У ПРИРОДЫ НЕТ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ О ЛЮБИМОЙ КНИЖКЕ СЕВЕРНЫХ БРАТЬЕВ ПО РАЗУМУ

Это — не рецензия и даже не разнос. Это — отповедь. Конечно, не всякий Дюринг достоин «АНТИ-Дюринга», но поскольку появилась книжка, из-за которой сходит с ума вся Россия (и, кажется, уже не только Россия),— ладно уж, так и быть, снизойдем.

Итак, объект: Паршев А. П. Почему Россия не Америка. Книга для тех, кто остается здесь. Научное издание. М.: Крымский мост-9Д, Форум, 2002. «Рекомендовано издателем в качестве начального курса экономики для министров финансов, министров экономики, директоров институтов проблем экономики переходного периода».

Есть уже целые книги, где этот бестселлер анализируется, и целые люди, на нем помешавшиеся (причем отнюдь не из числа министров, которым он рекомендован).

Теперь — субъект: Андрей Петрович Паршев, автор произведения, просим любить и жаловать. Суть же объекта следующая: «В конкурентной борьбе за инвестиции, если игра ведется по правилам свободного мирового рынка, почти любое российское предприятие заведомо обречено на проигрыш».

Эта «горькая теорема» (название принадлежит А. Паршеву) вытекает из столь же горьких изотерм, в соответствии с которыми худший, чем в России, климат — только в Монголии. В связи с чем автор бестселлера соглашается с Тэтчер, что «на территории СССР экономически оправдано проживание 15 миллионов человек».

А поскольку в Украине климат — согласно тем же изотермам — совсем ненамного лучше, чем в России, зато природных богатств значительно меньше, то и для Украины та же теорема, выходит, столь же горька (это мы уже, продолжая «линию Паршева», добавляем от себя). Из 15 млн. на нее тогда приходится где-то три. В «теплую зону НАТО» Украина, как и Россия, не попадает, да и вообще — шансы из бывшего СССР, если судить по изотермам, может иметь только то, что, по выражению А. Паршева, «отвалилось вместе с Назарбаевым».

Итак, автор книги напрямую увязывает инвестиционную привлекательность (и — заодно — вообще экономическое процветание) с природными обстоятельствами, в первую очередь — с климатом.

Но тогда возникают вопросы. Да, изотермы показывают, что климат в бывшей ГДР хуже, чем в ФРГ. Однако же только ли этим объясняется отставание Восточной Германии от Западной? Или ради торжества изотерм (отличающихся на один -два градуса) общественным строем — такая мелочь! — можно пренебречь?

А почему тогда Крым, климатически отличающийся от «прочей Украины» весьма существеннее, чем ГДР от ФРГ, этой остальной Украины, мягко говоря, не богаче? И инвестиций тянет на себя отнюдь ее, остальной, не больше?

А что, Северная Корея живет хуже Южной тоже из-за принципиальных климатических отличий? И у северных — южных вьетнамцев тоже вся причина была в этом? Настолько там разные изотермы к северу и югу от демаркационных (во Вьетнаме — бывших) границ?

Видимо, в отличии климата на Кубе и в соседней американской Флориде также кроется причина совершенно разных уровней жизни?

То же можно сказать о богатой ЮАР и находящемся внутри нее нищем Свазиленде (наверно, не там внутри он находится, где надо), о соседствующих Австралии и Папуа или, к примеру, Техасе и Мексике.

Не много ли автор «валит» на изотермы? И так ли великолепна экономика климатически «идеальных» (с точки зрения А. Паршева) Иордании, Кипра, Таиланда, Малайзии, Зимбабве? Может быть, все-таки там играют роль фосфаты, оффшоры, туризм? (А о Зимбабве — и говорить нечего.) Кстати, туризм может быть и в Соловках (где его взаправду небезуспешно «раскручивают»), и в прочих экстремальных местностях; море же в Крыму по всем параметрам лучше того, что плещется вокруг Таиланда.

Паршев доказывает, что где теплее — там все получается дешевле. Но, во-первых, средства от жары (кондиционеры и пр.) тоже что-то стоят. А, во-вторых, процветание сейсмически активной Японии, где землетрясения поважней изотерм, свидетельствует однозначно: можно процветать и в неблагоприятных природных условиях, которые, наоборот, японцев закалили. А ведь их затраты на сейсмоустойчивость как минимум соизмеримы с затратами россиян на утепление (и, кстати, на севере Японии тоже не жарко).

