Путешествие из Парижа в Берлин с остановкой в Минске длиною в год

В канун годовщины парижского саммита «нормандской четверки» ожиданий каких-либо серьезных подвижек в вопросе донбасского урегулирования, наверное, не было уже ни у кого. Последние иллюзии развеялись, пожалуй, даже у самых заядлых оптимистов. Буду очень рада ошибиться, если сегодня-завтра вдруг случится чудо и произойдет обмен пленными, заработают все КПВВ, в Трехсторонней контактной группе (ТКГ) наконец-то утвердят план разминирования, СММ ОБСЕ начнет вольготно разъезжать по всей территории оккупированного Донбасса, а представители Международного комитета Красного Креста посетят тюрьму «Изоляция».

9 декабря прошлого года в итоговом коммюнике по результатам саммита президенты Украины, России, Германии и Франции договорились встретиться через четыре месяца, однако с тех пор прошло уже три раза по четыре месяца, но даты будущего саммита, как не было, так и нет. И можно лишь гадать на кофейной гуще, состоится ли он когда-нибудь вообще.

Но саммит — далеко не главное, это лишь символ желания что-то решать и о чем-то договариваться, возможность подвести какие-то итоги и определить, как и куда двигаться дальше. Однако на сегодня не выполнено многое из того, что было записано год назад в коротком и в общем-то отнюдь не амбициозном коммюнике (плане, скорее, маленьких шажков, нежели кардинальных прорывов). Говорить же обо всех минских договоренностях или хотя бы тех положениях, что касаются вопросов безопасности, вообще не приходится. Прогресса нет не только в «Норманди». Последние четыре месяца практически заблокирована работа ТКГ, окончательно превратившейся в балаган. 

В начале своего президентства Владимир Зеленский четко дал понять, что он не намерен толочь воду в ступе и тратить много времени на «Минск», если попытки «закончить войну» на основе доставшихся Зе!команде в наследство минских договоренностей окажутся бесплодными. Сегодня представители этой команды пытаются толковать слова президента: мол, не было никаких дедлайнов 9 декабря, а давая год на выполнение договоренностей, глава государства имел в виду реализацию договоренностей парижских.

Но зачем гадать, что имел в виду президент, если его цитаты вполне однозначны? «Я думаю, что мы больше года в целом, как мы начали говорить в новом формате «Минска», новой группой в минском процессе, больше года, мне кажется, мы не можем терять (выделено мной. — Т.С.)»,  — хоть и косноязычно, но достаточно понятно заявил В.Зеленский 10 октября прошлого года на памятном пресс-марафоне. Спустя пять месяцев, 8 марта, в интервью The Guardian, текст которого по сей день висит на официальном сайте президента, глава государства выразился так же вполне определенно: «Мы точно не будем заниматься этим вечно. Я не отдам пять лет, которые дал мне народ Украины, на то, чтобы заниматься «Минском». Просто не отдам. <…> Я считаю, что на все договоренности государство может потратить год, а затем должна быть реализация. Дольше нельзя. Если нет — нужно менять формат, стратегию и возвращаться к разговору, когда придет время. Делать паузу». Отвечая журналисту, уточнившему, следует ли отсчитывать год от парижского саммита «нормандской четверки», Зеленский снова был вполне конкретен: «Я вообще считал себе год от первых наших разговоров с Путиным. Но ключевым был, конечно, разговор в «Нормандии». Я считаю, что растягивать этот процесс нельзя ни в коем случае». (Напомним, первый телефонный разговор Зеленского с Путиным состоялся 11 июля 2019 года.)

Вот уже несколько месяцев, с приближением годовщины «Норманди» 9 декабря, журналисты и эксперты забрасывают Зе!команду вопросами о плане «Б», пытаясь выдавить из «минских» переговорщиков и руководящей ими Банковой хоть какие-то намеки на изменение «формата и стратегии», о котором ранее неоднократно говорил Зеленский. Тщетно.

