Почему мир любой ценой невозможен

В контексте инициатив, направленных на преодоление последствий войны в Украине, — организации платформ примирения, разработки политик защиты прав человека в конфликте, создания консультативных советов, — вспоминается одна история.

Это произошло во время войны в Афганистане, когда британцы в рамках миротворческих мер по безопасности выделяли денежные компенсации семьям афганцев за убитых родственников из числа гражданских лиц. Сначала платили за взрослых большие суммы, за детей — меньшие. Это показалось неправильным. Поэтому, руководствуясь высоким принципом равной стоимости жизни человека, стали выделять одинаковые суммы. Неожиданно увеличилось число семей, привозивших трупы девочек, застреленных в спину. После повышения компенсаций мертвые девочки для их семей стали стоить дороже, чем живые. Так лучшие намерения миссии миротворцев, без понимания особенностей страны, привели к трагедии.

За десятки лет международного миростроительства таких трагических историй накопилось множество. Эти истории о том, что не может быть единых формул наподобие: «Переходное правосудие — красиво звучит. Делаем все, как теория предлагает, — права, амнистии, компенсации…» Не может быть простых, линейных решений, ведь практика свидетельствует — такие подходы не работают.

Так же, как не может быть бессистемных движений: временных рабочих групп, экспертов «под настроение и гранты», неожиданных платформ примирения и заявлений, оторванных от общего плана. Вопрос решений по конфликту — это вопрос общегосударственной стратегии, которая должна быть принята и реализована в течение десятилетий ответственным органом власти и людьми, рассчитывающими и понимающими последствия собственных действий на несколько шагов вперед.

Никто не говорит о полном отказе от международных практик. Но для восстановления страны надо строить собственную историю, с учетом выработанных международных принципов и подходов, но без их фанатичного копирования.

Прежде всего в основу каких-либо решений должен быть положен принцип недопущения повторения. Следует понимать, что, даже несмотря на активные меры построения мира, конфликты возвращаются. По данным исследований, в 50% случаев в течение пяти лет в конфликтных странах вновь начинается война. В нашем случае, когда врагом является Россия, манипулирующая общественным мнением и совершающая акты информационной агрессии, риски возврата конфликта уже в виде настоящей гражданской войны почти стопроцентные. Все предпосылки в виде разделенного войной украинского общества для этого созданы.

Чтобы понять, как это может сработать, давайте попробуем представить идеальный сценарий возврата украинских территорий. Ситуацию, когда Россия не выдержала пандемической нагрузки, международного санкционного давления и отступила. Российские войска, инструкторы, кураторы, оккупационная власть оставили украинские земли, прихватив с собой участников террористических «ополчений», руководителей квазиреспублик и других предателей. Украина восстановила границы. Это лучший план развития событий, с наименьшими жертвами и потерями ресурсов.

И что дальше?

За шесть лет войны между нами и людьми, живущими на оккупированных территориях, образовалась пропасть. Связи практически разрушены даже с теми, кто не принимал участия в террористических группировках, с теми, кто не был вовлечен в оккупационные процессы и только пытался выжить. Конечно, эта пропасть является следствием политики врага, построенной на ненависти и непринятии всего украинского. В этом контексте следует вспомнить достаточно показательное исследование ZN.UA, согласно которому всего 18,5% видят себя в Украине, а 64,3% считают, что нынешние оккупированные территории должны стать частью России.

К сожалению, наша власть достаточно долго не учитывала этого, даже больше — отталкивала оккупированных людей и переселенцев. Власть создала препятствия для реализации их прав, что ставило людей в неравные условия по сравнению с другими украинцами. Общественность невероятными усилиями — переговорами, публичными мерами, информационными кампаниями — все шесть лет пыталась вернуть украинцам равные права. Но даже риторика власти была недопустимо агрессивной. Можем только представить, сколько людей в оккупации больше не идентифицируют себя как часть украинской нации.

С другой стороны, с патриотически настроенными людьми в Украине — военными, ветеранами, волонтерами — никто не сотрудничал в вопросах разъяснения цивилизованных путей окончания войны и достижения мира. На сегодняшний день многие из них имеют свой достаточно воинствующий взгляд на возврат территорий. Для таких людей недопустимо ведение переговоров, ведь они пережили потерю близких и друзей. Кто-то из них даже не готов «садиться за один стол» с переселенцами.

