ПЕРСПЕКТИВЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АРМИИ

Армия государству нужна, причем современная и высокопрофессиональная, а не потешная. Не массовая призывная, в основном занимающаяся проеданием денег налогоплательщиков, а небольшая, боеспособная и профессиональная. Президент Украины указом от 6 декабря 2001г. определил, что нам нужна «малочисленная, мобильная, оснащенная современными образцами вооружений профессиональная армия». Но как такую профессиональную армию построить? Каковы перспективы профессионализации армии в Украине?

Поискам ответов на эти вопросы посвятил свой очередной проект Центр Разумкова, который 31 мая 2002г. совместно с представительством Фонда Конрада Аденауэра в Украине провел «круглый стол» на тему «Переход к профессиональным Вооруженным Силам Украины: проблемы и перспективы». На нём был представлен специальный выпуск журнала «Національна безпека і оборона» (№5, 2002г.), посвященный проблемам профессионализации Вооруженных Сил (ВС) Украины.

Анализируя проблемы военной реформы, эксперты Центра аргументировали выводы о том, что военная организация Украины в ее современном состоянии малоэффективна и обременительна для государства, а следовательно — требует кардинального реформирования. Одним из приоритетных направлений такого реформирования был определен переход к профессиональной армии. Утверждение указом Президента Украины от 17 апреля 2002 г. «Государственной программы перехода Вооруженных Сил Украины к комплектованию военнослужащими, которые проходят военную службу по контракту» (далее — Госпрограмма) состоялось без широкого обсуждения в обществе, что побуждает к очередному обращению к проблеме профессионализации и анализу факторов и условий, которые могут оказывать содействие или препятствовать реализации планов профессионализации ВС.

В дискуссии на «круглом столе» приняли участие народные депутаты, представители администрации Президента, аппарата Совета национальной безопасности и обороны Украины, Кабинета министров, Министерства обороны, других министерств и ведомств, посольств иностранных государств, неправительственных структур, представители масс-медиа.

Результаты исследований Центра Разумкова, в том числе данные социологического опроса, проведенного с 18 по 24 апреля 2002 г. (опрошено 2000 респондентов в возрасте от 18 лет), а также итоги дискуссии на «круглом столе» легли в основу этой статьи.

И власть,
и население — «за»

По ряду вопросов профессионализации, в основном внешнего характера, мнения участников «круглого стола» совпадали. Никто не оспаривает, что планы перехода к профессиональной армии в целом отвечают перспективам развития военно-стратегической ситуации в регионе вокруг Украины.

Заведующий отделом аппарата СНБОУ генерал-майор В.Тютюнник и некоторые другие высказались в том же духе, что и министр обороны Украины генерал армии В.Шкидченко, — «концепция массовой армии, предназначенной для ведения широкомасштабных боевых действий, уходит в прошлое».

Не вызвал дискуссий и тезис о том, что в пользу добровольной высокопрофессиональной армии свидетельствуют другие тенденции развития военного искусства, в частности: возрастание приоритета качества над количеством, сокращение численности регулярных вооруженных формирований; акцент на высокой мобильности Вооруженных Сил, готовности активно участвовать в международных усилиях по поддержанию мира за пределами национальной территории; возрастание роли «интеллектуальных» видов вооружений, которые требуют квалифицированного обслуживающего персонала, и т.п.

Важно и то, что вокруг проблемы профессионализации армии наблюдается редко встречающийся консенсус ветвей власти, политических партий, независимых экспертов и населения. Во-первых, по результатам опроса, проведенного Центром Разумкова накануне парламентских выборов, лидеры всех политических сил (кроме коммунистов), впоследствии представленных фракциями в Верховной Раде, полностью поддерживают идею перехода национальной армии на профессиональную основу. Во-вторых, экспертное оборонное сообщество голосует за профессионализацию обеими руками. По результатам анкетирования участников «круглого стола» (55 опрошенных) — 81,8% высказались за полный переход ВС на профессиональную основу, 12,7% — против, при 5,5% затруднившихся с ответом.