Скорее всего, нас будут продолжать убеждать в том, что «Минск» худо-бедно работает, а в марафонском забеге с препятствиями из Парижа в Берлин, где все еще планируется провести следующую встречу «четверки», мы — чемпионы. По мнению вице-премьера А.Резникова, «парижский» план «мы почти реализовали». Вот только проблема в том, что «мы» — это Украина, а не обе стороны конфликта — агрессор и жертва агрессии — Россия и Украина.

Да, с июля текущего года режим прекращения огня сохраняет больше жизней, чем в прошлые годы. Это, конечно же, важно. Как и два обмена пленными, состоявшиеся после парижского саммита. Но сегодня Россия, получив обратно тех, кого она действительно была заинтересована вернуть, уже ставит дальнейшее взаимное освобождение удерживаемых лиц в зависимость от серьезных политических уступок со стороны Киева.

И если все «почти реализовано», то почему повестка дня, предлагавшаяся украинской стороной для проведения внеочередного заседания ТКГ (так и не состоявшегося на прошлой неделе из-за отказа россиян и их незаконнорожденных «миньонов»), согласно сообщению украинской делегации ТКГ на ее официальной странице в Facebook, все та же, что и год назад:

• освобождение удерживаемых лиц;
• разблокировка российской стороной работы КПВВ на Донбассе;
• финализация договоренности о 19 участках разминирования;
• финализация договоренности о четырех новых участка разведения сторон;
• обеспечение свободного и беспрепятственного доступа СММ ОБСЕ на всю территорию Украины;
• обеспечение свободного и беспрепятственного доступа международных гуманитарных организаций к удерживаемым лицам?

Россия вызывающе и демонстративно стопорит все пионерские попытки украинской стороны открыть дорогу «на Берлин». При этом в преддверии годовщины «Парижа» с различных международных площадок в адрес Украины льются мутные потоки российских обвинений о невыполнении «Минска» и парижских договоренностей. Оруэлл просто жестко обзавидовался бы, имей возможность ознакомиться с выступлениями представителей РФ в ООН, ОБСЕ или хотя бы с сообщением на сайте российского посольства в Украине, посвященным данной тематике. По оценкам российских «счетоводов», Киев выполнил лишь два из семи пунктов парижских договоренностей, да и те на «троечку». Нам Москва засчитала лишь прекращение огня (и то «частичное») и обмен удерживаемыми лицами (с упреками по поводу отсутствия «юридической очистки» некоторых из них).

Впрочем, в последнее время достается и немцам с французами, все более раздражающим Москву своим «двуличием», «лицемерием» и «подыгрыванием Киеву». После памятного хамского письма Д.Козака немецкому коллеге наши партнеры недавно удостоились «ярких» публичных заявлений — «в связи с французским попустительством линии Киева на невыполнение решений парижского саммита» и по случаю «двойных стандартов Евросоюза в отношении жителей Донбасса», когда ЕС жестко осудил признание РФ (в виде путинского указа) документов и автомобильных номерных знаков, выдаваемых в ОРДЛО.

Мы уже неоднократно писали, что Москва со всей очевидностью пытается если и не «помножить на ноль» «нормандский формат», то хотя бы максимально нейтрализовать влияние Берлина и Парижа на процесс урегулирования в Донбассе и по возможности перевести решение всех вопросов на более комфортную и удобную для ее манипуляций «минскую» площадку Трехсторонней контактной группы, в названии которой россияне упорно теряют слово «трехсторонняя», даже в таких «мелочах» по-прежнему пытаясь позиционировать себя «посредником», а не стороной конфликта. Москва с удвоенной энергией пытается придать субъектность своим марионеточным режимам, пропихивая их (пусть и в неформальном виде) уже даже на ООНовскую площадку.

