ПРИНУЖДЕНИЕ К ПОСЛУШАНИЮ

«За окном резиденции было хмурое весеннее утро. Весна 2005 года выдалась дождливой и холодной. Не помогал даже роскошный камин в углу спальни — согревало только сознание собственных полномочий. Глава государства нащупал на тумбочке томик трудов Джона Лока. Нежно погладив дорогую палитурку, Президент усмехнулся, вспомнил детали вчерашнего вечера и отправился в библиотеку, где лежал подаренный по случаю успешного завершения политреформы, роскошно изданный Никколо Макиавелли. Раскрыв книгу наугад, правитель наткнулся на интересное изречение: «Тот, кто делает могущественным другого, уничтожает себя», и перед его глазами промелькнул образ организатора внесения изменений в Конституцию. Картины минувшего дня всплывали в серой дымке. Отчет «силовиков» об изъятии последнего офиса у оппозиции, доклад главы налоговой приблизительно о том же, только в бизнесе. Координатор парламентского большинства сообщил о создании подконтрольной следственной комиссии, которая должна предоставить в прокуратуру материалы о тех трех несчастных антипрезидентских депутатах, которым на досрочных выборах чудом удалось попасть в Раду, минуя судебные инстанции. Президент почувствовал скуку — все сделано, больше стремиться не к чему. Страна и так принадлежала ему, а мнение извне волновало не более жалобного писка под паркетом недобитой прислугой мыши. Но, выпив утренний аперитив, Президент понял, что ему так не нравилось в этом утре. Он собирался пойти на рыбалку, а с вечера шел проливной дождь. Ему не подчинялась только погода…»

В каждой утопии есть только доля утопичности. В человеческой природе изначально заложено стремление воплотить желания, особенно, когда позволяют возможности. Вы представляли себя президентом? Не будущим, а на месте нынешнего, после девяти лет правления страной, со сверхполномочиями и системой взаимоотношений, выстроенной на основе страха перед первым лицом. Что может сопутствовать осознанию неизбежности ухода, хотя бы при одном таком условии, — можно найти в издании по элементарной психологии. Мотивация действий главы государства, слабеющего по мере приближения к конституционной дате выборов, проста. Он не хочет оказаться под копытами коня, с которого рано или поздно придется слезть.

Конституционная реформа изначально предполагала продление срока и фактическое усиление полномочий, замаскированное делегированным парламенту правом частично влиять на формирование исполнительной ветви власти. Неожиданно для Президента Верховная Рада оказала сопротивление. Раздражение вылилось в заявление о возможном отзыве своего варианта реформы. Правда, эмоции так и остались нереализованными.

Тем не менее желание изменить Конституцию на Банковой не пропало. Скорее наоборот. В ход был пущен план номер 2, заранее составленный на случай парламентского ослушания. Первой частью новой многоходовки должен стать конституционный форум. О нем сразу после закрытия сессии Верховной Рады заговорил подконтрольный главе президентской администрации Союз юристов. В заявлении съезда СЮУ содержится призыв провести форум осенью. Итоговое коммюнике также включало обращение поддержать изменение Конституции в редакции главы государства. Идею «подхватила» Академия правовых наук. Ученые едва ли не слово в слово повторили заявление Союза юристов. Роль сводного хора в эстафете «одобрямса» была отведена специально собранным в Доме архитектора деятелям искусств, в итоге выступившим культурным подспорьем для юридического анонсмента.

Очевидно, что во второй серии «всенародного» обсуждения зодчие реформы сменили тактику. Собраниям доярок и механизаторов на первом этапе предпочли более веские аргументы. Кто же теперь будет сомневаться в авторитетности оценок? Власть умеет перенимать опыт. Человек, находящийся на должности главы администрации Президента, вновь использовал интеллигенцию в политических целях. То, что затевал руководитель аппарата Банковой Владимир Литвин во время прошлогодней предвыборной кампании блока «За единую Украину», реализовал его сменщик Виктор Медведчук. Отличие в одном — позиция, навязанная элите общества, сегодня призвана противоречить стратегии поведения Владимира Литвина, главы парламента. И теперь, согласно стратегии инициаторов реформы, на подготовленную под чутким руководством администрации Президента почву можно засевать любые зерна — как злаки, так и сорняки. Вот только каковы будут последствия таких действий?