В-третьих, большинство населения Украины (69% опрошенных) поддерживает переход нашей армии на профессиональную основу, 14,5% выступают против и 16,5% не определились. Причем региональных различий в оценках практически не наблюдается. (Между прочим, в России за профессиональную армию, по результатам исследований ВЦИОМ, голосуют 83% населения.)

Позиция наших граждан вполне понятна. Люди хотят, чтобы их защищали не вчерашние школьники, вынужденные подчас против своей воли выполнять эту почетную обязанность, а профессионалы с высоким уровнем подготовки, сознательно сделавшие свой выбор и вооруженные по последнему слову техники. Другая причина поддержки перехода к армии нового типа в том, что большинство населения (две трети) скептически оценивают боеспособность нынешней армии. Стало быть, ситуацию нужно радикально менять. Наибольший процент сторонников профессиональной армии (77,4% — «за») наблюдается в младшей (18—29 лет) группе. Впрочем, и в других возрастных группах прослеживается аналогичная пропорция. Менее всего приветствуется контрактная служба среди пожилых людей (60 лет и старше) — 53,6% из них за профессиональную армию, а 46,4% либо против, либо воздержались.

Таким образом, необходимость создания армии нового типа в Украине объективно предопределяется как перспективами развития военно-стратегической ситуации в регионе, так и новыми требованиями военного искусства. Идею профессионализации национальных ВС поддерживают властные структуры, эксперты и рядовые граждане. Иными словами, украинское общество выглядит готовым к переводу армии на профессиональную основу и шаги властей в этом направлении могут быть поддержаны населением.

Профессиональная — значит добровольная?

Но по многим конкретным вопросам, касающимся проблемы профессионализации армии, мнения участников «круглого стола» разделились. Прежде всего относительно влияния социальных факторов на выбор способа комплектования ВС, что, в свою очередь, заставило остановиться на уточнении самого термина «профессиональная армия».

Многие авторы статей в презентуемом журнале — журналист С.Гончаров, специальный советник генерального секретаря НАТО по вопросам стран Центральной и Восточной Европы К.Доннелли, ведущий научный сотрудник Центра исследования конфликтов британец Дж.Шерр — справедливо отмечают, что комплектование по контракту само по себе панацеей не является и уровень боеспособности многих «призывных» армий ничуть не ниже таких «профессиональных», как, например, у Нигерии.

Весьма примечательно, что более четверти опрошенных экспертов в качестве полезного для нас примера указали также и Германию, которой в представленном им списке просто не было, а отдельные участники «круглого стола» предлагали даже учесть опыт «призывных» армий Польши и стран Скандинавии. Кстати, среди предложенных стран места распределились следующим образом: 27,3% опрошенных экспертов считают наиболее полезным для Украины опыт профессиональных ВС Франции; 23,6% — США; 21,8% — Нидерландов; 12,7% — ЮАР; 10,9% — Канады; 9,1% — Великобритании; 5,5% — Бельгии; по 1,8% — Аргентины и Нигерии (отдельные респонденты давали более одного ответа). Такой разброс мнений экспертов наводит на размышления. Либо мы слабо знакомы с зарубежным опытом, либо пока ещё абсолютно по-разному представляем, как должна формироваться профессиональная армия.

Интересно отметить, что многие иностранные участники дискуссии энтузиазма украинцев не разделяли. Военный атташе посольства ФРГ полковник Б.-Д.Шульте остановился на преимуществах всеобщей обязанности по сравнению с добровольным комплектованием — воспитании патриотизма, справедливости выполнения воинского долга большинством молодых людей, представительстве в армии различных групп населения и т.д. О возможных проблемах набора контрактников нужного качества рассказал военный атташе посольства Королевства Нидерландов подполковник Г.Тиммер. А важность роли гражданского общества в решении оборонных вопросов вообще и в частности при выборе в пользу комплектования ВС Швеции по призыву раскрыл в своём выступлении посол Королевства Швеции в Украине О.Петерсон.

