Паровоз на рельсах рыночной экономики. Французские транспортники против отмены досрочных пенсий

О том, что главное испытание на прочность ожидает Николя Саркози 18 октября, ведущие мировые СМИ сообщали еще с лета. Однако по мере приближения этой роковой даты внимание журналистов к проблеме сошло едва ли не на нет: на первый план вышла тема назревающего развода французского президента. Тот факт, что сообщение о разводе было в конце концов сделано именно в день самой забастовки, журналисты, особенно англоязычные, простым совпадением считать ну никак не хотят. Тем не менее последствия изменений в семейном статусе Саркози анализируются с гораздо большим рвением, чем роль общенациональной предупредительной забастовки, с помощью которой французские транспортники стремились в очередной раз заблокировать пенсионную реформу. Тем более что психологии и в том, и в другом гораздо больше, чем политики вместе с экономикой.

Цена вопроса

Гордящиеся своим бурным революционным прошлым французы традиционно отличаются горячей симпатией к бастующим. В память прочно врезалась сцена из повседневной страсбургской жизни: собравшаяся на трамвайной остановке толпа чинно выслушивает объявление из репродуктора (!) о том, что по причине забастовки транспорт не ходит, и расходится без тени возмущения.

И вот теперь именно эта готовность французов жертвовать своими личными удобствами из солидарности с бастующими подверглась серьезному испытанию. Ведь новому французскому правительству удалось сформулировать проблему таким образом, что справедливость борьбы транспортников вызывает большие сомнения.

В первую очередь речь идет о так называемых специальных пенсионных режимах. В целом французская пенсионная система считается одной из самых щедрых. Но для некоторых категорий она и вовсе фантастически привлекательна. В частности, представители определенных профессий могут выходить на пенсию не в 60 лет, как все остальные французы, а в 55 и даже в 50. Да и общий трудовой стаж насчитывается для них по особой схеме.

Чем руководствовалось французское правительство, предоставляя такие льготы кочегарам паровозов в 1930-х годах, понять можно. Правда, трудно забыть о том, что теперь эта профессия исчезла, зато льгота за железнодорожниками сохранилась. Гораздо сложнее понять логику решения предоставить аналогичные льготы сотрудникам Парижской оперы (принятого еще в 1698 году) и «Комеди Франсез» (1914 год). Кроме артистов и железнодорожников, правом досрочно выходить на пенсию обладают еще банкиры, рыбаки, служащие газовой и электрической монополий — в целом представители 128 категорий.

В настоящее время общая численность таких льготных пенсионеров составляет 1,6 млн. человек (6,4% всех французских пенсионеров), а все финансовое бремя подобной пенсионной щедрости несут 430 тыс. работающих (из них 370 тыс. — транспортники и энергетики). Размер образовавшегося в результате дефицита еще в 2003 году (при численности пенсионеров-льгот­ников в 1,1 млн.) достиг 7 млрд. евро.

Попытки ликвидировать систему льготных пенсий предпринимались во Франции и раньше. Больше всего запомнился в этом отношении 1995 год, когда, протестуя против реформ тогдашнего премьер-министра Алена Жюппе, транспортники на три недели парализовали жизнь страны и добились-таки их отмены.

Правда, сейчас аналитики еще задолго до назначенного срока находили немало отличий между нынешней ситуаций и событиями двенадцатилетней давности. Ведь за прошедшие годы французские профсоюзы утратили значительную долю своего авторитета, да и былого единства в их рядах уже нет. Из восьми крупнейших профсоюзов транспортников изначально лишь три поддерживали идею превращения 24-часовой забастовки в бессрочную в случае, если правительство не пойдет на уступки. А после «разбора полетов» количество упрямцев сократилось до двух.

Не слишком складывается и с поддержкой бастующих французским обществом. Опросы, проведенные как до, так и во время забастовки, показали, что большинство французов поддерживают намерение Николя Саркози ликвидировать досрочные пенсии. А 61% опрошенных осудили действия бастующих (тогда как в 1995-м две трети французов выражали солидарность с ними).

