СОЛДАТУШКИ, БРАВО, РЕБЯТУШКИ, А КТО ВАШИ «ДЕДЫ»

Неравенство в армейской среде - явление глубоко историческое. Его порождала сама специфика военного дела. Ну почему более сильный, более находчивый и ловкий должен получать за свой ратный труд столько же добычи, денежного либо какого иного вознаграждения, сколько его имеет тот, кто слабее тебя, менее энергичен, хуже владеет оружием и, следовательно, вносит меньший вклад в общую победу?

В древней хронике, запечатлевшей сражение греков с персами при Марафоне в 490 году до н.э., по сути впервые в военной истории зафиксировано боевое построение греческой армии, где четко отражена эта неоднородность воинов. В передних шеренгах находились хорошо вооруженные бывалые солдаты, за ними шли менее опытные и хуже оснащенные, далее - совсем молодые, которым еще только предстояло или умереть, или проявить свои лучшие качества. Того, кто сумел не дрогнуть и выжить, ожидали щедрые награды, слава, достойное социальное положение в обществе.

В сущности, по такому же принципу строились и знаменитые фаланги Александра Македонского, и римские легионы, и пресловутые «свиньи» тевтонцев, и боевые порядки всех европейских армий более позднего времени. В том числе и запорожского казачества. Являя собой абсолютно демократическое объединение людей, тесно связанных чувством причастности к общему делу, запорожцы тем не менее тоже никогда не были равны ни в походе, ни в мирной жизни. Опять же таки положение каждого в этом демократическом обществе определяли прежде всего его боевые заслуги. Более смелый и опытный был всегда знатнее, ему доставалась большая доля добычи, к его мнению прислушивались, его уважали. Естественно, ему безропотно повиновались молодые. И далеко не всегда отношение старших к младшим было идиллическим. Старшие нередко и помыкали. Понятно, молодые тоже стремились поскорее утвердиться, завоевать авторитет, старшинство. Им тоже хотелось уважения, хороших доходов, возможности распоряжаться.

Подобные тенденции четко прослеживаются и в регулярных армиях. Скажем, в российской еще до издания Екатериной II известного «Манифеста о вольности дворянства» люди, попавшие на военную службу, обязаны были тянуть свою солдатскую лямку пожизненно. Но и у них в этой, казалось бы, безысходной и беспросветной, полной всяческих унижений и опасностей жизни был определенный стимул. По истечении 20 лет, если солдату удавалось сохраниться в боях, не умереть от побоев и болезней, ему присваивался официальный статус «старика». Теперь он, оставаясь при части, уже мог жить не в казарме, имел право жениться и, что самое главное, освобождался от каких-либо телесных наказаний.

Таких солдат еще называли дядьками. Им вверялись рекруты, и теперь они сами становились воспитателями. Молодые-необученные, понятно, перед ними заискивали. Насколько дядька был с подопечным крут - во многом зависело от его характера. Как правило, все они были довольно строги и не очень утруждали себя сдерживаться от оплеух. Но именно от дядьки во многом зависела дальнейшая судьба новобранца. Не столько офицер, сколько дядька от подъема до отбоя учил неотесанных безграмотных крестьянских парней всяким солдатским премудростям.

Кстати, богатым традициям наставничества российская армия во многом была обязана опять-таки казачеству. После разгрома Запорожской Сечи, как известно, значительная часть так называемых черноморских казаков двинулась на Кубань и Гребень (Кавказ), где впоследствии образовались кубанские и гребенские казаки, а многие черноморцы изъявили желание перейти на службу в регулярные российские войска - были поверстаны в драгуны.

А вместе с казаками в регулярные части перекочевали все их нравы и традиции. И прежде всего - отцовское отношение старослужащих к молодым. Смысл этих отношений можно выразить так: на этой службе не я первый и не я последний, меня учили - теперь должен научить я. Преимущество этой солдатской школы заключалось в том, что молодого крестьянского парня воспитывал такой же бывший крестьянин.

Крестьянский труд они оба знали в совершенстве. Но учитель, кроме того, в совершенстве владел еще и ратным делом. И был очень горд, что может передать это свое мастерство младшему. Тем более, он знал, как это делать. И понять друг друга учителю и ученику было проще - они свои. Подобная система обучения в армии всячески поощрялась.

У Суворова, кроме «Науки побеждать» была и другая работа, которую, к сожалению, сейчас почти не вспоминают - «Полковое уложение». И посвящена она организации внутреннего распорядка части, войскового быта, той армейской стихии, где служивый находится основную часть времени и где именно нередко проявляются далеко не лучшие взаимоотношения между «стариками» и молодыми. Сирая, бесконечная, полная тягот и всяческих лишений армейская жизнь, конечно же, постепенно убивает в человеке его лучшие качества. От тоски, безысходности порой хочется выть. Или запить. На ком согнать зло? Понятно, на младшем. А где взять деньги на хмельное зелье, если в карманах давно пусто? Конечно же, у молодых. Так рождаются отношения, не предусмотренные ни одним уставом - неуставные. Эта болезнь вне времени и пространства. Ею страдали и страдают все армии мира. Вот только в какой степени?

