АРГЕНТИНСКИЙ ПЕСО УЧИТСЯ ПЛАВАТЬ...

Наблюдение за неизбежным часто превращается в весьма неприятную процедуру. Это испытали на себе большинство аргентинцев, когда национальную валюту их страны наконец отпустили в свободное плавание. Последние изменения в государственной валютной политике Аргентины оказались чрезвычайно болезненными для ее граждан, тем более что они не в силах воспрепятствовать сжиманию денежных вкладов подобно шагреневой коже...

А ведь все начиналось так хорошо. В 30-е годы прошлого века Аргентина была одной из самых богатых стран в мире. Доход на душу населения в ней примерно равнялся французскому, а за главным предметом ее экспорта — говядиной — гонялся чуть ли не весь мир. Но уже через сорок лет аргентинцы оказались на краю экономической пропасти. И страна к ней шла последовательно, с удивительным упорством. Военные правительства постепенно загоняли государство в политический изоляционизм, оно переживало один гражданский конфликт за другим, что неизбежно сказывалось на экономике. К концу 80-х инфляция в Аргентине достигла 200% в месяц. Продукты дорожали буквально не по дням, а по часам — аргентинцы старались успеть в магазины утром, чтобы застать в них цены предыдущего дня.

Но в начале 90-х годов в Аргентину вернулся оптимизм. Его принес с собой Доминго Кавальо — экономист американской школы, выпускник Гарварда и карьерный чиновник. Он решил, что лучший способ справиться с инфляцией — привязать аргентинскую национальную валюту к американскому доллару. На практике это выглядело так: стоимость песо колебалась синхронно с ценой на доллары на международном рынке, а Центробанк Аргентины в точности повторял все действия американской Федеральной резервной системы.

И случилось чудо: инвесторы поверили в то, что доллар — он и в Аргентине доллар. В страну хлынули потоки западных денег. В первые три года после введения новой экономической политики объем аргентинской экономики увеличивался более чем на семь процентов ежегодно. А Кавальо в те годы превратился в символ экономического благополучия. Во многом именно ориентируясь на пример Аргентины, сходную валютную политику стали проводить правительства некоторых стран бывшего Восточного блока — в частности Эстонии и Болгарии. А в середине 90-х Кавальо даже приезжал несколько раз в Москву — давал советы тогдашнему главе Центробанка России Сергею Дубинину.

Все шло так хорошо, что на предупреждения критиков аргентинского экономического курса никто не обращал внимания. А они, между тем, утверждали, что, привязав песо к доллару, Аргентина фактически приняла валюту, обменный курс которой рассчитывается из показателей, не имеющих с ее собственными ничего общего. Если добавить к этому утрату контроля над монетарной политикой (Центробанк Аргентины менял учетную ставку вслед за американской даже тогда, когда экономике страны это было противопоказано), то получалось, что Буэнос-Айрес в определенном смысле лишил себя свободы экономического маневра.

Это движение в кильватере главной экономики мира привело в итоге к тому, что аргентинские товары стали непомерно дорогими. Бизнесмены начали активнее сотрудничать с другими латиноамериканскими странами — их интересовали в первую очередь государства, где они могли получить больше товаров и услуг за свои деньги. Аргентина же своевременно сманеврировать и девальвировать свою национальную валюту не могла — мешала система валютного регулирования.

Более того, в Буэнос-Айресе не спешили расставаться с достижениями поры экономического бума — высокими зарплатами и развитой системой социального обеспечения. Наиболее простым выходом из ситуации казались займы. И вот результат. Сегодня государственный долг Аргентины составляет почти 142 млрд. долларов, седьмую часть долга всех развивающихся стран вместе взятых. Но самое страшное то, что полученные от кредиторов деньги аргентинцы не инвестировали в свою промышленность, а банально проедали. Говорят даже, что они попросту меняли этикетки на закупленных за рубежом товарах, ставя на них штамп «сделано в Аргентине», стремясь таким образом ввести в заблуждение ревизоров из МВФ и убедить их в том, что экономика страны успешно развивается.

Результат не заставил себя долго ждать: в последние месяцы аргентинцам пришлось выучить новое для них, но хорошо знакомое жителям постсоветского пространства слово «дефолт».