Между прочим, исследуя критерии инвестиционной привлекательности, которую Паршев почему-то называет конкурентоспособностью, автор говорит об «издержках вообще», не разделяя затраты на текущие и капитальные,— хотя первые из выручки надо вычитать, а на вторые получившуюся разницу делить. Если же говорить о конкуренции в борьбе не за инвесторов, а за покупателей, то там критерий иной — качество на единицу цены, ведь покупателю затраты — «до печки», а интересно ему совершенно не уважаемое автором качество.

Но суть, конечно, не в терминологической каше, а в идее обреченности «климатически неблагоприятных» государств. Впрочем, на всякий случай (видимо, не полагаясь на один только климат) А. Паршев отрицает даже такое явное (в глазах потенциальных инвесторов) преимущество экономик стран бывшего СССР, как дешевая рабочая сила. Дескать, в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке — где теплее! — рабочим меньше надо, чтобы выжить, чем у нас, потому-то именно туда и текут капиталы. О сложившейся в этих регионах «дурной привычке» зарабатывать не только чтоб не помереть, а еще и на некие (пусть местные) «излишества», автор не упоминает, сводя сравнение зарплат к сравнению климатов.

Мы же считаем, что кроме климата есть еще и другие факторы экономического развития. Так, важно, в частности:

— пользуется ли общество инструментами разумного протекционизма;

— дает ли возможность покупать отечественные товары (или, напротив, искусственно ограничивает денежную массу, а ту, что есть, направляет либо в обменники, либо на приобретение импорта);

— щадит ли производителей либеральным налогообложением;

— умеет ли грамотно пользоваться инфляционными рычагами стимулирования спроса и, следовательно, производства;

— смертельно власть забюрокрачена-закоррумпирована или не смертельно и может еще в перерывах между получением взяток эффективно управлять;

— наконец, реальна экономика в стране или виртуальна, как компьютерные игры...

Но нет, А. Паршева все это не интересует. Мы, однако, в отличие от него полагаем все-таки, что хорошая экономическая стратегия поважнее плохой погоды. Причины бедности нашей субъективны, то есть заложены в людях, а не изотермах, и потому — преодолимы. Причем преодолимы даже без перевода харьковских предприятий в Симферополь.

Впрочем, из голого монетаризма (а судя по книге, климатический «паршевизм» пропитан им насквозь) вытекает обратное. Есть, мол, некие объективные законы, и от усилий общества ничего не зависит. Но «голый» монетаризм не может объяснить, почему же все так плохо в бывшем СССР, ведь денег — и в России, и в Украине — еще меньше, чем товаров, то есть как раз так, как любят монетаристы. А плохо все равно! Вот автор и дополняет традиционный монетаризм географическим.

Кстати, только монетарист может считать, как А. Паршев, что приток валюты есть самоцель, которая дороже оплаченной занятости, и на этом основании еще «перебирать» инвестициями. (А ведь страны с «идеальным» климатом только «инвестиции в труд» и получают!)

Но опасен-то не столько вывоз капитала (в котором Паршев видит вредоносность «плохих» инвестиций), сколько уже сам перевод денег из национальной валюты в СКВ, который уводит их с отечественного рынка! Тут, кстати, и помогла бы ограниченная эмиссия, но монетаристы при одном ее упоминании шарахаются, как известно кто от известно чего.

В чем же с А. Паршевым следует согласиться, так это в том, что мы (и в России, и в Украине) в самом деле производим, как правило, «неконвертируемое», а вот покупать норовим импортное (попавшее в страну, кстати, благодаря экспорту сырья, причем, как правило, теневому). В этом смысле «апокалипсис от Жареного Петуха» (каковой птичкой автор симпатично попугивает) вполне оправдан, поскольку такое сочетание работы «по-нашему» и жизни «по-ихнему» ведет в никуда.

Однако решаться эта проблема может с использованием нормальных экономических рычагов — скажем, того же протекционизма. Например, должны быть увеличены пошлины на «некритические» товары тех стран, импорт от которых превышает экспорт в которые. Да еще могут быть «подоходные льготы» тем, кто покупает отечественную продукцию, — за счет соответствующего увеличения налога с остальных.

Не хочется? Хорошо, о рычагах (простых и сложных) можно спорить, однако же — при чем тут климат? Нет, дело не в нем, а — как всегда — в дураках и дорогах. Дорогах, которые мы, дураки, выбираем.