Австрийские парадоксы глобализации

«Центром земель» и «сердцем Европы» Австрия была названа Паулой фон Прерадович в государственном гимне, утвержденном на конкурсной основе в 1947 году. На тот момент остатки империи Габсбургов, которые правили когда-то значительной частью Европы, были лишены не только суверенитета, но и гимна (старый был «конфискован» Германией).

60 лет спустя Барбара Бек, редактор отдела специальных репортажей журнала The Economist, назвала слова гимна пророческими. Расширение Евросоюза вернуло восьмимиллионному государству прочные позиции в европейской части континента. Секреты выживания и преуспевания в глобализованном мире небольшой, не имеющей сколько-нибудь значительных природных богатств страны просты. Вот только далеко не все мудрецы готовы их применять.

Демократия — консенсусная, экономика — процветающая

Мало кому придет в голову назвать австрийцев «плохо информированными пессимистами». Сами же они не упускают случая пожаловаться на свою горькую судьбу. Действительно, в истории этой нации немало трагических страниц. Однако уроки, извлеченные из прошлых неудач, позволили Австрии стать одной из самых богатых и динамично развивающихся стран не только в пределах Евросоюза, но и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Конечно, в Европе есть страны, превосходящие Австрию по показателю ВВП на душу населения. Правда, их всего три — Ирландия, Нидерланды, Швейцария. Стран, обогнавших Австрию по темпам прироста ВВП, несколько больше (хотя 3,3% по результатам нынешнего года, в условиях глобального кризиса, могут считаться неплохим показателем). Тем не менее экономисты не знают другой такой страны, где столь гармонично сосуществуют благополучие и динамизм.

Остальные макроэкономические показатели Австрии и вовсе будто бы взяты из сна экономиста в рождественскую ночь: инфляция — 1,4%, безработица — 4,2, дефицит бюджета — менее 1%. Но и это еще не все. По данным 2000 года, индекс Gini (показывающий неравномерность распределения доходов) в Австрии был одним из самых низких — 25 против среднего по ОЭСР 31.

Как утверждают аналитики, последнее из перечисленных дости­жений однозначно можно записать на счет «консенсусной демократии» — особого вида политической культуры, которая обязывает самых непримиримых, казалось бы, противников находить эффективный компромисс. Эта культура берет начало еще от двух глав Австро-Венгерской империи, но гораздо более убедительным оказывается негативный опыт 30-х годов прошлого столетия. Тогда глубокий политический и социальный раскол страны завершился кровопролитной гражданской войной, великой депрессией и в результате привел к бесславному аншлюсу (присоединению Австрии к Германии в 1938 году). После поражения Германии во Второй мировой войне Австрия была разделена на четыре оккупационные зоны — между Францией, США, Великобританией и СССР, и лишь в 1955 году ей удалось восстановить свой суверенитет.

С тех пор поиски и достижение компромисса стали краеугольным камнем всей политической (да и не только) жизни страны. Из 20 послевоенных правительств 11 были не просто коалиционными, а представляли собой так называемую большую коалицию — союз правоцентристской Народной партии («черные») и левоцентристской Социал-демократической («красные»). Причем такая «разнолагерная» коалиция оказалась гораздо более жизнеспособной, чем «черно-синяя» (образовавшаяся в 1999 году с участием ультраправой Партии свободы Йорга Хайдера и развалившаяся после объявления Австрии бойкота со стороны всего европейского сообщества).

Примечательно, что получить поддержку 27% избирателей радикальному националисту позволило нарастающее недовольство так называемой пропорциональной системой назначений, гарантирующей политическим меньшинствам места в исполнительной власти. Не менее важными пунктами в предвыборной программе Хайдера были также запрет иммиграции и отказ от членства в Европейском союзе.

Евроинтеграция по-венски

Вступление Австрии в ЕС произошло лишь в 1995 году. Основной причиной столь позднего «созревания» было условие, зафиксированное в законе 1955 года о нейтралитете и запрещавшее стране принимать участие в любых межгосударственных объединениях, членом которых являлась Германия. Поэтому путь в Общий рынок, созданный при участии Германии в 1957 году и приведший в конце концов к образованию Евросоюза, для Австрии на долгие годы был заказан.