Однако при рассмотрении «положительного» опыта стабильных и процветающих стран Северной Европы следует, конечно, учитывать, что в Германии, например, рядовой призывник бундесвера получает 405 марок в месяц, а ефрейтор — 450 марок. На питание во внеслужебное время им выплачивается 117 марок в месяц. Солдат получает на Рождество 375 марок, а при увольнении — 1500 марок. При добровольном продлении службы свыше 10 мес. денежные выплаты увеличиваются до 1200 марок в месяц. Солдатам предоставляется 22 рабочих дня отпуска и т.д. Всего в Германии проходит срочную или альтернативную службу около 70—75% юношей, а, например, в Финляндии призываются более 80%, причём прохождение службы действительно считается почетной обязанностью.

В Украине картина разительно отличается. Во-первых, анализ динамики социально-демографических показателей на протяжении 1980—1990-х гг. свидетельствует о глубоком социально-демографическом кризисе в Украине: сокращается рождаемость, снижаются показатели состояния здоровья и образовательного уровня, что обусловлено общим падением уровня жизни населения и увеличением групп социального риска. С 1989 г. наблюдается устойчивая тенденция падения количества родившихся мальчиков, в 2000 г. это число сократилось, по сравнению с 1986 г., более чем вдвое. Последствия кризиса скажутся на комплектовании ВС уже с 2005—2007 гг., когда призывного возраста достигнут ребята, родившиеся в 1989—1990 гг. Численность призывного контингента заметно уменьшится, соответственно сузится круг пригодных к военной службе призывников. Если учесть, что лишь 25% детей рождаются здоровыми, то можно утверждать, что на протяжении 2005—2020 гг. потенциальный контингент призывников, отвечающих квалификационным требованиям, уменьшится в целом в восемь раз. Если же принять во внимание тенденции распространения среди детей инфекционных болезней с тяжелыми последствиями, то ситуация выглядит совсем критической.

Во-вторых, у нас, по сравнению с «ними», многое наоборот, 80% юношей по разным причинам не призываются на службу. Сегодня призывная служба в Украине фактически является дополнительным социальным и финансовым налогом. Общество принуждает его платить пятую часть молодых людей в возрасте 18—25 лет, которые оказались достаточно здоровыми, не имеют права на отсрочку и не прибегают к уклонению от призыва. В 1982 г. срочную службу проходили свыше 85% призывного ресурса. В 1992 г. — 55%. На ситуацию заметно повлияло резкое сокращение численности ВС, начатое в 1992 г.: в 1997—2000 гг. срочную службу проходили лишь 12—15% призывного ресурса; в 2000—2001 гг. (после снижения верхней границы призывного возраста с 28 до 25 лет) — 16—20%. Призванные на срочную службу оказываются в неравных условиях по сравнению со своими гражданскими ровесниками, а также с военнослужащими-контрактниками, которые за выполнение практически тех же обязанностей получают плату на порядок выше (срочники — 20—30 грн., а контрактники 200—400 грн.) и имеют большие страховые компенсации и льготы. Призыв на срочную службу фактически стал выборочным, произвольным, зависящим от субъективного фактора — позиции военкомата. Такая ситуация приводит к распространению злоупотреблений, коррупции, нарушениям социальной справедливости, служит дополнительным фактором морально-психологического дискомфорта срочников.

В-третьих, принудительность, выборочность, циклическая сменяемость части контингента военнослужащих автоматически делит их на «старших» и «младших», нередко создает неблагоприятную нравственно-психологическую ситуацию в среде срочников. Наблюдается высокий уровень преступлений и правонарушений, связанных с насилием, неуставными взаимоотношениями в ВС Украины (дедовщиной). Хотя по количественным показателям судимость за эти виды преступлений из года в год уменьшается, ее доля в общем количестве преступлений в ВС стабильно возрастает. Так, например, во всех военных формированиях Западного региона Украины в 1994 г. за эти преступления было осуждено 18,5% общего количества осужденных военнослужащих; в 2000 г. — 20,7%; в 2001 г. — 23% (к сожалению, как справедливо заметила председатель Организации солдатских матерей Украины В.Артамонова, с 1997 г. МО Украины не публикует конкретную статистику правонарушений в ВС). Имеют место и случаи насилия над подчиненными со стороны самих командиров. В 2001 г. и за первый квартал 2002 г. военными судами Западного региона осуждены 24 офицера и прапорщика за превышение служебных полномочий в отношении подчиненных.

