Черногорская защита

Пожалуй, ключевая новость минувшей недели в международной политике - саммит министров иностранных дел государств НАТО, состоявшийся в Брюсселе. И, конечно, из решений этого саммита наиболее важным и обсуждаемым было приглашение Черногории стать 29-м членом альянса.

С окончанием холодной войны, а тем более - после распада Советского Союза, казалось, что смысл существования организации утерян. После терактов 11 сентября была предпринята попытка сделать целью организации "войну с террором". Однако "террористы" - довольно абстрактное определение противника, а идея разгрома групп вроде "Аль-Каиды" посредством традиционных методов ведения войны с самого начала казалась многим несколько нереалистичной. Кроме того, некоторые решения Соединенных Штатов Америки в рамках этой стратегии - и прежде всего, несомненно, война в Ираке - вызывали резкое несогласие их партнеров по НАТО.

Однако в последние два года роль альянса, судя по всему, вновь резко возросла. У "войны с террором" появилась достаточно конкретная цель - "Исламское государство", противостояние которому не вызывает у членов НАТО возражений. Но главное - с резким похолоданием отношений между Россией и Западом вновь стала актуальной идея коллективной обороны против возможного наступления на территорию стран - членов альянса, то ли в форме конвенционного конфликта (что все еще кажется маловероятным сценарием), то ли в виде гибридной войны.

Не то чтобы когда-либо отношения альянса с путинской Россией были идеальными. Москва выступала резко против присоединения к Вашингтонскому договору бывших стран - членов Варшавского договора, а также балтийских государств. Еще большее сопротивление вызвало размещение в странах Центрально-Восточной Европы элементов противоракетной обороны - якобы для отражения возможных угроз с Ближнего Востока. По утверждениям России, для задекларированной цели эти элементы не приспособлены, зато могут быть применены для пуска ракет по целям на территории России.

Однако в целом риторика представителей НАТО по отношению к России была не конфронтационной, а, скорее, компромиссной. И не только риторика - в Украине и Грузии хорошо помнят Бухарестский саммит 2008 г., на котором было принято решение не предоставлять им ПДЧ (План действий относительно членства в НАТО). Это нежелание в кулуарах объяснялось просто - дразнить Путина европейцы, и прежде всего Германия и Франция, были не намерены.

В то время еще не началось системное наращивание градуса ненависти к Западу в российском обществе. И войны в Грузии еще не было - ей предстояло начаться лишь через четыре месяца. Но Мюнхенская речь Путина, посвященная критике однополярного мира (а по сути - декларация претензии России на собственную сферу влияния) уже была произнесена, и многие аналитики говорили о том, что она стала прологом новой холодной войны.

В российском дискурсе существует утверждение, что Михаилу Горбачёву, в обмен на разрешение на объединение Германии, было дано обещание, что "расширения НАТО на Восток" никогда не произойдет. Следовательно, расширение НАТО Москва воспринимает как нарушение существовавшего, пусть и устного, договора. (Опустим вопрос о двойных стандартах России относительно международных соглашений). Таким образом, российская сторона подает - и, вероятно, в действительности рассматривает - свои действия (в частности, идущую модернизацию армии и перебрасывание боеспособных подразделений на границы с потенциальным противником) как сугубо оборонительные. Такая вот реакция на угрозу от альянса, подбирающегося к границам РФ.

Между тем расширение НАТО в самих новых странах-членах всегда воспринимали совершенно иначе. Так, по мнению некоторых аналитиков того времени, Венгрия, Польша и Чехия сделали выбор в пользу НАТО в середине 90-х (и получили членство в 1999-м) на фоне опасения в связи с чеченской кампанией России. Балтийские страны, наученные опытом Литвы 1991 г., изначально не скрывали, что ждут попыток военной агрессии Москвы, а потому заинтересованы в присоединении к НАТО. Иными словами, эти страны видели в России потенциального агрессора - и Крым показал, что они были правы. А потому актуализация роли НАТО сегодня стала неизбежной.

В 2009 г. членами НАТО без особого сопротивления со стороны России стали Албания и Хорватия. Однако в 2015-м решение о присоединении Черногории к Альянсу вызвало весьма жесткую реакцию России - как заявления о готовности к экономическому давлению (в частности, прекращению инвестиций в страну), так и о неких "симметричных ответах" и "серьезных последствиях". По сути, российское отношение к этому факту хорошо описывает заявление их внешнеполитического ведомства: "Присоединение Черногории будет очередным ударом по европейской безопасности и по отношениям между Россией и НАТО".