В качестве альтернативы в 1960 году была создана Евро­пейская ассоциация свободной торговли. Однако вскоре многие члены этого альтернативного блока также оказались под крылом у Брюсселя. После падения «железного занавеса» возможность попасть в Европейское сообщество появилась и у Австрии, так как Россия, хоть и не одобрявшая такое решение Вены, реально помешать ей уже не могла. Зато австрийская экономика, пережившая процесс национализации, пребывала в глубоком кризисе и отчаянно нуждалась в доступе на общий европейский рынок.

Заявка на вступление в ЕС была подана в 1989 году, в 1994-м был проведен референдум, на котором две трети населения высказались за вступление в Евросоюз. И сегодня многие экономисты называют этот шаг одним из основных залогов экономических успехов Австрии (подкрепленных в дальнейшем последующим расширением ЕС).

По оценкам Фрица Брюса, сотрудника австрийского экономического научно-исследовательского института WIFO, вступление страны в ЕС (а затем и в еврозону) обеспечило национальной экономике за последнее десятилетие 4,5% прироста ВВП. Однако не менее важным фактором стала и политика открытости по отношению к восточным соседям, которая за полтора десятка лет дала еще 3,5% роста ВВП. Расширение же ЕС в 2004 году обеспечит австрийской экономике в течение последующих десяти лет еще 2% роста ВВП. И это минимальный прогноз, который может быть значительно превышен, учитывая опережающие темпы роста новых европейских экономик.

Франц Наушниг из Австрийского общества европейской политики тоже предпринял попытку оценить экономические последствия вступления Австрии в ЕС. Для этого он сопоставил экономические показатели Австрии и Швейцарии, обладающих во многом сходными характеристиками, но оказавшихся по разные стороны границы Евросоюза. Получив 28% разницы в приросте ВВП с 1990-го по 2006 год в пользу Австрии, ученый не стал весь этот показатель относить лишь на один этот фактор. Однако и недооценивать его считает неразумным.

А вот показатели экономических взаимоотношений Австрии со странами Центральной и Восточной Европы выглядят куда более однозначными. Торговый оборот с 19 странами, среди которых и Украина, вырос за последние полтора десятилетия в несколько раз. Причем экспорт (практически четырехкратное увеличение) рос опережающими темпами по отношению к импорту (трехкратное), что позволило сократить общий торговый дефицит до вполне удобоваримых размеров. А прямые иностранные инвестиции в страны ЦВЕ увеличились едва ли не на порядок и достигли 19 млрд. евро (что составляет 8% австрийского ВВП).

Конечно, сыграл свою роль тот факт, что Австрия находится на пересечении дорог, связывающих Западную Европу с Центральной и Восточной. Однако не менее важными оказались и другие исторические и экономические предпосылки. Так, весьма неоднозначное историческое наследие привело к смешению в Вене представителей практически всех культур и языков, что существенно облегчает ведение бизнеса. Еще более неожиданным преимуществом оказался фактор «не быть Германией»: многие новички в ЕС боятся оказаться подмятыми немецким локомотивом и с гораздо большей охотой имеют дело с маленькой и «нестрашной» Австрией. В которой, кроме всего прочего, очень мало крупных транснациональных корпораций и всемирно известных брендов (за исключением разве что Swarovski и Red Bull). Зато много мелких узкоспециализированных, обычно семейных компаний, способных поставлять высококачественную продукцию и быстро реагировать на изменение ситуации.

Впрочем, производимой в Австрии продукции с каждым годом становится все меньше. Зато стремительно набирают обороты финансовый сектор, а также сфера телекоммуникаций. И в этом направлении Австрия собирается двигаться и в дальнейшем. Причем основная ставка делается не на преимущество в цене, а на преимущество в качестве. Хотя и по первому показателю стране тоже есть чем гордиться: затраты на рабочую силу в пересчете на единицу продукции сократились за последние десять лет на 38%, тогда как в Германии — всего на 7%.