Все это порождает у общественности недоверие к армии, а у призывников — чувство страха и депрессии, что провоцирует уклонение от службы, самоубийства.

Наверное, поэтому неудивительным было оживление на «круглом столе», вызванное аргументом президента Центра Разумкова А.Гриценко, который предложил сравнение: «Если зайти, например, в нашу казарму сейчас и объявить, что завтра все увольняются, — что будет, представляете? И зайдите к американским солдатам с тем же… — вас в суд потянут. Потому что люди рассчитывали служить, содержать семьи… Совсем другой подход с точки зрения прав человека и отношения к делу».

Среди причин, определяющих необходимость перехода на профессиональную армию, эксперты поставили на первое место стратегический фактор — ненужность содержания многочисленной призывной армии (49,1%). Хотя не менее значимы, по мнению экспертов, и социальные факторы — демографический кризис и ухудшение общего состояния здоровья призывников (36,4%); необходимость ликвидации негативных явлений, связанных с призывом (30,9%); социальная несправедливость выборочного призыва, когда в ряды ВС призывают лишь каждого пятого подростка (27,3%).

Видимо, по общему балансу стратегических и социальных факторов, определяющих выбор системы комплектования, Украине больше подходит опыт не Германии или скандинавских стран, а «контрактных» армий Южной Африки и Аргентины (представленный в статьях посла ЮАР в Украине Д. ван Тондера и заместителя главнокомандующего Сухопутными войсками Аргентины генерала Э.Хурчишина), имеющих где-то схожую с Украиной остроту социальных проблем. Поэтому в нашем случае с тождественностью терминов «контрактная (добровольная) армия» и «профессиональная армия» хоть и с оговорками, но можно, пожалуй, согласиться.

Профессиональная — значит современная?

Народ от перехода армии на профессиональную основу ожидает прежде всего «высокой боевой готовности, возможности эффективно защитить государство и его национальные интересы» — 47,2% опрошенных (см. диаграмму). Далее следуют такие важные моменты, как возможность профессиональной самореализации тех, кому нравится военная служба (39,2%), ликвидация дедовщины и др. негативных явлений в нынешних ВС (32,9%) и отмена обязательной воинской повинности для юношей (30,6%).

Кажется, никто, даже противники профессионализации, не оспаривают, что Украине нужна именно современная боеспособная армия. Теоретически можно, конечно, решать военные задачи и без неё — силами союзников или полиции, как, например, Исландия и Панама; или опираясь на многочисленный резерв путём вооружения значительной части населения, как Швейцария.

Никто не против современной профессиональной армии, однако ни из указа Президента, ни из Госпрограммы до конца не ясно, сколько это удовольствие будет стоить. Если верить утверждению председателя Государственной комиссии по вопросам оборонно-промышленного комплекса Украины В.Горбулина (статья в «ЗН», декабрь 2001 г.), то «дешёвой обороноспособности не бывает и оборонные потребности страны должны финансироваться, как минимум, не хуже, чем в бывших социалистических государствах, соседних с Украиной» (данные по некоторым из них в сравнении с Украиной приводятся в таблице 1).

С учётом того, что Венгрия, Польша и Чехия уже являются членами НАТО, куда Украина планирует в будущем вступить, можно прикинуть и наши «как минимум возможности», хотя бы на их уровне (не говоря уже об уровне более мощных в военном и экономическом плане членов альянса). Для расчёта ориентиров оборонного бюджета и численности ВС Украины воспользуемся прогнозными показателями экспертов Центра Разумкова (Табл. 2).

Наверное, эти оценки, рассчитанные по довольно оптимистическому прогнозу и по нормативам не самых богатых и непрофессиональных армий НАТО, говорят о том, что даже к 2015 г. построить то, что сейчас планируется, скорее всего, не получится. Эти последние плановые показатели — 240 тыс. военнослужащих и 60 тыс. гражданских — согласно Концепции перехода от 7 апреля 2001 г., а теперь — 180 тыс. военнослужащих и 50 тыс. гражданских — согласно Госпрограмме перехода от 17 апреля 2002 г.

