Поддержать
Новые сигналы некоторых кругов Запада о необходимости переговоров с Россией совпали по времени с очередной годовщиной Революции Достоинства. В 2014 году украинцы удивили мир успешным восстанием против диктатуры, оказавшейся перчаткой для когтей Кремля. Сегодня высокой ценой мы сдерживаем открытую геноцидную агрессию России.
Однако Путин просчитался: его террор против гражданского населения, удары по социальной инфраструктуре производят обратный эффект. Вместо готовности сдаваться усиливается раздражение людей, и украинцы мобилизуются еще больше. Даже в прифронтовых восточных регионах люди, до агрессии сомневавшиеся в завоеваниях Майдана, переоценивают новейшую историю своей страны. Свобода и достоинство — всегда однозначны.
Это очень хорошо видно изнутри войны, если вернуться на восемь лет назад и сопоставить данные.
Что происходит с общественным мнением в прифронтовых городах
Следует констатировать, что российская пропаганда, при всей абсурдности части ее утверждений, все же была весьма успешной в промежутке с 2014-го по 2022 год. В Украине, к сожалению, вещали пророссийские каналы, финансируемые путинским режимом. Поэтому тезисы «не все так однозначно» успешно перешли в украинское информационное пространство, а откровенно российские нарративы порой успешно интегрировались в публичное мнение.
В частности, российские официальные лица неоднократно утверждали, что Революция Достоинства в Украине в 2014 году была «государственным переворотом»: мол, легитимного президента отстранили от власти, а страну захватили радикалы. Эту же шарманку россияне продолжили заводить, несмотря на полное изменение власти в 2019-м: Владимира Зеленского, как и Петра Порошенко, называли «ставленником» США и «заложником» националистов.
Российские утверждения о «государственном перевороте» настолько активно продвигались, что значительная часть украинцев была склонна поддержать эту версию.
Более того, даже после российского полномасштабного вторжения осталась часть людей, поддерживавших российские утверждения о государственном перевороте. Но доля таких людей существенно уменьшилась.
Мы можем это утверждать на основании сравнения опросов общественного мнения до и после вторжения, с помощью которых мы отслеживали и оценивали уязвимость украинцев к нарративам российской пропаганды, направленной на дискредитацию Майдана и начатых им реформ.
В августе 2020 года 54% опрошенных по всей стране считали события на Майдане в конце 2013-го — начале 2014 года Революцией Достоинства, справедливым восстанием народа против авторитарной власти. Почти 31% респондентов считали события на Майдане незаконным государственным переворотом, захватом власти группой вооруженных людей. Еще 15% не смогли определиться с позицией, которую они разделяют.
Вместе с тем наблюдалось существенное отличие в восприятии Революции Достоинства в разных регионах.
В южном и восточном макрорегионах доля людей, считавших события на Майдане справедливым восстанием, не превышала 25%, а доля тех, кто оценивал эти события как государственный переворот, составляла 50–56%. Если говорить о конкретных городах, например о прифронтовом сегодня Запорожье, то в том же 2020 году всего 22% респондентов считали события на Майдане справедливым восстанием, а 61,5% — незаконным госпереворотом. В Николаеве 51% опрошенных называли Майдан восстанием против диктатуры, но и тех, кто рассматривал Майдан как государственный переворот, было немало — 40%.
Уже после начала российского полномасштабного вторжения Фонд «Демократические инициативы» провел несколько опросов общественного мнения. Среди них был опрос в начале августа в Запорожье, на тот момент город страдал от спорадических ракетных обстрелов. А также в конце августа — начале сентября в прифронтовом Николаеве, который российская армия обстреливала ежедневно. Эти данные мы имели возможность сравнить с результатами августовского общенационального опроса (по отношению к войне и государству), проведенного совместно с Центром Разумкова.
Это дает нам уникальную возможность увидеть, как трансформируется общественное мнение под влиянием войны и разного опыта жизни в прифронтовых городах.
Мы не ожидали, что самая большая уверенность в способности Украины победить, наивысшая поддержка борьбы до полной победы и готовность к максимальному гражданскому сопротивлению будут зафиксированы именно в наиболее опасном на тот момент Николаеве. Можем осторожно предположить, что после того, как осенью российские захватчики усилили обстрелы Запорожья, жители города по решительности не будут уступать жителям Николаева. Также мы считаем, что массированные российские атаки против критической инфраструктуры, которые привели к веерным отключениям электроэнергии и превратили всю Украину в одну прифронтовую громаду, могли только укрепить уверенность украинцев в необходимости сделать все для полной победы.
Собственно, именно жестокие испытания превратили в свое время Майдан-лагерь в Майдан-Сечь.