Вопрос не в том, что Союз юристов высказался в поддержку президентского варианта, — это как раз не вопрос. Непонятно, чему именно выразили свою поддержку знатоки законодательства. Законопроекту, который Леонид Кучма хочет отозвать из Конституционного суда, или неизвестному доселе широкому кругу новому документу, которому уготован свой путь — минуя парламент и, как следствие, действующую Конституцию? Учитывая ставки, возможно все. Особо впечатлительные даже разглядели некий скрытый смысл в развешенных по всей столице рекламных бигбордах с невинным призывом выбрать третьего оператора. Вот только подводные камни в президентском законопроекте, который автором до сих пор не денонсирован, депутатам разглядеть не удалось. В последний день сессии спешку проявило как большинство, так и оппозиция, почти без боя отдавшая свои старые инициативы. Только власть распорядилась идеями оппонентов по-своему, расставив ловушки, незаметные неискушенному в юридических тонкостях парламентарию. Анализ реформы сделал член-корреспондент Академии правовых наук Сергей Головатый, недавно вернувшийся в Украину после года научной работы в Школе права Йельского университета (США). Но он опоздал. Академический год в заокеанском институте закончился непосредственно перед парламентским голосованием. Головатому не хватило времени, чтобы раскрыть коллегам глаза, и законопроекты прошли первый этап.

— Оценку законопроектам с правовыми последствиями может дать только Конституционный суд. Есть ли еще легитимные варианты экспертизы, которые могут повлиять на дальнейший ход реформы?

— Да. Европейская комиссия «За демократию — через право», по-другому Венецианская комиссия — единственная легитимная в Европе структура, отслеживающая конституционные процессы в странах—членах Совета Европы на соответствие европейским стандартам. Украина с 1997 года является членом этого органа. И, насколько мне известно, на основании соответствующего обращения ПАСЕ в Венецианскую комиссию, там сейчас идет экспертиза и президентского, и депутатского законопроектов.

— Если Верховная Рада поспешила, то почему украинские юристы-академики не захотели дожидаться оценки Венецианской комиссии?

— Во-первых, этот вопрос со всей серьезностью надо ставить перед самими академиками. По прочно утвердившейся в Европе практике, мнением «венецианцев» не игнорируют ни ученые, ни власти других стран континента. И сам Совет Европы не строит свою политику и не принимает решений без учета выводов комиссии по самым сложным вопросам конституционного права. Что же касается наших ученых, то вы действительно правы: они таки не захотели дожидаться. А результат — недопустимое для научного мира проявление политической заангажированности. Скажем прямо: налицо выполнение политического заказа, когда нарушаются все этические нормы самой профессии. Если врач предает принципы медицинской объективности — умирает человек. Если же по пути подмены понятий идет юрист, то умирает право.

— Чем обернется для академиков игнорирование позиции Венецианской комиссии?

— Потерей доверия и авторитета среди очень большого количества юристов. Не думаю, что принятое летом в Харькове заявление расширенного заседания президиума АПрН о поддержке «политической реформы, предложенной Президентом», можно профессионально оправдать. Даже с точки зрения формально-юридических критериев это нельзя считать правильным подходом. Запланированный на сентябрь Всеукраинский гражданский форум был инициирован не профессиональными юридическими кругами, а общественной организацией — Союзом юристов Украины, который еще 25 июня там же, в Харькове, официально высказался в поддержку одного законопроекта — президентского, призвав другие общественные организации последовать «пионерскому» примеру СЮУ. И вдруг не общественная, а сугубо профессиональная структура — Академия правовых наук как объединение научных специалистов в области права спешит ответить: «Всегда готов!». Но только ли в доходящих до абсурда формальностях дело? Оказывается, государственная АПрН, финансируемая из госбюджета, числится в списке коллективных членов общественной организации «Союз юристов Украины». Если говорить по существу, то о какой непредубежденности и объективности в научном подходе можно говорить, если никто и не собирался принимать во внимание наличие альтернативного депутатского законопроекта. Разве кому-то из представителей одной общественной и одной государственной структуры не было известно о том, что готовится и что обязательно будет депутатское видение процесса? Очевидно, по каким-то причинам нужно было торопиться.

— Могут ли итоги «гражданского форума» иметь реальные правовые последствия и с чем они будут сопряжены?

