ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТАКСОНОМИЯ

Крах экономической системы мироздания, в центре которой находились представители капиталистического и социалистического лагерей, а на периферии маячили страны «третьего мира», заставил натуралистов от экономики взяться за создание новой классификации. Причем, как показала недавняя статья в журнале The Economist, этот процесс не завершен и поныне. Нет ни устоявшейся терминологии, причем как в английском, так и в русском языках (различия между «развивающимися» и «формирующимися», или «новыми», экономиками могут объяснить лишь очень крупные специалисты), ни полевых определителей для неопознанных экономических объектов. Так, с момента введения на страницах этого журнала индексов новых рынков прошло уже десять лет, однако в редакцию до сих пор продолжают поступать вопросы по поводу принципа отбора стран в эту категорию.

По версии редакции, в этот перечень входит 25 стран: Китай, Гонконг, Индия, Индонезия, Малайзия, Филиппины, Сингапур, Южная Корея, Тайвань, Таиланд, Аргентина, Бразилия, Чили, Колумбия, Мексика, Перу, Венесуэла, Египет, Израиль, Южная Африка, Турция, Чехия, Венгрия, Польша и Россия. Искусственность подобного разделения замаскировать никто и не пытается. Ведь страны, которые входят в этот список, не могут быть объединены ни сопоставимыми показателями ВВП, ни скоростью его прироста, ни другими формальными признаками. Например, Турция является членом ОЭСР, известной в качестве закрытого клуба богатых стран, но The Economist ее все равно классифицирует как «новую экономику», аргументируя это низким уровнем турецкого ВВП на душу населения. И тут же сам отмечает, что в Гонконге и Сингапуре этот показатель даже выше, чем в Италии, что все равно не мешает считать эти азиатские страны «формирующимися». В данном случае причиной является чистой воды субъективизм: специалистам по экономической систематике легче пренебречь подобными статистическими артефактами, чем разнести, например, Китай и Гонконг по разным весовым категориям.

Впрочем, специалисты Morgan Stanley пошли и на это, хотя бы в отношении Гонконга и Сингапура. Их список стран с формирующимися экономиками тоже включает 25 государств, и среди них тоже нет Украины. Зато там есть Иордания, Марокко и Пакистан, но нет Чили. А вот в классификации МВФ, насчитывающей 33 «возникающие» экономики, Украина таки числится. Как и Нигерия, Шри-Ланка, Болгария, Греция, Катар и Эквадор. С особым ехидством британские журналисты отмечают, что МВФ «перевел» Южную Корею, Гонконг, Сингапур и Тайвань из «подготовительного класса» в «основную группу» в мае 1997 года, буквально накануне азиатского финансового кризиса. Как, впрочем, и Мексику приняли в ряды ОЭСР в 1994 году, в преддверии «текилового» обвала.

Осознавая все недостатки подобных градаций, сотрудники редакции несколько лет назад предложили принципиально новую классификацию национальных экономик. Страны, которые характеризуются наиболее быстрыми темпами роста, такие, например, как Китай и Индия, было предложено называть прогрессирующими. Богатые страны, и в первую очередь США, предложили зачислить в «параноидальные» — из-за их панического страха конкуренции с прогрессирующими экономиками. А вот самым бедным странам был поставлен диагноз «парализованные». По версии The Economist, в этот разряд входят многие африканские страны...

Почему эта классификация не прижилась, журналисты объяснять не стали. Зато совершенно очевидно, что термин «переходные экономики», который был так популярен в первые годы после развала социалистического лагеря, уже отошел в историю. Ведь те страны, которые действительно к чему-то «переходили», давно уже перешли.