При всей демократичности американского общества армия США долгое время тоже испытывала большие проблемы в связи с неуставными отношениями между военнослужащими. До тех пор, пока в стране существовала всеобщая воинская повинность, американские военные слыли самыми недисциплинированными в мире. Навести порядок здесь удалось только с переходом к армии профессиональной. И не столько суровыми мерами, сколько вычетами из денежного довольствия. Провинившиеся за все свои «шалости» теперь расплачиваются долларами. Правда, у американцев по-прежнему действует хорошо отработанная система психологической ломки человека, только что сменившего гражданские одежды на солдатскую униформу. Точнее, ломки динамического стереотипа - системы индивидуальных привычек и условных рефлексов, сформировавшихся у каждого до его прихода в армию. Ведь военная служба предполагает совершенно иной динамический стереотип, основанный на доктрине инстинктивного повиновения. В свое время немецкий военный теоретик генерал Карл фон Клаузевиц суть этой доктрины изложил примерно так: солдат должен бояться палки капрала больше, чем вражеской пули. Идею эту охотно поддержал и Ф.Энгельс, утверждавший, что солдат, раздумывающий над полученной командой, приносит больше вреда, чем пользы. А поскольку военная наука с тех пор ничего лучшего не придумала, машина ломки и стирания гражданских привычек и условных рефлексов новобранца и приживления ему новых, столь необходимых в армейской жизни динамических стереотипов работает в демократической Америке на полную катушку.

Перековка человека столь «демократическим» способом длится девять недель. Психологи подсчитали: именно такого времени вполне достаточно, чтобы из грязи, куда его методично втаптывали, поднялся совершенно новый человек-автомат, послушный и не задумывающийся над смыслом команд.

Трудно пережить такое, изо дня в день подавляя в себе гордость и самолюбие? Безусловно. Но наемник сознательно идет на это. Знает: отслужив контрактный срок, сколотит приличную сумму, если захочет продолжать образование - ему придется меньше платить за учебу в университете и до конца жизни он будет пользоваться массой других существенных льгот.

До Великой Отечественной в Советской Армии о неуставных отношениях не могло быть и речи. Попробовал бы кто-то прийти в часть со своим «уставом»! А жесткая дисциплина постоянно подкреплялась идеей святой обязанности каждого защищать Родину от возможного агрессора. Служить в армии было престижно. Многие молодые парни и даже девушки еще со школьной скамьи мечтали стать летчиками, моряками, танкистами, изучали военное дело в кружках, готовили себя физически.

В войну ни о какой «дедовщине» тоже понятия не имели. В воюющих армиях подобная мерзость не приживается.

В первые послевоенные годы, когда старшине-сверхсрочнику вменялось в обязанность круглосуточно находиться в казарме, - а это, как правило, были фронтовики, пользующиеся непререкаемым авторитетом, - в частях тоже наблюдался идеальный порядок.

Пока новобранцы, присланные в полк, проходили курс молодого бойца, к ним внимательно присматривались. Затем более сильных, энергичных, инициативных, словом признанных лидеров, посылали в школу младших командиров. Эти школы находились здесь же, при полках. А окончившие их возвращались к своим сверстникам уже с сержантскими нашивками на погонах. Эти командиры были своими, их помнили еще с карантина, их уважали, авторитетом они пользовались непререкаемым. Сержанты дорожили, гордились своим положением. Сами строго придерживались уставных норм, побуждали к этому и своих подчиненных.

Затем в армии начались большие перемены. В связи с резким повышением технического уровня вооруженных сил вместо полковых школ для подготовки младших специалистов стали создавать учебные центры, куда отбирали курсантов уже не по признаку лидерства, а по степени грамотности. А поскольку со средним образованием молодежи было много, со временем в центры посылали почти всех подряд. Выпускники этих центров приезжали в части уже как бы со стороны, естественно, не все они владели нужными командирскими качествами, а, следовательно, и должным авторитетом. Младший командирский корпус в Советской Армии, а затем и в национальных армиях стран СНГ, в том числе в украинской, оказался как бы размытым. На практике это означало: сержантов достаточно, а настоящих младших командиров - лидеров первичных армейских звеньев - нет.

С момента Карибского кризиса, когда над миром витала явственная угроза новой войны, возникла необходимость резкого увеличения численного состава Советской Армии. Это привело к тому, что в вооруженные силы стали призывать всех подряд, в том числе пользующихся отсрочками по болезням, а также людей, ранее вступавших в конфликт с законом. В это время даже упорно бытовала идея, приписывающая армии не свойственную ей функцию - перевоспитания. Ты забулдыга, тунеядец, состоишь на учете в милиции - иди-ка, братец, в армию. Пусть хоть там из тебя сделают человека...