— Конечно, гражданская инициатива не может порождать юридические последствия, если она не имеет своего продолжения в органах, легально уполномоченных на принятие юридически обязательных решений. Поэтому в данном случае задача была поставлена совсем иначе. Тут задуманное преследует одну цель — под «крышей» Академии правовых наук обеспечить именно профессиональную, научную, а не гражданскую поддержку президентских инициатив. В этом и кроется главная опасность. Ведь еще не было никакой широкой и открытой научной дискуссии, а Академия правовых наук уже успела заявить заранее о «своей» позиции — поддержке только одного, президентского, законопроекта. Разве собирались специалисты? Во всяком случае я как член-корреспондент этой академии и как председатель подкомитета Верховной Рады по вопросам конституционного права не получал приглашений на какую-либо дискуссию в этой области, а оценка уже есть. Читаем: «Мы, представители Академии правовых наук, считаем, что Украина получила уникальный шанс, чтобы кардинально улучшить политическое устройство и систему власти… Для достижения этих судьбоносных для нашей независимой державы целей необходимо воплотить в жизнь политическую реформу, предложенную Президентом Украины». Разве это не откровенный обман общества?

— В чем именно?

— Если помните, в своем телеобращении к народу в связи с предложенной им же конституционной реформой Президент убеждал, что он неуклонно следует идеям британского мыслителя XVII века Джона Лока. Но ведь в действительности теория Лока и инициативы Президента — это, выражаясь по-одесски, две большие разницы. Если коротко, то весь смысл работ Лока сводится к тому, что власть должна быть полностью подконтрольна народу, ибо народ и создает ее для того, чтобы она служила ему, а не наоборот. Лок является одним из основоположников учения об ответственной власти, которое и легло в основу того, что можно безошибочно называть европейским стандартом. Свою власть народ осуществляет через избираемых в парламент представителей. А парламент, уже от имени народа и по его поручению, контролирует исполнительную власть — правительство. Вся исполнительная власть обязательно должна быть под полным контролем народа хотя бы уже потому, что в ее руках сосредоточены полномочия по использованию тех средств, которые каждый член общества платит в виде налогов на содержание всей системы власти. Французы еще в XVIII веке в своей конституции записали, что король Франции как глава государства и исполнительной власти является первым слугой народа. В Украине таким первым слугой народа должен быть Президент. Ведь именно он назначает всех министров, послов, глав исполнительной власти в регионах и даже еще почему-то дает поручения прокуратуре. Далее. Преимущественно у исполнительной власти есть возможность возбудить уголовное дело против человека, арестовать его или каким-либо иным образом, не всегда законным, вмешаться в его права, свободу и независимость. Именно в этой связи Джон Лок в своем фундаментальном и классическом для европейского конституционализма труде «Два трактата о власти» писал: «Когда существует государственная власть… то законодательная является верховной», «исполнительная власть подчинена и подотчетна законодательной и, по ее желанию, может быть изменена или отстранена».

Что же из этого учения Лока взял в свой законопроект Президент? Исполнительную власть он предлагает разделить на две категории: одну он отдает под контроль народу — когда парламент назначает премьера и только часть министров. Вторую же оставляет под личным контролем, и народ тут не имеет никаких возможностей ее контролировать. Причем это, прежде всего, те министры, то есть главы исполнительных органов, характер работы которых сопряжен либо с выполнением государством репрессивных функций внутри общества, либо с обеспечением защиты человека и общества на внешнем рубеже: оборона, иностранные дела, таможня, госграница. Скажите на милость, разве эти должностные лица не находятся на службе у народа? Или это такая специальная каста высших чиновников, которых народ не имеет права вообще держать под своим контролем? Где ж тут логика Лока? У нас, в результате, появляются две касты «слуг народа» — одну общество контролирует, а вторую, «неприкасаемых» — нет. В Европе подобного не существует ни в одной стране.

— Но, с другой стороны, Президент, как и парламент, в Украине избирается всенародным голосованием и, по его логике, также может претендовать на роль выразителя народных интересов. Почему тогда он не имеет права контроля над исполнительной властью?