На данном этапе приходится говорить, что ментальное объединение Украины практически невозможно. Противостояние, недоверие, ненависть, желание расплаты за боль и потери будут стоять между разделенными войной частями украинского общества. Нереализованная потребность справедливости, некомпенсированная боль людей по обе стороны линии размежевания будут давать о себе знать. Даже через 150 лет, как это происходит сейчас в США. Но, скорее всего, в течение пяти лет после прекращения войны страна опять умоется кровью украинцев.

Государству уже давно надо с этим что-то делать.

Если посмотреть на опыт миссий по возобновлению мира, то теоретически они должны проходить по определенному сценарию. Первый этап — восстановление безопасности, прекращение огня. Какие-либо дальнейшие инициативы, направленные на прекращение конфликта и объединение страны, будут безрезультатными, пока продолжаются обстрелы и в семьи привозят убитых. Конечно, Россия не заинтересована в таких решениях, продолжение огня — это ее способ манипулировать украинцами, подталкивая к прямым переговорам. Для России ничьи жизни не важны. Если страна сама не может справиться с прекращением огня, возможно введение миротворческих миссий. Далее — восстановление надлежащего управления на территориях, охваченных конфликтом. Потом — экономическое и социальное развитие пострадавших территорий. После этого, на этапе выхода из конфликта, включается переходное правосудие. И последними могут применяться меры примирения. Но примирение — это всегда через какое-то время после прекращения огня, когда «раны немного затянутся», и люди будут готовы обсуждать общие проблемы.

Что будет, если нарушить логику событий? Вспомним, чем закончились инициативы по созданию платформы примирения или консультативного совета с привлечением представителей ОРДЛО. Начало работы платформы противоречило даже теории, предусматривающей последовательность действий в преодолении конфликтов, не говоря уже об украинских реалиях. Платформа вызвала общественное негодование, ведь для многих означала издевательство над смертями защитников. Как следствие слова «примирение», «развитие мира» стали восприниматься негативно, власть обвинили в попытке сдать интересы Украины за так называемый «мир любой ценой». Только со временем, благодаря действиям представителей украинской власти в ТКГ, прекративших намерения России легализировать в переговорах террористов, показав их российские паспорта, некоторая часть доверия была восстановлена. В частности к руководству Минреинтеграции. И это очень важно, ведь принятие решений о войне властью, которой не доверяют, — прямой повод к внутренним конфликтам.

С намного худшим результатом могут сегодня закончиться запуск и реализация инициатив по амнистии террористов и выплате компенсаций людям в оккупации: негодование общества, обвинение в измене, массовые протесты, ветераны с оружием, кровавый Майдан... Даже фиксация этого в государственной политике приведет к общественному противостоянию. Да, амнистии и компенсации существуют в международной теории миростроительства и считаются действенными средствами, но их очередь наступает на последних этапах выхода из конфликта, то есть когда украинская власть на оккупированных территориях будет восстановлена. На данный момент они преждевременны и неприемлемы.

Следовательно, наблюдаемая нами реакция общества свидетельствует, что аморфные миростроительные теории и красивые фразы о примирении не подходят. Нужны более ощутимые действия государства, которые обеспечат возвращение людей и территорий.

Достаточно эффективным в вопросах восстановления Украины в пределах конституционных территорий выглядит экономическое развитие близлежащих к линии размежевания регионов. Идея экономической реинтеграции как главная в свое время была заложена в грузинскую стратегию реинтеграции. Основные тезисы документа от 2010 года «Государственная стратегия в отношении оккупированных территорий: взаимодействие посредством сотрудничество» были о том, что экономика поможет восстановить связи с людьми в оккупации. По замыслу авторов грузинской стратегии, людей, живущих в достатке, трудно заставить воевать. Конечно, Россия всячески препятствовала реализации этого плана, и он практически провалился.

Все существующие теории и практики миростроительства свидетельствуют, что мир любой ценой невозможен. Чтобы его достичь, необходимо наладить диалоги внутри украинского общества с разными заинтересованными группами: переселенцами, ветеранами, сознательными украинцами с оккупированных территорий. Нельзя принимать решения по оккупированным территориям, не согласовав их с людьми, которых затронул конфликт. К тому же эти решения должны предлагать те представители власти, которым доверяют украинцы. И — да, это сложная борьба с очень мощным врагом. Со многими ошибками и неэффективными решениями. Время покажет, возможен ли в этом успех.