Как Голодомор сделал нас нацией

Голодомор был геноцидом украинцев. Его организаторы добивались цели - ликвидировать их как национальное сообщество. Этот план не был похож на "окончательное решение еврейского вопроса" нацистами и не предусматривал полного уничтожения всех украинцев. Однако, по мнению автора термина "геноцид" Рафаэля Лемкина, его претворение означало бы, что "Украина погибнет так же, как если бы были убиты все без исключения украинцы, поскольку она потеряет ту часть народа, которая сохраняла и развивала ее культуру, веру, ее объединительные идеи, прокладывавшие ей путь и дававшие ей душу, то есть сделали ее нацией, а не просто населением".

Но, как это ни парадоксально, Голодомор не только уничтожал украинскую нацию. Он ее и создавал...

Именно сегодня, в четвертую субботу ноября, - День памяти жертв голодоморов.

Термин "нация" используют ученые и политики, журналисты и простые обыватели. Такая популярность должна бы предусматривать и одинаковое понимание. Но в действительности этого нет. Кто-то понимает под нацией кровное родство людей, чьи предки в течение многих веков живут на одной территории ("і мертвих, і живих, і ненароджених"). Кто-то считает ее "воображаемым сообществом", изобретенным интеллектуальными элитами где-то в позапрошлом веке. Однако определенную группу в нацию превращает не только ответ на вопрос, откуда мы взялись в прошлом, но и видение того, как и почему мы хотим быть вместе в будущем. Поэтому, как говорил Эрнст Ренан: "Нация - это ежедневный плебисцит", постоянное подтверждение: мы хотим, и у нас есть, ради чего быть вместе.

На заре ХХ в. украинцы уже были развитой национальной группой с элитой, представленной большей частью интеллигенцией и крестьянами как главными носителями идентичности. Потому они и сумели создать собственное государство на завершающем этапе Первой мировой войны. Поражение освободительного движения в 1921-м, раздел и оккупация украинских территорий существенно замедлили развитие украинцев как модерного национального сообщества. Замедлили, но не остановили. Большевики, дабы удержать господство, пошли на компромисс с украинским национальным движением: из нескольких бывших российских губерний, населенных украинцами, было создано квазигосударство - Украинская Социалистическая Советская Республика. Таким образом, впервые за сотни лет украинцы добились собственных, пусть урезанных и довольно условных, но границ, в которых начала формироваться украинская политическая нация. Эфемерные советские границы наполнялись национальным содержанием благодаря украинизации 1920-х гг. Тогда наблюдался настоящий бум в искусстве, литературе, науке. Здесь появилось поколение творцов, которое со временем, из-за его страшной судьбы, назовут "Расстрелянным возрождением".

Успех украинского проекта в УССР поставил под вопрос реализацию советского проекта в масштабах всего СССР. Советский народ, создание которого являлось целью политики Кремля, не мог возникнуть при условии активного возрождения украинской нации. Эти проекты были взаимоисключающими, а потому остаться должен был только один. И если первый мог похвалиться большими успехами в культурной сфере, то за вторым стояли политическая власть и мощный аппарат принуждения. Так что в соревновании, которое переросло в противостояние, победил именно он. Кремль имел возможность силой уничтожить конкурента и воспользовался ею сполна.

Голодомор, организаторы которого ставили цель - ликвидировать украинское крестьянство как главного носителя украинской идентичности, вместе с репрессиями против элиты общества и национальной церкви, должен был положить конец существованию украинцев как отдельной национальной группы со своими традициями, культурой, общими представлениями о будущем. Именно так описывал советский геноцид украинцев Рафаэль Лемкин.

И власть добилась своей цели. Почти добилась. Миллионы людей были уничтожены физически. А выжившие испытали непоправимые ментальные потери, превратившие их в людей, обеспокоенных лишь собственным спасением, неспособных к единению ради общих целей.

Геноцид такого рода мог произойти только при условии полного молчания. И не только, чтобы лишить умирающих помощи. Молчание жертв было продолжением геноцида, оно дальше убивало тех, кто пережил голод. Превращало их в безмолвных и бездумных животных, не имевших прошлого, а значит, и будущего.

И они молчали. Более того - стали забывать: так безопаснее и для себя, и для своих семей. Память могла стоить новой волны репрессий, которой бы народ не пережил. Поэтому украинцы УССР молча не замечали больших групповых захоронений на сельских кладбищах, опустевших классов в школах, куда так и не пришли убитые или неродившиеся детишки.