— Юридическая природа в данном случае разная. Депутаты являются полномочными представителями народа. Президента же народ нанимает на работу в качестве руководителя государства. И за выполнение этой работы он должен нести ответственность. Но давайте взглянем еще на один аспект принципа ответственной власти, который сегодня по Конституции у нас имеется, а по предложению Президента — изымается. Так, в действующей Конституции (статья 89) выписана система парламентского, то есть народного, контроля за исполнительной властью при помощи специальных следственных комиссий. Они формируются, как и предусматривают европейские стандарты, парламентским меньшинством — при согласии третьей части Верховной Рады. В действующей Конституции заложено право меньшинства, оппозиции, осуществлять контроль за деятельностью большинства, то есть власти. В этом суть европейской практики жесткого контроля, направленного против возможных злоупотреблений властью. А в законопроекте Президента норма о согласии трети депутатов куда-то исчезла. После такой «прополки» действующей Конституции для создания следственных комиссий потребуется уже простое большинство голосов. Вы можете себе представить, чтобы правящее большинство создавало проверочные комиссии для контроля самого себя? Абсурд. Разве такое можно поддерживать вообще, а не только априори, как это сделали и ученые из АПрН, и «общественники» из Союза юристов?

— Выходит, «доктрина» Кучмы противоречит доктрине Лока?

— Если смотреть механистически, то — наполовину. А если по сути, то идеи Кучмы отрицают доктрину Лока. Но это еще не все. Они также не во всем соответствуют учению о разделении власти Монтескье, имя которого Президент все-таки выговорил в телеобращении, оправдывая свои инициативы. Французский мыслитель в книге «О духе Законов» утверждал: «Если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной», то «не существует свободы». И если, например, судебная власть «объединена с законодательной», то «жизнь и свобода подданного натолкнутся на произвол», поскольку «судья станет тогда законодателем». Теперь посмотрим на предлагаемую норму о наделении Верховного суда законодательной инициативой. Разработка и внесение в парламент законов — политическая деятельность, которая осуществляется такими субъектами политического процесса, каковыми являются Президент, правительство, депутаты. Суд же не может быть политическим органом, он независим. Без этого условия он никогда не сможет применять законы при разрешении спора объективно. Наделение суда, хоть только и Верховного, правом законодательной инициативы непременно означает вовлечение судебной власти в политическую деятельность, когда она могла бы и писать, и «пробивать» законы под себя. Это уже было признано однозначно неприемлемым, с точки зрения принципа разделения власти, той же Венецианской комиссией еще во времена экспертизы проекта самой Конституции.

Еще один серьезный прокол — желание вернуть прокуратуре функции надзора, которые в действующей Конституции не присутствуют, хотя прокуратура до сих пор осуществляет надзор на основании простого закона. Тем не менее, отсутствие этой функции в Конституции признается в Европе как одно из самых важных завоеваний украинской демократии и свободного общества. Ведь европейским стандартом является то, что надзор за законностью должна осуществлять только судебная власть. Если этим правом наделить прокуратуру, что было придумано еще сталинским режимом, тогда не нужна судебная власть. Так что и тут президентская инициатива идет вразрез с постулатами учения Монтескье.

Далее — предложение досрочно прекращать полномочия депутата, если он «четыре месяца не исполнял обязанности без уважительных причин». Думаю, что любой юрист спросит: а кто судья и каковы критерии «уважительности» и «неуважительности» причин? Это предложение однозначно противоречит принципам парламентаризма, и не только европейского. Точно так же не соответствует природе свободного депутатского мандата и предлагаемое прекращение депутатских полномочий в связи с переходом в другую фракцию. Относительно этого все та же Венецианская комиссия уже дала украинским «новаторам» ответ на идеи, которые Президент и Житомирская инициативная группа выносили на референдум в 2000 году: депутат избран народом и его переходы не влияют на статус представителя народа по двум причинам. Во-первых, потому, что сам народ уполномочил депутата быть его представителем на срок, определенный Конституцией, то есть на четыре года. Поэтому ни партии, ни депутатские фракции, ни даже парламент не имеют права изменить волю народа. Во-вторых, выход депутата из фракции или его переход в другую фракцию может быть предопределен изменением его политических взглядов и убеждений, в отношении чего он, по Конституции, обладает такой же свободой, как и любой гражданин Украины.

— Однако, если говорить о тождественности депутатского мандата народному доверию, то электорат доверил этому политику, тем более избранному по пропорциональной системе, представлять в стенах Верховной Рады определенные взгляды. Разве, к примеру, перебежчика из «Нашей Украины» в СДПУ(о) или наоборот нельзя называть предателем народной воли?