Тем не менее, чтобы и дальше наращивать объемы своего экспорта, Австрии предстоит продвинуться в технологическом отношении с уровня выше среднего на ультравысокий. Повысив расходы на исследования и разработки с 1,4% ВВП в 1993 году до 2,4 — в 2006-м, правительство сделало необходимые, но пока еще недостаточные шаги. Система образования в стране, долгие годы удостаивавшаяся превосходных степеней, все еще остается достаточно хорошей. И австрийское самолюбие тешит тот факт, что немецкие студенты прилагают немало усилий для того, чтобы учиться именно в австрийских университетах. Вот только выпускникам австрийских школ попасть туда становится все труднее. Особенно детям иммигрантов.

Ложка дегтя в бочке австрийского меда

Расписав на 13 страницах преимущества австрийского образа экономической жизни, обычно крайне критично настроенный The Economist умудрился уместить перечень недостатков и нерешенных проблем всего на одной. И первое место отвел, как ни странно, проблеме инфраструктуры. Парадоксально, но факт: 18 лет прошло после падения «железного занавеса», а высокоскоростное шоссе, соединяющее Вену со столицей соседней Словакии (65 километров), все еще не достроено. Не предвидится в ближайшем будущем и начало эксплуатации запроектированных туннелей под Альпами.

Ситуация с расходными статьями бюджета по сравнению с остальными европейскими странами выглядит более чем благополучной, однако в целом налоговое бремя в Австрии достигает 43% ВВП, что на 3% превышает средний по ЕС-15 показатель и на 7 — средний по ОЭСР. Снижение корпоративного налога с 34 до 25% стало первым шагом налоговой реформы, продолжение которой отложено до новых выборов 2010 года. Однако успех налоговых преобразований немыслим без сокращения бюрократического аппарата, а это, в свою очередь, требует пересмотра всей системы государственного управления. Сейчас отдельные земли практически полностью финансируются из федерального бюджета, что лишает их экономических стимулов к сокращению расходов и более эффективному использованию средств.

Рынок услуг, который на внешнем рынке демонстрирует чудеса гибкости и конкурентоспособности, в самой Австрии оставляет желать лучшего. Попытки застать работающими местные магазины грозят превратиться в национальный вид спорта, а транспорт, который хоть и ходит по расписанию, явно страдает от отсутствия конкуренции. Еще в большей мере последний фактор сказывается в сфере здравоохранения, где дефицит рабочей силы приобретает угрожающие масштабы. Что свидетельствует о наличии еще одной болезненной проблемы — на сей раз на рынке труда.

С одной стороны, собственные ресурсы рабочей силы, особенно в условиях почти полной занятости, кажутся практически исчерпанными. Тем не менее аналитики говорят о возможностях более широкого трудоустройства женщин с детьми и молодых пенсионеров. Хотя, учитывая, что среднестатистический австрийский пенсионер получает 90% своего последнего дохода, особо рассчитывать на эту категорию не приходится.

С использованием рабочей силы иммигрантов дела обстоят еще сложнее. Достаточно активно осуществляя экономическую экспансию на Восток, Австрия пока еще не открыла свой рынок труда для новых членов ЕС. Страна, являющаяся образцом либерализма и толерантности (так, при исповедуемом подавляющим большинством населения католицизме ислам был объявлен официальной религией еще в 1912 году, а аборты и гомосексуализм легализованы в 1970-х), все еще не изжила угрозу рецидива ксенофобии.

Приняв после Второй мировой войны около миллиона этнических немцев из Восточной Германии, а после событий 1956 и 1968 годов — несколько сотен тысяч беженцев из Венгрии и Чехословакии, Австрия получила население, среди которого каждый десятый является иммигрантом. И отношение к иммигрантам в стране крайне противоречивое.

Несмотря на ощутимые положительные экономические последствия вступления Австрии в ЕС, количество считающих, что оно принесло стране пользу, практически равно числу убежденных в том, что оно пошло во вред — 44 и 43% соответственно. По доле евроскептиков австрийцы уступают разве что британцам.

Тем не менее две трети населения страны выступают против выхода Австрии из ЕС. Именно столько в 1994 году высказалось за ее вступление. И то, что этот показатель остался неизменным за более чем успешные годы членства в Европейском сообществе, дает немало пищи для размышлений, причем не только экономистам.