Почему не получится? Причин тому немало, и не только объективных (ограниченные возможности экономики, внеблоковый статус — необходимость рассчитывать только на свои силы), но и субъективных. В частности, стало уже традицией принимать программы в области обороны, во-первых, только указами Президента, без рассмотрения в парламенте; во-вторых, все программы на ближайшее время сводить лишь к сокращениям и перераспределениям, а радикальные решения оставлять на потом — после 2005 г., после 2010 г., 2015 г…; и в-третьих, не публиковать реального финансово-экономического обоснования принимаемых программ и методики его подготовки.

Кстати, постановление Кабмина от 16 ноября 2001 г. «Прогнозные показатели…», на основании которого якобы производились расчёты перспективных оборонных потребностей, имеет гриф «не для печати». Да и сама Госпрограмма перехода, принятая 17 апреля 2002 г., в СМИ пока не публиковалась. В данном случае не выполняется обязательное для демократических государств условие открытости диалога между армией и политической администрацией, с одной стороны, и гражданами — с другой.

Добавим, что Госпрограмма Верховной Радой не рассматривалась (её туда не направляли). Поэтому, наверное, нелогично в ходе принятия государственного бюджета требовать от народных избранников необходимого сочувствия и ответственности по отношению к программам, которые они не утверждали.

Результат такой ситуации мы наблюдаем из года в год. Например, в 2001г. (согласно данным помощника министра обороны Украины по вопросам организации бюджетной и финансово-экономической деятельности генерал-майора В.Мунтияна) нормативная потребность финансирования Государственной программы реформирования и развития ВС Украины составляла 1425 млн. грн., а реально профинансировано лишь 259 млн. грн. А в 2002 г. ситуация ещё хуже: норматив — 1316 млн. грн., а на 20 мая профинансировано лишь 20 млн. грн.

Кстати говоря, именно по вопросу принятия Госпрограммы Верховной Радой, вызвавшему на «круглом столе» острую полемику, эксперты определились абсолютно единодушно — 90,9% опрошенных убеждены, что Госпрограмму должна утверждать Верховная Рада (9,1% высказались против). Результаты опроса лидеров политических партий и блоков (февраль 2002 г.) также свидетельствуют, что все шесть политических партий и блоков — победителей парламентских выборов выступают за утверждение Верховной Радой программ реформирования (развития) ВС Украины и, таким образом, за большую ответственность парламента за реализацию этих программ. А если парламент действительно решит взять на себя эту ответственность, то где гарантия, что утвержденная Президентом Госпрограмма не претерпит существенных корректив?

Ситуация усугубляется и несогласованностью в вопросах законодательного регулирования бюджетного процесса — различными законодательными актами заранее «зафиксировано» более 40% ВВП — на образование (не менее 10%), культуру (не менее 8%), науку (не менее 1,7%), национальную оборону (не менее 3%), здравоохранение (не менее 10%) и проч., при том, что через бюджет распределяется вдвое меньше — около 25% ВВП. Это, конечно же, сказывается на возможности планировать расходы на перспективу — если в законы заложены невыполнимые нормы и их никто не соблюдает, то перспективы выполнения подзаконных актов (программ реформирования, развития и проч.) ещё туманнее.

В принципе, процессу трансформации ВС мог бы способствовать опыт участия военнослужащих Украины в миротворческих операциях (туда направляют исключительно на добровольной основе), так же, как и опыт партнеров по международному военному сотрудничеству. Однако эффективной системы внедрения опыта, приобретенного за 10 лет участия в миротворческих операциях, создать еще не удалось, и прежде всего из-за мизерного уровня финансирования ВС, когда проблемой становится буквально все: и удержание в армии опытных кадров, и организация надлежащей боевой подготовки, и хотя бы символическая модернизация вооружения и военной техники и т.д.

В общем, напрашивается неутешительный вывод о том, что при сохранении нынешнего отношения к армии и с опорой только на свои силы нам современные профессиональные ВС не создать… И уж тем более в рамках той численности, которая обосновывается сейчас.

