Россия стирает с лица земли Ирпень и Бучу. Нужен «зеленый коридор»!

Несколько дней Ирпень и Буча — небольшие и до войны самые зеленые городки под Киевом — находятся под обстрелами, там идут бои. Жилые дома и мирные жители становятся целью прямых ударов России. С самолетов и арторудий. Еще в начале российского полномасштабного вторжения, украинская армия взорвала несколько мостов на подходе к Киеву. Среди них и мост к Ирпеню. В субботу начали эвакуировать мирных жителей. Из Ирпеня. Из Бучи — только тех, кто сам под пулями проберется к Ирпеню — городки связаны прямой дорогой. Не все рискуют. В городах осталось очень много семей со стариками и детьми. Кто — в погребах частного сектора, кто — в подвалах и квартирах многоэтажек. Воды и еды уже мало. Российская армия не прекращает прицельный огонь. Уже много погибших. «Скорые» не выезжают. Людей не хоронят. В холле одной из многоэтажек Ирпеня уже два дня лежит убитый мирный житель. Его раненную жену сын вывозит из Киева. Оставив отца. Сердце рвет на части. Бесчеловечнее быть не может.

О том, как люди пытаются спастись под постоянные взрывы в пригороде Ирпеня — в репортаже ZN.UA.

Татьяна Безрук

Возле большой надписи «Ирпень» прямо при въезде в город сидит украинский военный. Здесь блокпост. Не пропускают никого, кроме маленьких белых маршруток. Они по очереди едут к взорванному мосту и забирают всех, кто бежит из города. Забирают — там, привозят — сюда. Дальше всех рассаживаются в обычные желтые школьные автобусы и уезжают.

Татьяна Безрук

На одной из маршруток большими буквами написано «С нами Бог. Люди. Волонтер». Водитель маршрутки подъезжает к блокпосту, останавливается, из нее выходят люди. Почти все с небольшими сумками, пакетами, у кого-то в руках корзинка для кошки.

Татьяна Безрук

— Мама, ты где? — спрашивает девочка в синей куртке, выходя из маршрутки.

— Дай руку, я тут, пошли, — находит ее мама и ведет за собой к желтым автобусам. В салоне одного из них уже кто-то кричит «Быстрее-быстрее, поехали».

Тем временем водитель маршрутки с надписью «С нами Бог» разворачивается. Открывает окно, улыбается военным и едет снова в сторону Ирпеня. Мы все только и видим удаляющуюся белую машину. Он вернется, он снова вернется за гражданскими.

На подъезде к Ирпеню постоянно слышны взрывы. Глубокие глухие удары. Иногда в небе появляются огоньки. Рядом с блокпостом большая вывеска с рекламой недвижимости в Ирпене. Это выглядит глупо и страшно, ведь уже за ней, в нескольких минутах езды, клубится дым прямо из квартир многоэтажных домов и горит чье-то окно.

Пока военные и журналисты стоят на блокпосту, белые маршрутки продолжают курсировать по небольшому, но такому важному маршруту «забрать людей под мостом — привезти на блокпост к желтым автобусам». Сам мост отсюда не видно, но фотографы говорят, это близко.

В какой-то момент, к въезду в город начинают выходить военные. Их немного. Один из них видит толпу журналистов и подходит к ним.

— Буча. У нас не было эвакуации детей и женщин. Позавчера мы приняли бой, но против техники с такой штукой (показывает на автомат. — И.В.) ты ничего не сделаешь. Орков наехало очень много. На Стеклозаводской осталось около полутора тысяч женщин и детей, — рассказывает мужчина. — Я вас прошу, все СМИ, везде бить, на международку, кто может надавить на Путина, сделать «зеленый коридор», чтобы наши женщины и дети вышли оттуда. Орки там уже базируются, их очень много. Туда привезли очень много техники. Наша артиллерия не может делать работу, потому что там жилой массив. Хаотично расставлены дома. Орки базируются между домами, ставят свою технику.

Голос военного перебивают сигналы автобусов. Они без остановки едут к людям в город и привозят их на блокпост. Все по простой схеме: машина въезжает на блокпост, останавливается, из нее по очереди выходят люди. Идут молча. Она девушка сначала улыбается, потом начинает плакать. Здесь нет лишних слов, движений и вопросов. Все слушают, куда идти. И каждый раз это все происходит под взрывы.

Татьяна Безрук

На обочине дороги стоят двое молодых парней. У одного из них ремонтными стяжками связаны руки. Украинский военный проверяет у них документы.

— Так чего тебе руки связали? Кто это сделал? — спрашивает мужчина в форме.

— Я не знаю, они не представлялись. Сказали либо идете, либо мы вас расстреляем.

Мужчина в форме проверяет документы. Спрашивает адрес проживания и прописку. Парни показывают.

— Ну если вы украинцы, то должны помнить, когда родился Тарас Шевченко? — говорит военный.

— Так 9–11 марта, — отвечает один из них.

— Ладно, парни, мы же не они. Давай сюда руки.

Мужчина в форме начинает резать стяжки и узнавать, где вещи этих двоих. Параллельно военному кто-то звонит, и он поднимает трубку: «Да, все хорошо. А мама где? Давай, все хорошо».

И все по-новой. Белые маршрутки едут за людьми, привозят их маленькими группами, пересаживают в желтые автобусы и увозят. Взрывы не умолкают. Густой серый дым из домов в Ирпене то поднимается густым клубом вверх, то рассеивается. Маршрутки, автобусы, взрывы, дым. И снова: маршрутки, автобусы, взрывы, дым.