Куда смотрят новые лица ЕС?

Пакет назначений на высшие должности Европейского Союза отражает сложный компромисс, учитывающий целый рад факторов, ключевыми среди которых выступает представительство разных политико-географических частей Европы, доминирующих партийных формаций, крупных и малых держав, а также гендерный фактор. Не одно из назначений не может состояться в отрыве от других, а вместе взятые они являют собой целостную картину того, как политическая Европа понимает справедливый баланс всех возможных интересов и ценностей. Процесс отбора кандидатур на руководство институтами ЕС - это яркий продукт нынешней европейской политической культуры, а его результат - иллюстрация того, какой политическая Европа хочет предстать перед своими гражданами и окружающим миром.

Две ключевые вакансии: президента Европейского совета и главы Европейской службы внешних действий были заполнены по результатам заседания Европейского Совета (саммита ЕС) 30 августа. Европейский Совет возглавил премьер-министр Польши Дональд Туск, а дипломатическую службу - Фредерика Могерини, министр иностранных дел Италии. Вместе с ранее назначенными президентом Еврокомиссии Жан-Клодом Юнкером и президентом Европарламента Мартином Шульцем им предстоит олицетворять внутреннюю и внешнюю политику ЕС в ближайшие годы. Впереди еще назначение персонального состава Еврокомиссии, но уже сейчас можно сделать предварительные выводы о том, каким лицом (лицами) Европа смотрит в будущее.

При назначении первого "пакета" руководства ЕС в 2009 г. главный вопрос к кандидатам касался их способности консолидировать Евросоюз для разруливания проблем разразившегося в то время экономического кризиса. Тогда впервые рецессия в Европе сопровождалась серьезными вопросами к институциям ЕС: их способности производить качественный продукт - европейскую политику и не менее качественно коммуницировать ее европейскому обществу, которое стало критичнее, чем ранее, и уже не удовлетворялось традиционной мантрой "единой Европы". Евроскептицизм громко заявил о себе, а отличия в понимании национальных интересов разными странами-членами стали более рельефными, чем ранее.

За прошедшие пять лет экономика ЕС преодолела рецессию, евро не утратило позиций, европейская экономика вошла в более оптимистичный тренд. Однако вопросы к институциям ЕС остались. Теперь они звучат в контексте беспрецедентных вызовов безопасности на Востоке Европы, серьезность которых превзошла уже Югославский кризис 90-х.

Лидерам ЕС приходится отвечать на "украинский вопрос", понимая его сквозь специфически преломляемые интересы Европейского Союза в целом и национальные интересы стран-членов в частности. Кроме того, никто не снимал с повестки дня традиционные уже вопросы состоятельности европейских институций и европейских политик (policies), недовольство которыми, в частности, предопределили относительный успех крайних (правых и левых) сил на выборах Европарламента в мае, и "британскую повестку", не исключающую возможность выхода Соединенного Королевства из ЕС.

Евросоюз в конце концов перестал быть "модной вещью", ожидаемо исчерпав две волны энтузиазма: сначала от успешного решения проблемы войны и мира в послевоенной Европе, а потом и успешной ликвидации последствий холодной войны путем реинтеграции в Европу стран бывшего "социалистического лагеря".

В дальнейшем новых волн энтузиазма не предвидится (и это не так уж плохо - не будет иллюзий и завышенных ожиданий), поэтому институтам Евросоюза и политическому классу стран-членов уже не придется плыть на инерционной волне - каждый политический цикл, определяемый выборами европейских институций, будет иметь собственную историю постановки задач, определения приоритетов, коммуникации, преодоления инерции и скепсиса. Иными словами, Евросоюзу предстоит всякий раз доказывать свою нужность своим гражданам в условиях, когда количество нетрадиционных предложений на рынке политических решений будет только увеличиваться.

В таких условиях заполнение вакансий лидеров ЕС имеет определяющее значение. Нет сомнения, что при всем уважении к Баррозо, Ромпею и Эштон, при их назначении многое указывало на намерение лидеров ключевых стран-членов назначить на эти должности фигуры, которые бы не оттеняли своим масштабом и харизмой самих лидеров государств - европейских "тяжеловесов". Несмотря на то, что в нынешнем цикле такой интерес глав правительств также присутствовал в качестве фона, однако он не стал определяющим. В результате триада лиц, занявших ключевые должности в ЕС, с самого начала содержит больше "энергетики", чем уходящие лидеры, несмотря на все к ним уважение.

Уже много говорилось о фигуре бывшего премьера Люксембурга Жан-Клода Юнкера, занявшего должность президента Еврокомиссии. Безусловно, имеем дело с государственным деятелем европейского масштаба, и пусть никого не вводит в заблуждение скромный масштаб государства, возглавляемого им длительное время. Западноевропеец Юнкер относится к персоналиям, в которых живет дух Европы, он - представитель старшего поколения, создавшего в 80–90-х фундамент той Европы, которую мы сегодня знаем - как лучший, наиболее успешный и оправданный на сегодня в истории человечества проект интеграционного объединения народов. Символизм фигуры Юнкера оказался настолько явным, что Британия, выступающая сегодня главным критиком "вчерашней Европы", активно оппонировала его назначению именно из-за негативного для премьера Кемерона ассоциативного ряда. Тем не менее, без символического "персонального моста" к истокам нынешнего ЕС в лице Юнкера нынешнее руководство ЕС уже трудно себе представить.

