Это едва ли не первый документ, имеющий индивидуального автора и отражающий, по-видимому, весь спектр точек зрения официального истеблишмента на возможный ход событий.

В начале своего послания Удей задается вопросом, что же на самом деле означает новая антииракская кампания. Не является ли она попыткой психологического давления, направленной на то, чтобы Ирак согласился на возвращение международных наблюдателей, или, быть может, администрация США стремится таким образом отвлечь внимание от других своих проблем — внутренних финансовых скандалов; или международных — «преступлений сионистов в оккупированной Палестине», рассуждает Удей. Его удивляет, почему планы военной интервенции столь быстро просочились в прессу, лишив предполагаемую кампанию стратегически важного элемента неожиданности. И наконец, решив, что разумнее будет предполагать худшее, т.е. что американцы действительно на этот раз серьезны в своих намерениях, Удей предлагает некий план действий. Ибо, как глубокомысленно заявляет он, «современное государство — это государство, которое имеет план...»

Первый пункт плана — начать «косвенным образом» психологически готовить иракское общество к войне, которая, вероятно, будет более тяжелой, чем в 1991 году. На самом деле иракское общество давно психологически готово и вряд ли ждет иного поворота событий. Постоянное ощущение угрозы — то ли налет американских самолетов, то ли местных спецслужб — соседствует с нищетой. Главная психологическая проблема простых иракцев — комплекс жертвы, сразу же проявляющаяся в общении с иностранцами. Люди давно освоили все нехитрые известные нам механизмы выживания — старшие офицеры в армии, получающие около 20 долларов в месяц, стараются подработать на стороне извозом, чиновники среднего звена с зарплатой 7 долларов выживают за счет экономии и взяток. Все это, конечно же, не означает, что при первых же ударах иракская армия сдастся совсем без боя. Выработанный за долгие годы жизни под гнетом репрессивного режима автоматизм выполнения функциональных обязанностей будет поддерживать боеспособность какое-то время. Но определенно можно сказать, что партизанских отрядов и народного героизма не будет, народная инициатива скорее найдет себе иные цели.

Удей предлагает уделить внимание удовлетворению насущных потребностей населения. В этом он видит средство предотвращения недовольства, которое может привести к «предательству и вероломству». Этого, по мнению иракского стратега, можно избежать таким неожиданным методом, как увеличение запасов продовольствия, в том числе в личном пользовании граждан.

При всей своей стратегической мелкоте документ, тем не менее, абсолютно точно рисует политическую карту тех сил, на поддержку которых ориентируется Ирак. Арабские братья — нет. Их позиция «лицемерна», говорится в документе. Но вот «арабская улица» — да. Можно рассчитывать только на активный протест населения, необходимо даже его активно провоцировать. Отношения с другими «друзьями» строятся по принципу экономической выгоды в обмен на политическую позицию.

Далее Удей сетует на то, что, несмотря на все усилия, не настал еще тот этап, когда государства, обладающие наибольшим весом в мире, смогли бы занять решительную позицию против американской администрации, но его не оставляет надежда на то, что этот этап наступит. Единственным средством достижения этой цели Удей считает путь крупных экономических выгод (в скобках он без обиняков называет это «взяткой»). На международной арене это касается прежде всего России, в арабском мире — Сирии. Особый пункт в программе Удея уделен Франции, в отношении которой предлагается занять более жесткую позицию — взамен принципа «экономическая выгода в обмен на ожидаемую политическую позицию» следует требовать позиции в обмен на экономическую выгоду. Т.е. стулья вперед, а деньги потом. Иорданию, в отношении которой существуют опасения, что она может принять участие в агрессии против Ирака, следует предостеречь.

Несколько пространных параграфов Удей посвятил критике работы иракской дипломатии, страдающей, по его словам, отсутствием квалифицированных кадров. Он предлагает посланцам Ирака за рубежом заняться более агрессивной дипломатией, участвовать во всех международных форумах с целью прояснения иракской позиции по всем вопросам. Очевидно, посольство Ирака в Украине одно из первых отреагировало на товарищескую критику и провело пресс-конференцию с участием временного поверенного.

Кроме того, иракский МИД должен, по мнению Удея, написать не менее 180 писем внешнеполитическим ведомствам стран мира с требованием немедленно определиться в отношении Ирака.

Независимо от того, насколько полно удеевский документ отражает стратегическое видение путей выхода из кризиса, он со всей очевидностью подтверждает тезис о том, что иракская элита не имеет какого-либо видения будущего страны помимо своего сохранения у власти любой ценой.

Своим планом Удей, лишенный отцом права первородства в пользу брата, в прямом смысле конечно не выражает официальной позиции. Но он, по сути, весьма удачно подвел итог той политике, которой Ирак следовал последние годы. Верно отмечен им и риск гражданского неповиновения. В ответ на это, иракский режим, по-видимому, вряд ли окажется способным предложить что-либо большее, чем раздача дополнительных продовольственных пайков и усиление мер безопасности.

Одновременно с появлением послания Удея, международная пресса сообщает о том, что администрация США работает над новой стратегией в отношении Ирака и Ближнего Востока в целом. В чем же может состоят ее новизна? Сегодня аргументация в пользу военной кампании по-прежнему сводится к проблеме оружия массового поражения. Однако следует обратить внимание на то, что уже в предыдущем стратегическом документе по ближневосточной политике, которым руководствовалась администрация США в первый год после избрания президента (Navigating through Turbulence), говорилось: «Вашингтон не должен пожертвовать целью смещения Саддама в пользу возобновления международной инспекции по вооружению, которая, как показывает опыт, может оказаться не столь продуктивной».