Основания для такого вывода очевидны: военная техника дорожает вдвое через каждые 7—10 лет, сокращение армии на первом этапе требует значительных дополнительных средств, в очереди на жилье стоят свыше 50 тыс. военнослужащих (и их количество будет расти по мере привлечения новых контрактников), привлечение к службе в ВС добровольцев нужного качества с течением времени будет стоить все дороже, — но эти и прочие факторы уже на протяжении многих лет игнорируются при выделении бюджетных средств по статье «национальная оборона». В этих условиях создание профессиональных Передовых сил обороны (ядро будущих ВС в составе Стратегических неядерных сил сдерживания, Сил быстрого реагирования и Войск прикрытия) численностью около 40 тыс. военнослужащих выглядит реалистической задачей, но лишь в случае более радикального сокращения численности остальной части ВС (Основных сил обороны) параллельно с созданием более дешевого активного (добровольного) резерва.

Есть, правда, ещё один нюанс. Кратчайший путь к обеспечению условий для перехода на профессиональную армию — членство в мощном военном блоке с получением гарантий независимости и территориальной целостности государства. Тогда часть военных задач, а с ними и финансового бремени можно будет перераспределить между союзниками. Это действительно позволило бы более радикально сократить численность как регулярных ВС, так и резерва.

Профессионал — значит патриот
или наемник?

Безусловно, армия, формально укомплектованная на контрактной основе, не становится сразу профессиональной в смысле компетентности (уровня профессионализма). Выступивший на «круглом столе» начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-лейтенант Н.Матюх абсолютно прав, утверждая, что «подписать контракт и занять соответствующую должность в ВС — вовсе не означает стать профессионалом». И уж тем более нельзя (как это делается сейчас) сводить дискуссию о профессионализации ВС в основном к размеру денежного обеспечения контрактника.

В приложении к Госпрограмме приведены прогнозируемые показатели стремительно растущего денежного обеспечения военнослужащего контрактной службы: на 2005 г. — 11006 грн., 2010 г. — 30206 грн., 2015 г. — 37143 грн. Тем не менее это всё номинальные величины. Реально же, с учетом прогнозируемых по вероятному сценарию ежегодных уровней инфляции, размеры денежного обеспечения контрактника получатся значительно меньше: на 2005 г. — 8177 грн., 2010 г. — 16597 грн., 2015 г. — 15619 грн. Т.е. номинальная зарплата — это одно, а реальная — другое. Хотя, по сути, если заявления военного руководства воспринимать как своего рода рекламу контрактной службы, то нет проблем — никто ведь не может предугадать, что день грядущий нам готовит. Может, и сбудутся обещания…

Проблема видится, однако, и «не в самих деньгах, и не в их количестве», а в том, что разговоры о профессиональной армии концентрируются почти исключительно вокруг этих самых денег. Сужая таким образом понятие профессионала… до наемника? Впрочем, о деньгах. За какую сумму сегодня наши граждане пошли бы служить в профессиональную армию? Начнем с того, что немногим менее половины опрошенных (43,8%) вообще не пошли бы служить по контракту ни за какие деньги и не советовали бы этого своим детям и родственникам. А вот наибольшее число (треть) из тех, кто не против, определили желательные размеры денежного содержания от 1000 до 5000 грн. Эти оценки корреспондируются и с мнением экспертов, наибольшее число которых (38,2%) определили приемлемый уровень месячного денежного обеспечения контрактника от 1000 до 5000 грн.

Конечно, при нынешнем уровне средней зарплаты и безработице только лишь набрать контрактников, особенно в отдаленных гарнизонах, можно и по минимуму. Но если потребуется дефицитный специалист или нужно будет удержать квалифицированного профессионала от увольнения, то уже в недалеком будущем стоит исходить из сумм, предложенных наибольшей группой и граждан, и экспертов, — от 1000 до 5000 грн.