Тот опыт мы теперь переживаем в масштабах всей страны. Неудивительно, что общественное мнение по поводу Революции Достоинства тоже существенно изменилось. В Запорожье уже 46% тех, кто считает Майдан справедливым восстанием, а 31% — госпереворотом (23% — не определились). В Николаеве эти показатели более однозначны — 64% против 20% (16% — не определились).
Причин может быть несколько, но попробуем посмотреть на ситуацию более обобщенно и проанализировать влияние российской агрессии на изменение общественного мнения. А такие опросы свидетельствуют о том, что российские обстрелы и атаки по городам действительно оказывают влияние на отношение и убеждения людей. Только совсем не то, на которое рассчитывали в России.
Политика террора против национального сопротивления
Одна из целей российских атак по гражданской инфраструктуре — принудить украинскую власть к переговорам. Отсутствие тепла, электроэнергии и других благ цивилизации, по мнению россиян, создает невыносимые условия для гражданского населения и подрывает способность и волю украинцев к сопротивлению. А это в итоге заставит власть пойти на переговоры на условиях захватчиков.
Использование стратегии террора — едва ли не единственное, что может противопоставить Россия, когда не в состоянии достичь своих целей военным путем. Однако Кремль серьезно просчитался.
В прифронтовых городах, подвергавшихся значительному числу обстрелов, стремление к компромиссам и желание переговоров крайне низкие. Особенно мало стремятся компромиссам жители Николаева, который подвергался атакам едва ли не больше всего.
Теоретически создание невыносимых условий для жизни может вызвать у некоторой части общества желание переговоров на любых условиях ради прекращения этого кошмара. В конце концов, Россия уже использовала похожую стратегию, в частности в войнах с Ичкерией, Грузией и в 2014 году в Украине. Но насколько это сейчас может заставить украинское общество принять тезис о принуждении к переговорам с агрессором?
Как следует из данных наших исследований, наиболее вероятный ответ — нет, не может. Российско-украинская война — это тот случай, когда у российской армии, несмотря на существенное преимущество в количестве живой силы, техники или в стратегических возможностях, все же нет тотального преимущества. Российские самолеты не могут практически безнаказанно летать над украинскими городами и сбрасывать неуправляемые бомбы. На расстоянии нескольких десятков километров от фронта россияне могут применять лишь крайне лимитированные и дорогие ракеты либо же маломощные дроны. Несмотря на смертоносность такого оружия, создать исключительно с его помощью тотальный террор невозможно, а объемы разрушений и число смертей несоизмеримы с массовыми бомбардировками при тотальном доминировании в небе.
Несмотря на желание россиян все же добиться тотального террора, сделать это при нынешних условиях почти невозможно. По сути, мы можем наблюдать другую картину. Жители прифронтовых городов, где можно было провести опрос, были более уверены в победе Украины, а также у них больше положительных эмоций в мнении о будущем Украины, чем в среднем по стране.
Какие выводы можно сделать на данном этапе?
Во-первых, в ответ на российское вторжение произошла чрезвычайная консолидация украинцев. Это видно по изменениям в отношении наших сограждан ко многим мировоззренческим вопросам, еще год назад вызывавшим видимые разногласия, как, например, отношение к Майдану. Особенно эти изменения затронули жителей Востока и Юга: на наших глазах рушатся российские нарративы, и это результат осознанного выбора граждан. Мы уже как нация преодолеваем страх и ставим целью полную победу над врагом. Это и есть настоящий, третий, Майдан, который должен утвердить нас как свободное и европейское государство.
Во-вторых, количество российских атак на украинские города действительно влияет на общественное мнение в атакованных городах. Но это влияние противоположно тому, которого бы хотела добиться Россия. Интенсификация обстрелов вызывает не желание достичь компромисса, а наоборот, стремление бороться до полной победы. Трудно сказать, что бы случилось, если бы Россия имела возможность применять тотальный террор против гражданского населения или достигла значительных успехов в первые месяцы войны, но украинские силы обороны не позволяют сделать этого.
В-третьих, российская стратегия требований для переговоров обстрелами гражданской инфраструктуры — бесперспективна. Поэтому, вероятно, можно ожидать и других попыток дестабилизации — формирования протестных настроений через инспирированные маленькие группы в соцсетях или дезинформационные операции в прифронтовых городах. Такие действия намного более вероятны, чем реальные требования проведения переговоров со стороны населения из-за интенсификации российских атак.
*Опросы в Запорожье и Николаеве были проведены при финансовой поддержке Посольства Великобритании в Украине.
Общенациональный опрос проведен при поддержке Международного фонда «Відродження» и Университета Бремена.
Больше статей Андрея Сухарина и Петра Бурковского читайте по ссылкам.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google