Особенно в контексте двух других назначений, состоявшихся 30 августа.

Дональд Туск, премьер-министр Польши, возник на горизонте достаточно внезапно, во всяком случае, в публичном пространстве: лишь за неделю до окончательной даты назначения в его поддержку высказался британский премьер, и оказалось, что эта неожиданная кандидатура решает сразу несколько вопросов, которые были камнем преткновения при подборе кандидатур на две остававшиеся должности - президента Европейского Совета и шефа европейской дипломатии. Фигура Туска удачно решила вопрос представительства Центрально-Восточной Европы, в контексте чего ранее обсуждались кандидатуры латыша Домбровскиса и другого поляка Сикорского, причем последнего - на должность главы Службы внешних действий (дипломатического ведомства ЕС).

В Украине многие симпатизируют Радославу Сикорскому, не без оснований считая, что эта фигура обладает стратегическим видением, в частности, восточной политики ЕС, которого не хватает западноевропейским дипломатам. Сикорский - не только один из лучших дипломатов, но и настоящий визионер и политический деятель, безусловно остро затребованный нынешним историческим моментом. Тем не менее, для европейского большинства он выглядел слишком ярко выраженным атлантистом (несмотря на недавний "слив" его частных переговоров, где он критически высказывался о роли США в польской и европейской политике). Учитывая "трудности перевода", которые испытывает ЕС в диалоге с Россией, фигура Сикорского также для многих на Западе Европы не выглядела оптимальной. Польский премьер до последнего момента поддерживал своего министра и однопартийца (партия "Гражданская платформа"), однако в результате отправился на повышение сам, оставив тем самым открытым вопрос о лидерстве в правительстве и правящей партии Польши.

Туска считают "прирожденным европейцем", и вместе с Юнкером они формируют тандем, символизирующий преемственность поколений и единство "старой" и "новой" Европы. Важным фактором можно считать серьезное доверие к поляку Туску одновременно таких достаточно конкурентных и ключевых персонажей нынешней политической Европы, как Меркель и Кемерон. Можно предположить шире: Дональд Туск является едва ли не единственным политическим тяжеловесом Европы, фигура которого может служить эффективным связующим звеном между континентальным (немецким) и атлантическим (британским) видением европейской перспективы, включая подход к отношениям с Россией и Украиной.

Кандидатура Федерики Могерини, министра иностранных дел Италии, напротив, возникла не внезапно и обсуждалась довольно давно. Благодаря утечке информации стало известно, что изначально ее кандидатуру заблокировали некоторые страны Центрально-Восточной Европы, считая, что она занимает недостаточно жесткую позицию в отношениях с Путиным. Однако назначение Туска (и, соответственно, снятие кандидатуры Сикорского) позволило ей вернуться в обойму кандидатов и победить в неформальном конкурентном состязании.

Во время своего визита в Москву Могерини, в разгар интервенционистской политики Путина в Украине, пригласила его к участию в европейском форуме, который состоится в ноябре в Милане в контексте итальянского председательства в Совете ЕС. Это не прошло незамеченным и едва не стоило ей перспективного карьерного назначения: в свои 41 год Могерини не имеет большого дипломатического опыта, она была известна лишь в узких, сугубо итальянских, кругах до назначения в итальянский МИД шесть месяцев назад. Для нее назначение на должность шефа европейской дипломатии - это не просто шаг вперед, а значительный карьерный рывок.

Некоторые украинские эксперты восприняли назначение Могерини как реверанс Москве, тогда как другие небезосновательно заметили, что на фоне итальянского "мейнстрима" ее позиция в отношении "украинского вопроса" не выглядит беззубой и тем более - пророссийской. Она скорее близка к общеевропейской "срединной линии", чем к итальянской, что вполне ожидаемо.

На сегодня есть все основания предполагать, что политика итальянки Могерини на занятом ею посту будет не настолько бесхребетно-компромиссной, каковой выглядит из Киева политика Рима в отношениях с Москвой. Доказательством тому стали первые публичные заявления будущей главы европейской дипломатии: она первой из европейских политиков прямым текстом обозначила концептуальный слом устоявшегося десятилетиями шаблона, заявив о том, что ЕС и Россия более не являются стратегическими партнерами.

В общем, результат формирования пакета ключевых европейских политических назначений 2014 г. выглядит для Украины более благоприятным, чем выглядел "пакет" 2009 г., завершающий свою каденцию. Из оставшихся неизвестных - фигура еврокомиссара по вопросам расширения ЕС и политики соседства. Поговаривают, что ЕС может назначить для Восточной Европы отдельного комиссара, разделив Средиземноморский и Восточноевропейский компоненты своей политики.

Тем не менее, вряд ли стоит рассчитывать на нивелирование различий в подходах отдельных стран-членов к волнующим нас проблемам. Работа над общеевропейским консенсусом в украинском вопросе - это сверхзадача украинской политики и дипломатии, а также наших друзей в ЕС, которую невозможно решить лишь относительно удачным для нас распределением должностей в европейских институциях.