Предыдущий документ рекомендовал администрации разъяснить иракцам, что Соединенные Штаты будут содействовать экономическому развитию страны вплоть до снятия всех ограничений на торговлю, прощения долгов и военных компенсаций. Только ограниченное число лиц в руководстве страны должны быть осуждены как военные преступники. США будут выступать за территориальную целостность Ирака, предпочтительно федеративное устройство и Курдскую автономию в рамках единого государства.

Есть несколько вопросов, которые обычно задают в связи с возможной кампанией против иракского режима. Поскольку иракская проблема вновь вышла на первый план в глобальной повестке дня в контексте войны с терроризмом, то чаще всего спрашивают о том, связана ли аль-Каида с Саддамом. На недавней встрече с парламентскими комитетами Тони Блэр сказал: «Насколько мне известно, не существует каких-либо данных, связывающих Саддама с атакой 11-го сентября» («Гардиан», 16 июля).

Однако, по словам Блэра, атака на Соединенные Штаты продемонстрировала необходимость умения реагировать на возникающие угрозы. По мнению британского премьера, угрозу следует теперь отражать до того, как она материализуется. Содержание такой угрозы в нынешних обстоятельствах Блэр определил двумя словами «технология и экстремизм» (threat of «technology and extremism»). Под таким углом зрения наличие реальных контактов между аль-Каидой и режимом Саддама в принципе не существенно. Если руководствоваться логикой действия на упреждение, то сочетание технологических возможностей и политического экстремизма уже служит достаточным основанием для того, чтобы рассматривать и иракский режим и аль-Каиду в общем контексте войны против террора.

Однако, по нашему мнению, есть и еще одно существенное обстоятельство, пока не привлекшее к себе должного внимания. Оно связано с явно ощущаемым дефицитом позитивного прорыва в ближневосточной политике США. Представляется парадоксальным тот факт, что именно Ирак с недавнего времени может рассматриваться как перспективное направление для такого броска.

Пример Афганистана показал, что с режимом-изгоем можно легко покончить без особых негативных последствий на глобальном уровне (многие региональные проблемы продолжают, конечно же, оставаться нерешенными, но их масштаб оказался не так велик — Пакистан конфликтует, но все же не воюет с Индией; радикальные исламские силы в Пакистане недовольны, но режим Мушаррафа, похоже, вполне способен с ними справиться). Сравнивая ситуацию в Афганистане и Ираке, наблюдатели обычно обращали внимание на то, что в последнем нет Северного альянса, нет компромиссной фигуры, подобной Карзаю и т.п. Да это так. Но Ирак имеет другое гораздо более важное преимущество — собственный экономический ресурс, второй после Саудовской Аравии объем запасов нефти. Поэтому при смене режима, Ирак не будет нуждаться в многомиллиардной помощи, а при правильной постановке вопроса может не только быстро наверстать упущенное за прошедшее десятилетие, но и уйти далеко вперед, став позитивным примером для соседей.

Позитивный ресурс иракского проекта состоит не только в его потенциальной самоокупаемости. В условиях демократии и баланса интересов внутри страны значительный негативный багаж, накопленный режимом Саддама на протяжении более чем трех десятилетий репрессий, этнических чисток, войн и лишений, может не сразу, но достаточно быстро начать работать на позитивный имидж новой власти по мере преодоления ею всех этих исторических проблем. Как часто отмечалось в начале афганской кампании, мало уничтожить режим, необходимо помочь выйти из экономического и социального тупика. В отношении Ирака, шансы для этого гораздо более реальны. Следует обратить внимание и на то, что помимо нефтяного, Ирак обладает и неплохим человеческим ресурсом.

Новую доктрину, над которой работают в Вашингтоне, обозреватели уже уподобили доктрине Трумана по сдерживанию распространения коммунизма. Неназванный источник в администрации президента Буша, цитируемый Гаарец в материале от 15 июля, отметил, что отнюдь не ощущение своей миссии и желание распространить демократию во всем мире, а страх перед террором, питательной средой для которого служат закрытые общества, ведут к осознанию необходимости мер, направленных на социальные изменения в арабском мире. Ирак, к изоляции которого даже в арабском мире все уже привыкли, представляет собой идеальную лабораторию для эксперимента по внедрению более эффективных методов управления в отдельно взятой мусульманской стране с тяжелым прошлым. На фоне кустарно социалистического хозяйствования, отягощенного постоянными внутриполитическими стрессами, шансы на успех конечно не бесспорные, но имеются. Победа исламской революции в Иране в свое время послужила одним из существенных факторов роста исламского экстремизма в арабских странах. В контексте борьбы с экстремизмом демонстрационный эффект обновленного Ирака мог бы в немалой степени способствовать позитивным социальным изменениям на всем Ближнем Востоке.

Политическая ценность нового Ирака, как потенциальной success story позволяет даже забыть о гарантированной экономической выгоде. Ведь на самом деле сохранение status quo в виде продолжающегося режима санкций устроило бы многих — и арабские нефтедобывающие страны и Запад. Стабильность и предсказуемость — с ударением на втором слове — вот два ключевых понятия, которые с недавнего времени объединяют людей по обе стороны нефтяной трубы. Режим санкций обеспечивал достижение этих целей в иракском секторе мирового нефтяного рынка. И если США решили отказаться от гарантированной стабильности нефтяного рынка в краткосрочной перспективе, то очевидно, что они имеют более долгосрочный план. Ведь как сказал г-н Удей Саддам Хусейн, современное государство это то, которое имеет план...