Многих армия, действительно, переламывала, выводила в люди. Но в то же время и для нее не прошел бесследно хлынувший сюда поток молодых энергичных людей, тоже, кстати, лидерского толка, имеющих определенный опыт пребывания в местах заключения. Они-то и принесли с собой богатые тюремные традиции, стереотип взаимоотношений по схеме «пахан»-«шестерка». Произошел удивительный парадокс активного приживления тюремных законов к условиям казармы. Что примечательно - почва для этих уголовных злаков оказалась здесь вполне благодатной. Ведь если уж быть до конца откровенным, казарма и зона всегда между собой так схожи. И там, и здесь замкнутое пространство, заполненное многочисленным сугубо мужским коллективом, жизнь которого строго регламентирована. По у крайней мере, сходства между казармой и зоной больше, чем различия.

Особенно это сходство стало ярко проявляться в последние годы существования Советской Армии, живым сколком которой продолжают оставаться армия российская, украинская и почти любая другая в государствах, родившихся после распада Союза. Ведь что такое казарма сегодня? Это хронически голодные мужики, изолированные от мира стенами и высокими заборами; боевой подготовкой они практически не занимаются, и хотя время от времени, когда есть горючее, ездят на машинах и имеют оружие, полного впечатления современной армии не производят. Скорее, это вооруженная организация людей, выполняющая функции армии в бравурных рапортах министра обороны. К тому же разъедаемая бесконечными внутренними конфликтами, когда те, кто прослужил больше - «старики» - самым изощренным способом издеваются над младшими.

Наиболее отвратительным проявлением неуставных отношений и в российской армии, и, особенно, в украинской стала сейчас даже не столько «дедовщина», сколько клановое объединение по принципу землячества. Делают погоду в казарме, задают тон, как правило, группирующиеся вокруг сержанта-лидера выходцы из одного района или даже региона. Если они исправно служат сержанту, тот их всегда защитит, даст послабление, не пошлет лишний раз в наряд, прикроет. Все остальные для них - чужие. С ними можно не церемониться. И призванный на службу молодой солдат всегда стремится найти покровителя в лице земляка-сержанта, готов делать для него любую услугу, только бы найти в нем надежного покровителя.

Ну а что офицеры, призванные по долгу службы не только командовать, обучать солдат разным военным премудростям, но и воспитывать их? Увы, им сейчас не до этого! Экономические трудности, хроническое безденежье, почти полное отсутствие должного внимания государственных структур к проблемам армии приводят к тому, что офицеры думают сейчас не об учебе и воспитании подчиненных, а о том, как выжить.

Подобные ситуации сейчас переживают почти все армии молодых государств Содружества. Конечно же, и украинская. А ведь Украина всегда славилась своими армейскими традициями. Они пришли еще с прошлого столетия, из императорской российской армии, где почти все унтеры, как и позднее - сержанты и старшины Советской Армии были преимущественно из украинцев. Это давало основания полагать, что с образованием украинской национальной армии она будет лучшей армией в мире. Не получилось... В силу уже упомянутых причин упал всякий интерес к службе у офицеров. Не хотят, более того, боятся идти в армию ребята призывного возраста. Такого нежелания отдать Родине свой гражданский долг, какое мы наблюдаем сейчас, еще не было никогда. Если во все времена считалось, что в вооруженных силах не служат только те, у кого серьезные проблемы со здоровьем, и для молодого парня было большим позором, едва ли не трагедией, когда ему отказывали в праве надеть военную форму, - какой же ты мужик, если не служил! - сегодня соседи, друзья, знакомые считают тебя не совсем нормальным, если ты «попал» в армию. Значит, не хватило ума, хитрости, родительских денег, подлости, наконец, как-то увильнуть, уйти, «отмазаться» от призыва. Отлынивание от армейской службы стало едва ли не признаком хорошего тона. И закрепление в общественном сознании этого феномена социальной психологии - явление страшное.

Без организованной мобильной силы, которая способна в экстремальных для страны обстоятельствах решать задачи по ее защите - без такой силы ни одно государство существовать не может. Причем речь идет не только о защите от агрессора. А как обойтись без четких, хорошо организованных действий армейских подразделений в случае стихийных бедствий и экологических катастроф? Вспомним хотя бы чернобыльскую трагедию или недавнее наводнение в Закарпатье...

Сейчас Украина продекларировала переход к доктрине малых армий. Дескать, стоит создать небольшую по численности, но очень хорошо оснащенную и мобильную армию, пополняемую за счет контрактников, - и многие проблемы разрешатся как бы сами собой. Но подобная позиция весьма спорная. Ведь многие нынешние европейские армии, армия США при всей их современной оснащенности и мобильности отнюдь не малочисленны.