Денежное обеспечение, несомненно, вещь немаловажная, но в свою очередь потенциальный кандидат должен отвечать многим жестким требованиям, без чего невозможно достичь высокой боеготовности. При этом нельзя не согласиться с мнением участника «круглого стола», советника председателя Службы безопасности Украины генерал-лейтенанта А.Скипальского, что все же главная компонента профессионализма военнослужащего — патриотизм, умение отделять именно патриотический подход к службе в ВС от меркантильных интересов.

Действительно, вышеупомянутый публичный акцент на денежном содержании и оттеснение на второй план требований и преимуществ профессиональной службы чреваты, во-первых, тем, что может быть спровоцирован приток в армию «заробитчан», не знакомых со словами «долг» и «самопожертвование». Во-вторых, может быть ослаблена обратная связь с обществом, и профессиональная армия рискует превратиться в «закрытую касту» военных профи. И в-третьих, в общественном сознании может быть сформировано восприятие контрактников как наемников, а не патриотов-защитников Отечества.

В этом плане интересно, какие ныне ассоциации вызывает у наших сограждан профессионал-контрактник? Кто он для них — патриот или наемник? У наибольшей части респондентов (33%) образ военного профессионала ассоциируется в первую очередь с надежным защитником Отечества, истинным патриотом. Каждый пятый (21,5%) представляет его бойцом, суперменом, способным самостоятельно выполнить сложнейшие задания и найти выход из любой ситуации. Далее следуют две вполне рутинные характеристики: обычный гражданин, исполняющий свою повседневную работу — служить в армии (16%) и такой же военнослужащий, как и сейчас, только материально обеспеченный (12,5%). Лишь каждый девятый (11,8%) опрошенный гражданин Украины видит в профессиональном военнослужащем наемника, который воюет за деньги.

Опыт подготовки профессиональных армий подтверждает важность не только материального вознаграждения, но воспитания чувства патриотизма, ответственности за безопасность своей страны, а также пропаганды привлекательности военной службы, ее романтики, возможности самореализации в «адреналиновых» условиях, обретения навыков, которые получить на гражданке невозможно.

Заключение

По мнению экспертов Центра Разумкова, нынешние планы перехода к профессиональной армии в целом отвечают общим условиям — перспективам развития военно-стратегической ситуации в регионе вокруг Украины, а также современным тенденциям развития военного искусства.

Кроме того, добровольное комплектование, в отличие от принудительного и выборочного призыва, способно: предупредить влияние демографических колебаний и отрицательных последствий снижения уровня жизни населения; устранить отрицательные явления, вызванные призывной системой, которая нарушает социальную справедливость в исполнении гражданами военной обязанности и провоцирует неблагоприятную нравственно-психологическую атмосферу в среде военнослужащих; обеспечить контрактникам плату и социальные льготы, которые являются удовлетворительной компенсацией за военную службу.

Вместе с тем, возможность реализации нынешних планов не является безоговорочной и вызывает беспокойство, поскольку перспективы надлежащего обеспечения перехода на комплектование армии по контракту на сегодня остаются туманными.

Чтобы вывести оборону из сферы правильных деклараций, лишенных последовательного подкрепления ресурсами, на уровень принятия сознательных конкретных решений, державе сил явно не хватает. Очевидно, как и положено в демократическом государстве, в такой ситуации гражданское общество должно помочь власти открыть шире глаза на имеющиеся проблемы. Значит, нужна не только всенародная поддержка вообще, но и всенародная дискуссия о перспективах профессионализации украинской армии в частности. Общество должно не просто засвидетельствовать свои предпочтения, а убедить политиков в том, что профессиональная армия нужна ему так же, как свобода слова или достойная зарплата. Дело ведь дорогое, а деньги с неба не падают — не будет осознанной необходимости тратиться на армию, не будет и денег.

Тот факт, что среди экспертов нет единого мнения относительно многих аспектов как перехода к профессиональной армии, так и по поводу её будущих параметров (модели), также свидетельствует в пользу важности содержательных дискуссий, предваряющих конкретные решения. В ходе дискуссий, пусть даже с участием «так называемых экспертов», имеется шанс выкристаллизовать представление о той модели, которая действительно «и по силам, и по потребностям» Украине, а не продолжать утверждение программ, которые потом бесконечно уточняются и должным образом не финансируются.