Самый эффективный рычаг влияния французского пролетариата нынче теряет значительную часть своего КПД: летом Саркози удалось провести через французский парламент закон, обязывающий профсоюзы во время проведения забастовок обеспечивать минимальные потребности общества и выпускать на линии минимально необходимое количество транспортных средств. Правда, в силу он вступит только с января 2008 года, тем не менее для профсоюзов само его принятие стало очень неприятным сюрпризом.

Кроме того, и сам Саркози, и премьер-министр Франции Франсуа Фийон уже прошли школу преодоления сопротивления своим решениям и доказали способность их отстаивать. О том, как в бытность свою министром внутренних дел Саркози положил конец беспорядкам, два года назад охватившим пригороды Парижа, хорошо помнят не только во Франции. А на счету Фийона уже две реформы: пенсионная 2003 года (в бытность министром по социальным вопросам) и образовательная 2004-го (на соответствующем посту). Обе реформы встретили отчаянное сопротивление, но все же были доведены до конца, в частности пенсионный возраст во Франции был повышен с 55 лет до 60. Однако тема отмены льготных пенсий тогда всерьез не поднималась.

В пользу Саркози свидетельствует и тот факт, что он полагается отнюдь не только на силовые методы. Активный диалог, который велся с профсоюзами в течение нескольких недель до забастовки и продолжился после нее, еще сильнее снижает яростность сопротивления. Наиболее острые проблемы обсуждаются президентом и профсоюзными лидерами не только в Елисейском дворце, но и за ланчем в лучших французских ресторанах. Даже скептики из The Economist считают вполне вероятным, что урегулировать проблему отмены льготных пенсий все-таки удастся к концу этого года.

«Я буду долго гнать велосипед»

Впрочем, если это и произойдет, то психологический эффект подобного достижения окажется значительнее экономического. В конце сентября Франсуа Фийон заявил, что Франция, по сути, является банкротом. А первый бюджет нового французского правительства, принятый буквально через несколько дней после этого, продемонстрировал, что ожидать радикальных перемен к лучшему в ближайшее время не приходится.

Огромный государственный долг — 64% ВВП — сохраняется практически на неизменном уровне. Дефицит бюджета — 2,3% ВВП, или 41,7 млрд. евро — чуть ниже прошлогоднего показателя (2,4%), но по-прежнему слишком высок для государства со столь сложными финансовыми проблемами. На встрече со своими европейскими коллегами министр финансов Франции Кристин Лагард вызвала шквал критики, признав, что сбалансировать бюджет не удастся даже к 2010 году, как декларировалось раньше (и как обещают сделать это все остальные страны — члены ЕС). Во Франции это в лучшем случае произойдет в 2012-м.

Не удастся существенно сократить и государственные расходы. Предвыборное обещание Саркози закрывать каждую вторую освободившуюся вакансию государственного служащего теперь звучит уже по-иному: после выхода на пенсию трех служащих их заменят двое новобранцев. Эта мера должна привести в 2008 году к сокращению 23 тыс. рабочих мест в госсекторе, причем половина из них придется на систему образования.

Реализация этого плана позволит сэкономить 450 млн. евро — пожалуй, самая оптимистичная строка бюджета, которому предстоит недосчитаться 9 млрд. евро налоговых сборов. Именно в такую сумму обойдутся законопроекты, принятые этим летом и отменяющие налогообложение сверхурочных часов (при сохранении одиозной 35-часовой рабочей недели), исключающие из облагаемых налогами сумм ипотечные выплаты, снижающие налоги для богатых и отменяющие налог на наследство для членов семей.

Не нашли пока еще отражения в бюджете планы по сокращению государственных расходов на медицинское обслуживание. Часть средств на лечение, как утверждает Саркози, должна покрываться из кармана пациента, хотя бы из расчета 50 евро на человека. Да и минимальная зарплата должна определяться не стоимостью жизни, а экономическими возможностями и интересами бизнеса. Но это опять же из области риторики, так и не нашедшей отражения в бюджете.