— Только с политической, моральной точки зрения. Избиратель, по завершении его полномочий, может отказать в продлении мандата ему или включившей его в свой список партии. С юридических позиций — все чисто. Исходя из этого Венецианская комиссия оценила и еще одно сугубо украинское «новаторство», которое заключается в требовании Президента создавать в парламенте постоянно действующее большинство как одно из условий функционирования парламента вообще. Венецианская комиссия подчеркнула: в Европе такого понятия, как «постоянно действующее парламентское большинство», не существует, поскольку конфигурация законодательного органа может изменяться с минуты на минуту, даже не изо дня в день, в зависимости от рассматриваемого вопроса или от политической ситуации, соответственно настроениям в обществе.

Нельзя не упомянуть еще одно очень важное обстоятельство — на первый взгляд, не связанное с содержанием законопроекта. Речь идет о несоответствии документа Президента требованиям законопроектной техники. Более половины статей в новой редакции изложены точь-в-точь как в действующей Конституции. Спрашивается: зачем преподносить «новое», коль это уже есть? Дальше — больше. Например, если из статьи 89 изымается «треть голосов», то в документе на этом нигде не акцентируется. Это что — элементарная безграмотность «юриста», готовившего сей документ, или же попытка замаскировать фундаментальные изменения, дабы депутаты за «водой» не увидели цели? Сознательно это было сделано или по ошибке — не суть важно. Факт остается фактом — здесь явно просматривается обман.

Чего только стоит попытка зафиксировать в Основном Законе легитимность парламента при избрании не менее двух третей депутатов в условиях пропорциональной системы выборов! Во-первых, следует задуматься над тем, стоит ли в Конституции закреплять схему выборов, поскольку общество развивается очень динамично и оно через парламент само ищет оптимальную систему — пропорциональную, мажоритарную или смешанную. Во-вторых, пропорциональная система предусматривает стопроцентную наполняемость парламента. Вспомните, сколько кандидатов во время последних выборов выдвигали партии и блоки на 225 мест? Те, кто имел шансы, заносили в список 225 кандидатов. Как это сочетается с предлагаемой Президентом нормой, где парламент легитимен, если избраны только две трети от записанного в Конституции количества? Что тут — арифметическая безграмотность того «юриста», который писал законопроект Президенту, или же запрограммированное на будущее манипулирование волеизъявлением народа? Особенно если в комплекте будет принят законопроект Гавриша—Иоффе о выборах на «пропорциональной основе», когда вся страна будет разбита на 450 электоральных единиц, а не останется единым общенациональным округом, который дает 100 процентов наполнения парламента. А с учетом схемы определения результатов выборов «независимой» судебной системой можно быть уверенным в том, что «дырка» приблизительно в недостающую одну треть избранных депутатов нам гарантирована. Причем этой «дыркой» как раз и станут те, кто мешал в свое время Кравчуку и до сих пор постоянно мешает Кучме. Обратите внимание на эти две трети. Простая арифметика — получится Верховная Рада из 300 депутатов. Ничего не напоминает? Этих примеров вполне достаточно, чтоб понять безрезультатность употребления Президентом имен Лока и Монтескье в качестве своеобразного «освежителя воздуха» для облагораживания того, что почему-то было названо реформой. Впрочем, и депутатский проект не лишен недостатков.

— Таких же принципиальных?

— Есть и принципиальные. Но большинство своих содержится в тех положениях, которые оказались «заимствованием» из президентского. Но если сравнивать оба законопроекта, то, несомненно, президентский просто напичкан опасными рифами. И в случае его реализации во всей полноте при поддержке академиков мы оказались бы в положении юридического абсурда, если не на грани юридического коллапса.

— А юридические круги без высоких научных степеней тоже думают, как академики?

— Я знаю, что новое поколение юристов, как из среды преподавателей права, так и «остепененные» практики (в частности, адвокаты) уже обеспокоены поведением представителей академии, позволившей втянуть себя в политическую игру, позиционируя себя как исполнителя заказа. Наибольшее зло в данной ситуации — разрушение основополагающих принципов самой науки. Игнорируются базовые принципы развития европейского общества, в основе которых лежат так называемые западные ценности, где одной из важнейших является свобода мысли.

— Однако академии наук — НАНУ, правовая и другие — напрямую подчинены исполнительной власти и в нынешней системе не могут противиться воле сверху.