А в Киеве при этом, похоже, по-прежнему считают, что Кремль можно в чем-то убедить, что главное — «дать Путину возможность сохранить лицо», что России эта война невыгодна и она сама от нее уже устала. Однако на чем базируется данное убеждение, совершенно непонятно. Потому что ничто, вот абсолютно ничто, никакие действия Москвы не демонстрируют ее желания прекратить свою агрессию в Донбассе — начиная от отказа встретиться в «нормандском» формате, блокирования под разными поводами заседаний ТКГ и заканчивая очередными «гумконвоями» на оккупированную территорию. Ее позиция за истекший год не изменилась ни на йоту, она не отказалась ни от одной из своих «хотелок», включая требования внести изменения в Конституцию Украины и закрепить «особый статус» ОРДЛО. Напротив, написанная в Москве и «слитая» в прессу «дорожная карта» выполнения минских договоренностей свидетельствует о еще более возросшей наглости агрессора, указывающего Верховной Раде и президенту Украины, какие законы, в каком порядке и в какие сроки они должны подготовить и принять. При этом выполнение практически всех пунктов «неотложных мероприятий по стабилизации ситуации в зоне конфликта» парижского коммюнике годичной давности, включая обмен удерживаемыми лицами по принципу «всех на всех», ставится Москвой и ее прокси в зависимость от выполнения Киевом бредовых фантазий, расписанных в российской «дорожной карте».

Судя по цирку, устраиваемому российской делегацией на каждом заседании ТКГ, Кремль явно никуда не спешит с какими-либо решениями по Донбассу. И, скорее всего, дожидается смены хозяина Белого дома и начала работы новой американской администрации, просчитывая и обдумывая возможные изменения правил в игре по-крупному.

И Зе!команде, очевидно, тоже уже пора притормозить в ее неуемном стремлении демонстрировать и электорату, и партнерам по «Норманди», и всему миру свою гибкость и готовность к очередным компромиссам в вопросах Донбасса. Никто не может упрекнуть Украину в том, что ее новая власть не была гибкой и не старалась приблизить мир — даже шагами, вызывающими резкое неприятие значительной части украинского общества. Да, основные «красные линии», очерченные В.Зеленским в Париже, за прошедший год перейдены не были, однако болезненных компромиссов было достаточно. Даже более чем.

Это украинский президент, вызвав шторм негодования и многотысячные митинги по всей стране, дал согласие на «формулу Штайнмайера» и ее письменную фиксацию в парижском коммюнике. Это Украина отдавала международных преступников и миловала их президентским решением, чтобы вернуть из российских застенков своих патриотов. Это украинские защитники были вынуждены покинуть отвоеванные кровью участки в «серой зоне» в результате оговоренного разведения сторон. Это украинских бойцов «держат за руки» (потому что у нас «режим прекращения огня»), когда по ним стреляют вражеские снайперы. Это украинская сторона продолжает работу в Совместном центре по контролю и координации вопросов прекращения огня и стабилизации линии разграничения (из которого давно вышла Россия) и вынужденно общается с представителями оккупационных администраций, признанных в Украине террористическими организациями «ЛНР/ДНР».

А на какие уступки пошла Россия? Вопрос риторический.

Все. Украина свою часть пути компромиссов прошла. Дальше — заступ за «красные линии».

Поэтому пришло время заканчивать ритуальные танцы вокруг «священного «Минска» и наконец-то всерьез заняться поиском более действенных инструментов прекращения российской агрессии и достижения мира.

Недавно в интервью «Фокусу» секретарь СНБОУ А.Данилов сообщил, что готовится решение Совбеза по Донбассу. По информации источников ZN.UA, вариантов рассматриваемых решений, готовившихся как минимум с мая, несколько. Однако президент, как нам свидетельствовали еще на прошлой неделе, пока что со своим выбором не определился. Хотя, вероятно, какой-то набор слов, посвященных годовщине парижской встречи «нормандской четверки» не сегодня-завтра мы все-таки услышим. Судя по частоте упоминаний Зе!командой в последние месяцы Будапештского меморандума, попавшего даже в потешный президентский опрос в день местных выборов, речь, скорее всего, пойдет о приглашении Лондону и Вашингтону подключиться к переговорам по Донбассу.

Возможно, Владимир Зеленский все-таки помнит сказанные им год назад слова о том, что следует делать, если нет результатов. Вот только что он сегодня выберет — будет менять формат и стратегию или же сделает паузу?  

Больше статей Татьяны Силиной читайте по ссылке.