Однако Сталин просчитался: не все украинцы тогда, в 1933-м, были под его контролем. Миллионы жили за пределами УССР. Жители Западной Украины узнали о трагедии чересчур поздно, чтобы хоть как-то ей помешать. Да и как они могли остановить целенаправленную политику соседнего государства? Тогда они сделали все, чтобы привлечь внимание мира к чудовищному преступлению. В этом деле объединили свои усилия старые политические конкуренты. Создание комитетов помощи, информационные кампании легальных политических и общественных организаций, кровавая месть советскому чиновнику во Львове со стороны подпольной ОУН - в 1933-м эти действия уже не могли спасти умирающих. Но они спасли украинскую нацию. Акции продемонстрировали: украинцы, независимо от того, гражданами какого государства они были, чувствовали себя единым сообществом, хотя сотни лет их разъединяли начерченные оккупантами границы.

Позже, через десять лет после Голодомора, память о нем послужила одним из факторов, толкнувших галичан и волынян на вооруженную борьбу против советской власти. Украинская повстанческая армия стала несимметричным ответом на молчаливую смерть миллионов в 1932–1933 гг. Тихая смерть от голода, организованного властью, больше не повторилась. Вместо ожидаемой покорности режим получил неистовое сопротивление с оружием в руках.

Вторая мировая война - еще одна ужасная трагедия, которая привела к миллионным потерям и одновременно - к возрождению украинцев как национального сообщества. Украинцы, оказавшиеся в кольце двух тоталитарных режимов, нацистского и коммунистического, отчаянно восстали. Восстание охватило территории, не пострадавшие от Голодомора, но к нему присоединились выходцы со всей Украины. После войны миллионы наших земляков как остарбайтеры или воины чужих армий оказались далеко от родной земли. И там они получили возможность говорить о совместно пережитой в 1932–1933 гг. трагедии.

Память о Голодоморе, активно возрождавшаяся в диаспоре в 1950-1980-х, стала важным элементом единения украинцев, помешала их окончательному растворению в эмиграционном море. В Западной Европе, Северной и Южной Америке, в странах, куда нелегкая судьба забросила украинцев после войны, они издавали воспоминания и исследования, организовывали общественные акции в память жертв голода, ставили им памятники.

Первый монумент, посвященный трагедии, появился в 1983 г. в далеком канадском Эдмонтоне. Знак выполнен в форме надорванного круга, символизирующего умышленно разорванный жизненный цикл, попытку уничтожить единство украинцев как национального сообщества. Но этого не произошло. Напротив, память о Голодоморе объединила украинцев диаспоры. В 1983–1987 гг. они развернули масштабную информационную кампанию, донося правду о своей трагедии всему миру. О Голодоморе заговорили ведущие медиа, высочайшее руководство западных государств. Наконец, на эту кампанию вынуждена была реагировать и советская власть: в конце 1980-х коммунисты в Украине уже не могли сдерживать распространение информации о Голодоморе или отрицать его.

Правда о геноциде, о массовых репрессиях тоталитарного режима, забравших жизни миллионов украинцев, стала фактором их пробуждения на территории УССР. Исполнилась евангельская истина: "Познайте правду, и она сделает вас свободными". Знания о преступлениях коммунизма дотла разрушили десятилетиями выстраиваемую - страхом или подкупом - лояльность населения к власти. Крах СССР стал неминуем. Будто никуда и не исчезли миллионы чиновников или даже воинов, присягавших служить, но защищать его не хотел уже никто.

В независимой Украине, несмотря на равнодушие новой/старой (пост)коммунистической власти, память о Голодоморе продолжала объединять украинцев. По инициативе отдельных граждан и ученых были подхвачены начатые в диаспоре исследования, сбор свидетельств, памятные акции. К этим процессам стала приобщаться и государственная власть. Что не всегда было на пользу делу: чествования, организованные бездушным бюрократическим аппаратом, "жирными пальцами официоза", иногда вызвали, скорее, отвращение, чем желание присоединиться. После прихода к власти В.Януковича в 2010-м главными организаторами мемориальных мероприятий снова стали общественные организации. Возможно, они потеряли в зрелищности и масштабности, но были искреннее и даже более массовыми.

Несмотря на отказ официального Киева от концепции Голодомора как геноцида, количество украинцев, считающих его именно таковым, продолжает увеличиваться, и в этом году достигло 66%. Трагедия 1932–1933 гг. стала темой из прошлого, ХХ в., понимание которой больше всего объединяет украинцев.

И мы можем сказать: Голодомор, нанес страшный урон украинскому народу, превратил его в постгеноцидную нацию. Но, вместе с тем, привел в общественном измерении к тому, что психологи называют посттравматический рост. Бывает, после пережитых страхов жертва не ломается, а, наоборот, неожиданно получает дополнительный заряд энергии, способствующий большей самореализации. Украинцы не уникальны: похожую тенденцию можно увидеть в истории евреев, которые, пережив Холокост, сумели мобилизоваться и создать собственное государство Израиль. Сегодня память о нацистском геноциде является одним из краеугольных камней национальной идентичности евреев. Такой становится для украинцев память о трагедии 1932–1933 гг. Голодомор был геноцидом, который не убил нас. Значит, делает сильнее.