Впрочем, самой большой проблемой французского бюджета, по мнению экспертов, являются сами данные, заложенные в расчеты. Так, рост экономики ожидается в пределах 2—2,5% (расчетный показатель — 2,25%), тогда как и Еврокомиссия, и МВФ больше 1,8—1,9% не ожидают. А еще скептики из Societe General говорят и вовсе о 1,6—1,7%.

Еще хуже дела обстоят с ценой на нефть, которая на прошлой неделе перемахнула отметку в 90 долл. за баррель, тогда как французские финансисты посчитали ее по 73 долл. Евро в бюджет закладывали по курсу по 1,37 долл., а сейчас идет уже почти по 1,43. Так что лавина критики, которую вызвал первый «революционный» французский бюджет как в самой Франции, так и за ее пределами, может оказаться пострашнее общенациональной забастовки.

И в этой ситуации новый президент Франции продемонстрировал утрату значительной доли своей революционности. Для начала он постарался перевести стрелки на Жан-Клода Трише, главу Европейского центробанка, обвинив его в потакании завышению курса евро и в неснижении процентных ставок. Трише тоже не остался в долгу, назвав Париж крупнейшим расточителем не только в еврозоне, но и во всем Евросоюзе.

«Французские государственные финансы испытывают большие трудности, и это факт, и этот факт стоит подчеркнуть», — сказал глава ЕЦБ в интервью радиостанции Europe 1 и телеканалу TV5. Да и вообще, стране, с 1974 года не имевшей бездефицитного бюджета, следует потуже затянуть поясок, а не принимать бюджет, уже названный «фискально безответственным».

А поутру они проснулись…

Новое французское правительство, по его собственным утверждениям, пришло к власти для того, чтобы «встряхнуть» Францию, пробудить ее от сытной дремоты, заставить больше работать. Решительность, которую реформаторы демонстрировали в течение первых пяти месяцев пребывания у власти, судя по всему, свою роль будильника таки сыграла. Забастовку Франция пережила на удивление спокойно. Несмотря на то, что почти 90% членов железнодорожных профсоюзов приняли в ней участие, особой нервозности в стране не отмечалось.

В Париже, где движение общественного транспорта было практически полностью парализовано, большинство французов взяли выходной. В числе наиболее пострадавших могли оказаться студенты, но их от этой участи «избавили» преподаватели: 33% учителей средних школ и 44% — начальных тоже присоединились к бастующим. Там же оказались и служители французской Мельпомены.

Было отменено 80% авиарейсов в самой Франции и 70 — за ее пределы. В парижском метро работала только одна линия, полностью автоматизированная. Зато настоящий праздник пришел в пункты проката велосипедов и роликов...

Полностью ситуация стабилизировалась лишь к выходным. А подводить итоги забастовки профсоюзные лидеры собрались в понедельник, 22 октября. Несмотря на то, что правительство по-прежнему демонстрирует готовность идти на определенные уступки, окончательного решения на этой встрече принято не было: очередное заседание «стачкома» назначено на 31 октября.

Между тем новый раунд консультаций с профсоюзами был предпринят по инициативе министра труда Ксавье Бертрана. Теперь встре­чи проводятся с представителями каждого профсоюза по отдельности. И эта тактика уже принесла определенные плоды, посеяв еще больший раскол в профсоюзных рядах. Хотя планы проведения очередной забастовки в середине ноября достаточно активно обсуждаются во французской прессе.

В этой ситуации становится еще менее понятным, обо что разбилась революционная решимость французских властей, так и не принявших обещанных радикальных мер. Некоторые аналитики высказывают предположение, что вся закавыка — вовсе не в забастовках, а в муниципальных выборах, которые ожидают страну в марте следующего года. Ведь опросы общественного мнения показывают, что популярность Саркози, пусть и не очень значительно, но снижается, в сентябре этот показатель составил 62%.

Англоязычные СМИ пестрят заголовками в стиле «конец медового месяца». И дело тут, похоже, не только в проблемах семейной жизни…