— Я согласен с вами, что нынешняя система ставит все академии, особенно отраслевые, «в позу» сервилизма, услужливости. Отраслевые академии являются структурами, созданными указом Президента, и находятся вместе с НАНУ на государственном обеспечении, поэтому вряд ли можно ожидать от них независимой позиции. Хочу рассказать о случае, который произошел во время рассмотрения в КС вопроса о конституционности референдума по «народной» инициативе в 2000 году. Тогда в КС пришло заключение одного из докторов наук по конституционному праву, до сих пор занимающего высокую должность в Институте государства и права НАНУ, за подписью директора ИГП. В нем обосновывалась сомнительность соответствия референдума Конституции. Буквально через две недели с подписью того же ученого и того же директора пришло второе заключение, в котором значилось: «достаточных оснований для признания неконституционным указа Президента» о референдуме «не усматривается». Так о какой независимости ученого мира от государства тут можно говорить?

— Особенно когда возрождается мировоззрение «государство — это я»?

— Я бы сказал, не возрождается, а утверждается. Как ни парадоксально, но действительно, у нас в конце ХХ — начале ХХI века практически закрепилось то, чему французы еще в XVIII веке категорично заявили: «НЕТ!» Да, в Европе научные академии, как это было, кстати, и в России до октябрьского переворота, являются самыми авторитетными и безупречными клубами с точки зрения профессионализма. Независимыми от власти в первую очередь материально. Их функцией является создание и охрана наивысших стандартов качества в соответствующей профессии. Судя по происходящему, Академия правовых наук Украины в данный момент оказалась неспособной предохранить прежде всего субъект законодательной инициативы — Президента — от «порочащих связей» с очень опасными для страны и общества авторами, носителями и продуцентами авантюрных юридических идей.

— Но ведь поддержку форуму выразили общественные организации...

— Разве общественные организации в таких сложных вопросах, как конституционный процесс, могут быть ровней с самой высокопрофессиональной структурой, которой должна быть Академия правовых наук? Пусть не обижаются представители других академий, творческих объединений — писателей, художников, композиторов, танцоров и певцов, но не им давать заключение по этим вопросам, как и не юристам давать экспертное заключение по введению «новаторских» принципов в области педагогики, изобразительного искусства, песни, пляски и т. д.

— Существует вероятность, что форум инициирует создание некой Конституционной ассамблеи для внесения изменений в Основной Закон. Что это может означать впоследствии?

— Во-первых, это тоже из разряда юридических авантюр, о которых я говорил ранее. Конституция Украины — это документ, который сам себя охраняет от такого рода авантюр. Механизм самозащиты Конституции от разбойных нападений заложен в сложной процедуре внесения изменений — раздел XIII. Это также касается и основополагающих принципов конституционного устройства — раздел I, и механизмов реализации народом своего суверенитета путем выборов и референдума — раздел III. Эти части Конституции почти неприкосновенны. Давайте поищем в Конституции такой институт, как Конституционная ассамблея, которая могла бы вносить в нее изменения. Не найдем мы там этого. Да и Конституционный суд в одном из своих решений дал разъяснение, что «принятие Конституции Верховной Радой было непосредственным актом реализации суверенитета народа, который лишь единожды уполномочил Верховную Раду Украины на ее принятие». Таким образом, «единожды» этот акт состоялся, а что касается всего последующего процесса, то он может проходить лишь в рамках того, что предусмотрено этим волеизъявлением народа. То есть тезис «что не запрещено — разрешено» в отношении Конституции никак не проходит даже относительно возможностей самого народа. Ведь этим «одноразовым» актом сам народ не наделил себя правом принимать новую Конституцию. Чем диктуется такая потребность в «полностью новой» Конституции? У нас что, к примеру, — меняется республиканский строй (статья 5) на монархический? Или мы отказываемся от основополагающих принципов, заложенных в разделе I, в результате чего демократия (статья 1) действительно-таки меняется на диктатуру, а принцип разделения властей (статья 6) — на абсолютную власть одного человека? В ответ на этот вопрос каждый покрутит у виска и скажет: «Ты что, Головатый, сдурел?». Но ведь иных причин для принятия новой Конституции не бывает! Назовите мне хоть одну страну в Европе, где конституции, принятые взамен потерпевшего крах диктата, в одних случаях — нацизма, в других — коммунизма, были бы заменены вновь. Нет таких! Есть одно исключение – Беларусь, но это то самое исключение, которое подтверждает правило. Мне пришлось слышать мнение одного из судей Конституционного суда о том, что, если в XIII разделе предусмотрена только возможность частичных изменений и нет других вариантов, это не значит, что нельзя принять на референдуме новую Конституцию. Во-первых, как с доктринальной, так и с нормативной точек зрения, это совсем не так: принятие новой Конституции в обход действующей недопустимо! А во-вторых, здесь все-таки, как минимум, нарушение принципов профессиональной этики. Находясь на должности, судья Конституционного суда не имеет права высказывать идеи, которые потенциально могут быть использованы для обоснования политических действий. В отставке — пожалуйста. Но на должности, даже если ты и ученый, — нельзя.

