Время лилипутов

На похороны Петра Первого тогдашнее «общественное мнение» отреагировало появлением лубочной карикатуры «Как мыши кота отпевали». Даже люди, Петру явно не симпатизировавшие, после его смерти вынуждены были признать — личность первого российского императора оказалась намного крупнее и его окружения, и его врагов, среди которых было в общем-то немало фигур исторического масштаба. Первый президент России и при жизни многим напоминал Петра — даже физически он на голову, если не больше, превосходил большинство своих собеседников. А после смерти… Глядя на церемонию прощания в храме Христа Спасителя, я почему-то вспомнил иллюстрацию из детского издания «Приключений Гулливера» — ту самую, где спящего Лемюэля тысячами нитей приковали к земле, чтобы не встал. Ельцина, разумеется, никто не приковывал. Он уж точно не встанет. Только вряд ли это можно считать победой тех, кто его окружал при жизни, — и друзей, и врагов.

Конечно, Ельцин был президентом другой, не моей страны. Но на судьбу Украины он влиял так, что стал неотъемлемой частью ее истории. С того времени, когда во многом вследствие испуга перед экспрессией главного в СССР «борца с номенклатурой» отечественные коммунисты проголосовали за Акт независимости, — и до дня похорон, на которых действующих первых лиц Украины представлял почему-то только премьер.

Президент предпочел общаться с сельскими школьниками и готовить очередной указ об очередном роспуске парламента. Поговаривают, что протоколисты на Банковой решили, что Ющенко мог бы поехать, если бы в Москву прибыли Буш-младший или Ширак, а уровень президентов Казахстана, Армении, Эстонии, Литвы и Германии — не слишком представительный. С формальной точки зрения, возможно, они в чем-то и правы — тем более что на российской территории украинский президент все же появился — оставил в посольстве запись в книге соболезнований. С грамматическими ошибками, правда, — но с правописанием, как известно, проблемы не только у него.

Филологи, между прочим, объясняют постоянные грамматические оплошности украинских чиновников привычкой думать, говорить и писать на разных языках. Постколониальный, так сказать, синдром. Ну а чем еще можно объяснить эти по-детски наивные попытки самоутвердиться с помощью выбора «подходящей компании» на похоронах? Не думаю, что Билл Клинтон или Хорст Келлер перед тем, как отправиться в Москву, пристально изучали списки гостей. Они ведь прилетели не к ним, и даже не к Владимиру Путину. Они прибыли, чтобы отдать дань уважения Борису Ельцину, для которого ранги в общем-то уже не имеют никакого значения.

Имя первого российского президента за последние годы практически исчезло из украинских СМИ. За жизнью главного пенсионера соседнего государства следили разве что таблоиды. Всплеск в политических изданиях произошел только нынешней весной. Все вдруг вспомнили о событиях 1993 года, когда Борис Николаевич в присущем ему стиле «разрубил» конфликт с Верховным Советом. Па­раллели с нынешними событиями в Киеве действительно очевидны. Хотя и не всегда оправданны. И популярное ныне сравнение Виктора Ющенко с Ельциным — и к счастью, и к сожалению — хромает. К счастью — поскольку оставляет надежду на то, что до силового решения не дойдет. К сожалению — так как Ельцин вошел в историю совсем не потому, что применил танки против парламента, а потому что оказался способен на настоящие ПОСТУПКИ.

Так было в 1988 году, когда он бросил вызов коммунистической власти с трибуны 19-й партконференции КПСС. Так было в 1991-м — когда миллионы людей увидели его на танке, зачитывающим заявление о борьбе с ГКЧП. Так было в 2000-м, когда он нашел в себе мужество уйти, попросив прощения у сограждан. В 93-м тоже был поступок, неоднозначный, до сих пор вызывающий споры, но поступок. Среди украинских политиков людей, доказавших, что способны на поступки, практически нет.

Первый президент Украины, безусловно, причастен к провозглашению Акта независимости. Но никто не назовет его личной инициативой Леонида Кравчука. Ни­кто не видел, насколько решительно Леонид Макарович в 1991-м положил на стол партбилет КПСС. Да и запрет компартии в Украине прошел очень тихо, совсем не так, как в Москве, где Ельцин подписал соответствующий указ на глазах у ликующей публики и ошарашенного Горбачева. Для российского президента это был шаг символический — он определял курс страны, он публично рвал с прошлым, в том числе и собственным. Поэтому действия Ельцина были поступком, а решение украинского спикера — удачным ходом в политической игре.

Кравчук подписал «смертный приговор» Советскому Союзу. Но он — единственный из участников беловежской встречи — имел за своей спиной результаты референдума о независимости. Не умаляя личного мужества первого президента, стоит признать — выбор уже был сделан, и не только им. Да, Кравчук согласился на досрочные выборы президента в 1994-м, и это было мудрое решение, но он совсем не собирался уходить с поста, наоборот — участвовал в перевыборах, и только во втором туре уступил. Если это и была «жертва во имя будущего государства», как об этом начали говорить спустя годы, — то жертва невольная и не заявленная публично.