Более того, в контексте этого решения Москва вновь вспомнила пресловутые обещания о нерасширении НАТО на восток. С географической точки зрения в отношении Черногории это выглядит абсурдно. С военной - тем более: маленькая страна с тремя тысячами действующих военных, единственная стратегическая ценность которой - выход к Адриатике, и без того контролируемой странами НАТО. Да, Россия заявляла о планах создания военной базы в этой стране, но их утопичность была очевидна с самого начала. Почему же, в таком случае, Россия отреагировала именно так, фактически промолчав в 2009-м при присоединении Хорватии? Можно предположить, что в Кремле изменилось видение Балкан в сравнении с прошлым десятилетием: сегодня Россия хочет сделать полуостров зоной своего влияния.

Между тем для Черногории в ее стремлении в НАТО Россия вообще играла минимальную роль. Скорее, для Подгорицы альянс - это механизм защиты собственной безопасности в потенциально взрывоопасном регионе. Да, сегодня на Балканах довольно тихо, но никто не может гарантировать, что, скажем, завтра из-за той же Республики Сербской и ее попыток сепаратизма не начнется новый конфликт, который легко может распространиться на весь полуостров. Зонтик НАТО позволит Черногории чувствовать себя более уверенно. Такой же видели цель присоединения Черногории к альянсу Словения и Хорватия, которые год назад официально поддержали заявку Подгорицы.

В самой же Черногории к атлантической интеграции отношение вовсе неоднозначное. Согласно опросам, примерно половина черногорцев поддерживает вступление в НАТО, при том что примерно 3/4 населения выступает за членство в ЕС. Причина столь заметной разницы очевидна - в Черногории проживают около 29% сербов, историческая память которых относительно НАТО в значительной степени определяется бомбардировками Югославии в 90-е. Однако премьер страны, лидер "Коалиции за европейскую Черногорию" Мило Джуканович, выступает за евроатлантическую интеграцию как единый, неразделимый процесс.

Когда летом с.г. стало известно, что НАТО планирует предложить Черногории членство, в столице начались акции протеста. Возглавили их опять же сербские партии - в частности, правая "Новая сербская демократия", вторая крупнейшая в стране партия. Палаточный городок устанавливали, к отставке властей призывали, коктейли Молотова бросали - но результата не добились. Зато дали повод России заявить о том, что черногорский народ против НАТО. Ну а черногорцам, в свою очередь, - повод назвать эти протесты инспирированными Россией, хотя подтверждений этому нет.

Теперь, судя по примеру Хорватии, пройдет несколько месяцев до полноценного вступления Черногории в альянс. И для региональной безопасности и стабильности это действительно будет лучшим решением. Более того, с этой же точки зрения было бы крайне желательно, чтобы членами НАТО стали и другие страны Западных Балкан. Увы, в случае Македонии все попытки присоединения блокируются Грецией из-за проблемы названия страны, тогда как от Боснии и Герцеговины ПДЧ требует передачу контроля над военными мощностями Республики Сербской центральной власти. И то, и другое кажется нереальным. Наконец, в Сербии, хотя партия власти и видит своей целью евроатлантическую интеграцию, лишь около 12% населения поддерживают членство в НАТО, тогда как членство в ЕС - почти половина. Так что и в этом случае разговоры о членстве кажутся преждевременными.

Действия же России выглядят неприкрытой попыткой защиты того, что Кремль считает своей "сферой влияния". Впрочем, на брюссельском саммите НАТО прозвучали и другие заявления, не самые приятные для этой самой "сферы" и кремлевской стратегии в целом. Так, в очередной раз прозвучали слова о готовности принять в альянс, помимо Боснии, Македонии и Сербии, также и Грузию. В НАТО вновь задекларировали поддержку Киева и готовность к интенсификации военного сотрудничества с Украиной, и не отступаются от риторики, в которой сепаратистов Донбасса называют "поддерживаемыми Россией".

Кроме того, альянс принял новую стратегию противостояния гибридным войнам, завязанную на разведке и раннем предупреждении - вполне очевидный жест в сторону России. И, наконец, хотя о присоединении речь не шла, в рамках саммита состоялась встреча с министрами иностранных дел Финляндии и Швеции, на которой, в частности, обсуждался тот же вопрос гибридных войн и активизации военного сотрудничества. В контексте агрессивных действий России обе страны, ранее нейтральные, явно усилили кооперацию с альянсом.

Ну а в Черногории членство в НАТО, помимо вопроса региональной безопасности, напрямую связывают с перспективами присоединения к ЕС. И действительно, именно эту страну, небольшую и не особо проблемную, к тому же уже использующую евро, считают вероятным следующим (тоже 29-м) членом Евросоюза. А движение к членству в НАТО на неформальном уровне, как известно, нередко связывают с евроинтеграцией. Таким образом, черногорцы могут потерять инвестиции из России, но позитивные ожидания от страны привлекут инвесторов из других государств. Так что Подгорицу можно лишь поздравить с геополитической удачей.