Теперь стране предстоят болезненные реформы, которые откладывались многие годы. После того как обеспокоенные экономическими проблемами аргентинцы за один день сняли со счетов два миллиарда долларов, пытаясь приостановить лавинообразное скольжение в экономическую пропасть, одно из правительств Аргентины, менявшихся в конце прошлого года чуть ли не еженедельно, наложило ограничения на пользование личными банковскими счетами граждан. Было решено, что они смогут брать в банках не более чем 800 долларов в месяц. Эта мера вызвала волну протестов по всей Аргентине.

Правительство собиралось ослаблять это ограничение постепенно, однако Верховный суд Аргентины постановил, что оно неконституционно вообще. Тогда теперешний президент страны Эдуардо Дуальде принял решение об окончательном переходе аргентинской экономики на расчеты в национальной валюте. Власти таким образом конвертировали в песо почти 45 миллиардов долларов, которые скопились на банковских счетах аргентинцев. Кроме того, было объявлено, что отныне курс песо будет свободно колебаться по отношению к доллару. Десятилетний эксперимент по жесткой привязке аргентинской валюты к американской бесславно закончился.

Очевидно, что больше всего в результате реформ пострадают аргентинские банки, многие из которых контролируются иностранными компаниями. Дело в том, что все займы, деноминированные в долларах, были переведены в песо по курсу один к одному. И только средства, находящиеся на депозитных счетах, переводились по курсу 1:1,4. Получается, что аргентинцы, взявшие в банках займы, в конечном счете выиграли, однако те, кто хранил свои доллары на банковских счетах, традиционно оказались проигравшими.

Понятно, что население отреагировало на такие реформы гневно. Тем более что в течение нескольких недель все сберегательные счета населения были заблокированы и люди не могли снять с них деньги. Аргентинцам объясняли, что наличных песо в стране, привязанной к долларовым расчетам, просто не было. Наличности в песо во всех аргентинских банках набиралось на 23 млрд., а совокупная сумма вкладов достигала 45 млрд.

Власти признают, что поступили с населением не совсем корректно. Однако обозреватели объясняют это не желанием правительства обобрать собственных граждан, а неспособностью справиться с финансовым кризисом, который уже официально считается самым глубоким за последние сто лет.

Одновременно с решением в отношении национальной валюты правительство Дуальде обнародовало подробности бюджета, который был разработан с целью получения 20 млрд. долларов, выделение которых было приостановлено МВФ в декабре прошлого года. В соответствии с новыми предложениями, государственные расходы будут сокращены на 3,5 млрд. долларов. Это делается для того, чтобы сократить бюджетный дефицит, который в прошлом году составил 10 млрд.

Население же раздражено до предела, что и выливается в уличные беспорядки и погромы. По опросам общественного мнения, 80% граждан не одобряют политики нынешнего правительства. Между тем Эдуардо Дуальде заявил, что следующие президентские выборы пройдут только 14 сентября 2003 года, а до этого времени он планирует оставаться на своем посту.

Опасаясь ажиотажного спроса на валюту, аргентинское правительство, объявив о новой финансовой политике, закрыло банки и обменные пункты на недельные каникулы. И только в минувший понедельник, впервые за десять последних лет, аргентинский песо был выставлен на свободные торги. Несмотря на прогнозы скептиков, он сумел удержать позиции по отношению к американскому доллару. Да, было снижение курса в начале торгов, однако к концу дня стоимость национальной валюты стабилизировалась на отметке в 2,15 за доллар.

Этот курс близок к тому, что был установлен накануне банковских каникул. Тем не менее национальная биржа потеряла 10% капитализации, и твердых прогнозов относительно курса песо пока не может дать никто. Да и 2,15 песо за доллар — тоже не повод для гордости: за последний месяц валюта «полегчала» на 54%. К тому же временная передышка на валютном рынке совсем не означает, что Аргентина может надеяться на скорый подъем.

Большинство экономистов сегодня задаются вопросом — может ли нынешняя аргентинская катастрофа сказаться на остальном мире? Пока четкого ответа на него нет. Однако уже сейчас ясно, что аргентинский кризис наверняка отразится на соседях Аргентины, ведь эта страна была своего рода финансовым центром Латинской Америки, и ее экономическое падение не может не ухудшить репутацию региона в целом. Кроме того, в западных странах задумываются и о том, как трудности Буэнос-Айреса скажутся на транснациональных компаниях-гигантах, большинство из которых было так или иначе представлено на аргентинском рынке. Пока общее мнение сводится к тому, что финансовой эпидемии ожидать вряд ли стоит. Но приступ денежной лихорадки мир наверняка перенесет.