— Но ведь существует практика — судьи Конституционного суда дают интервью или проводят пресс-конференции.

— Я считаю это нарушением профессиональной этики. Ибо мнение судьи Конституционного суда может быть выражено только в решении суда или в изложенном особом мнении, если оно не совпадает с решением суда, но не на пресс-конференциях. Но тут еще более серьезные проблемы. Есть и сами решения суда, которые не то что сюрпризом, а катастрофой можно назвать. Наверное, мало кто обратил внимание на решение КС от 11 марта этого года. Этим решением КС наделил Президента новым полномочием, каковым он не наделен по Конституции. Я говорю о праве накладывать вето на принятие изменений в Конституцию. Возникает первый вопрос: имеет ли право КС наделять любой орган государственной власти теми полномочиями, которые не предусмотрены самой Конституцией? Ответ очень простой — конечно же, нет. Таким образом, сам КС вышел за пределы своих полномочий, определенных Конституцией. Но в условиях украинских реалий это было бы полбеды, если бы речь шла о каких-то «пустяшных» полномочиях, хотя и это тоже категорически недопустимо для КС. А ведь здесь речь идет о праве Президента перечеркнуть легитимно выраженную волю народа. Получается, само государство в лице одного человека — его главы, Президента — говорит народу как первоисточнику власти: «Нет! Я не хочу, чтобы в стране было так, как решил суверенный народ». В такой ситуации вообще пропадает смысл внесения народом любых изменений в Конституцию через своих представителей в парламенте или непосредственно на референдуме. Все, что не нравится Президенту, никогда не получит прописки в «акте учредительной власти», которая принадлежит только народу. Тогда скажите, зачем же огород городить со всей этой «реформой»? Угадайте с первого раза: что попадет в Конституцию на основании такого решения КС — то, что нужно народу, или то, что хочется Президенту? Это ярчайший пример того, как КС вернул Украину в эпоху средневековья, в эпоху абсолютизма, с чем в Европе было покончено несколько веков назад. Можно ли мириться с такой ролью Конституционного суда, которого вследствие этого решения нельзя называть иначе как могильщиком Конституции 1996 года с ее принципами конституционной демократии и верховенства права, которые были так высоко оценены Венецианской комиссией?

— Можно ли тогда ожидать очередных «сюрпризов» по окончании анализа Конституционным судом президентского и депутатского законопроектов?

— Я думаю, тут нет пространства для маневра. Меня волнует иное: что нужно в дальнейшем предпринять, дабы поставить непреодолимый барьер, мягко говоря, своеволию самого КС? Ведь у нас в действительности две конституции – «юридическая» (принятая от имени народа его представителями в 1996 году) и «фактическая» (та, по которой живет власть, игнорируя первую). Зачем же Конституционный суд переписывает ту, которая принадлежит народу, не имея на это полномочий?

В этой связи стоит вспомнить первого председателя КС Украины, одного из известнейших ученых в области конституционного права Леонида Юзькова, который говорил: «Если конституционный строй (фактически реальная Конституция) и юридическая Конституция, не пересекаясь, существуют сами по себе, то конституционная система в государстве является фиктивной. В таких условиях юридическая Конституция и реальный конституционный строй чрезмерно политизируются. Возникает атмосфера, когда слова политиков разительно расходятся с практикой, а конституционализм как наука ввергается в упадок. Именно в таком состоянии долгое время находилась конституционная система Украины. К сожалению, и ныне она пребывает не в лучшем состоянии». Эти слова профессор Юзьков произнес в 1991 году. Достаточно ли было 12 лет, чтобы те, кто считает себя его последователями, эту мысль усвоили?