Леонид Кучма, по мнению многих, является настоящим «отцом» сегодняшней Украины — со всеми ее проблемами и «родимыми пятнами», разумеется, — но Украины как целостной страны. В условиях перманентного экономического и политического кризиса это было непросто. Кучма оказался виртуозным политическим игроком. Но много ли на его счету настоящих поступков?

Он добился принятия Конститу­ции, но за нее проголосовали вопре­ки ему. И Кучма так до конца и не согласился играть по установленным правилам. Он объявил о намерении Украины интегрироваться в НАТО и Евросоюз. Но было ли это его собственной целью, а не попыткой сыграть на геополитической конъюнктуре? И можно ли назвать поступком шаг, в искренность которого не веришь сам?

Сейчас говорят, что Запад отвернулся от Кучмы, когда вспыхнул кассетный скандал. Но именно тогда украинский президент упустил свой шанс совершить поступок, который мог бы круто изменить ход всей этой истории. Не прятаться, не делать вид, что ничего не произошло, не пытаться манипулировать информационными потоками, а принять вызов. Да, это был бы рискованный шаг. Зато риск, как минимум, заслуживающий уважения.

В 2004-м Кучме не нужно было даже рисковать. Для того чтобы вой­ти в историю, ему нужно было всего лишь сыграть роль «честного маклера» и гарантировать проведение действительно свободных выборов. Личной угрозы для него не было, его закадычный враг Алек­сандр Мороз не имел шансов выйти во второй тур, а Юлия Тимошенко не была даже кандидатом. И Ющенко, и Янукович — каждый в свое время — были президентскими протеже. Но то ли привычка оказалась второй натурой, то ли действительно теплилась надежда продлить свою собст­венную власть — возможность совершить поступок была упущена и на этот раз.

Почему история независимой Украины оказалась именно такой, сегодня можно лишь гадать. Возможно, чтобы изменить ход истории, нужна не только воля. Дефицит воли часто преследовал и Кравчука, и Кучму, но последнего безвольным человеком точно не назовешь. Для поступка нужна еще и цель. Борис Ельцин всегда знал, для чего выходить на трибуну, залезать на танк или садиться перед телевизором. Он никогда не спрашивал — что строить, социализм или капитализм? Он просто строил. Строил «свою» Россию — одновременно демократическую и авторитарную, поскольку сам был демократом и самодержцем в одном лице. Кравчук и Кучма маневрировали — и это позволило Украине прожить тринадцать лет без серьезных потрясений. Но все закончилось оранжевой революцией и сегодняшним, с позволения сказать, «термидором».

Говорят, что сейчас очень популярен анекдот — мол, «по итогам двух лет правления третьего президента Украины второму президенту присвоено звание Героя Украины, а первый причислен к лику святых». Только за нынешнее состояние дел в стране на самом деле несут ответственность все трое. На четырнадцатом году жизни страны оказалось, что на поступки в ней способны лишь люди, политикой не занимающиеся. Именно они в 2004 году вышли на площадь. Вышли, чтобы потом опять вернуться к своим делам, оставив при власти «поколение без героев», инфантильное и при этом удивительно нахрапистое — когда речь идет о собственности и полномочиях. Согражданам проку от их борьбы не больше, чем от споров лилипутов — с какого конца правильнее разбивать яйцо, но спорщикам это только придает азарта.

Конечно, героями хотят быть все — даже те, кто на это неспособен. Поэтому за поступки выдают даже последствия собственного страха, а гримасу испуга называют решительным выражением лица. Выдает только одно: и за тем, и за другим — звенящая пустота. За два года отчаянной борьбы за перераспределение полномочий практически никогда и ни у кого не возникал вопрос, а для чего эти полномочия нужны отечественным политикам? «Остроконечники» из оранжевого лагеря приведут Украину в Евросоюз? Они продемонстрировали свои способности на этом направлении в 2005-м. Сине-белые «тупоконечники» улучшат жизнь сограждан уже сегодня? За последний год они показали себя во всей красе.

Тех, кто уже научен горьким опытом, теперь, правда, заманивают другим — если не ты, наши противники узурпируют всю власть в стране. Только как оранжевым запугать народ синей угрозой, если еще вчера то нашеукраинцы с регионалами «широкую коалицию» создавали, то БЮТ вместе с парламентским большинством принимали закон о Кабмине? И кто поверит в «страшилки» от коалиции, если совсем недавно она называла Ющенко «родным отцом нации» и подыгрывала Тимошенко?

Не удивительно, что с каждым днем все больше украинцев про себя призывают «чуму на оба ваши дома» и мечтают, чтобы политики переселились на какой-нибудь необитаемый остров, где парламенты распускались бы хоть каждую неделю, а по воскресеньям непременно кому-нибудь объявляли импичмент. Можно, конечно, это делать и в Киеве, только слишком уж грязно стало на улицах, и пробки в центре города раздражают. А кое-кто втайне надеется, что страна когда-то дождется настоящего Гулливера, который просто придет и наведет порядок, выгнав из дома и синих, и оранжевых. Одна беда — в героях легко ошибиться. Большинство диктаторов минувшего века начинали как пламенные трибуны и борцы за торжество справедливости. Все-таки надежнее полагаться на самого себя. И таких, как ты сам. В конце концов Лемюэль Гулливер на самом деле был обыкновенным человеком. Великаном он только казался. По сравнению с лилипутами.