Сергей Ермилов: «Мы наступаем на рынок «Газпрома»

Второй наш разговор с Сергеем Ермиловым, главой Национального агентства Украины по вопросам обеспечения эффективного использования энергетических ресурсов (НАЭР), состоялся в кулуарах международного инвестиционного саммита в Донецке (о первом читайте в «ЗН» №15 от 25 апреля 2009 года).

Незадолго до интервью наш собеседник с трибуны озвучил намерение правительства Украины до конца года утвердить разрабатываемую НАЭР программу повышения энергоэффективности страны. Если программа будет выполнена, то к 2014 году страна снизит энергоемкость ВВП на 20%. Требуемый для этого уровень инвестиций оценивается в 30—35 млрд. долл.

Чиновники понимают, что у государства таких денег нет и не будет, поэтому основной упор делается на создание благоприятных условий для инвесторов. Своими планами на этот счет Сергей ЕРМИЛОВ поделился с корреспондентом «ЗН».

— Сергей Федорович, я знаю, что НАЭР было инициатором и разработчиком нескольких законопроектов и других нормативно-правовых актов по защите инвестиций в энергосбережение. Кроме прочего, существует и ряд преференций для инвесторов. Что конкретно регулируют эти документы?

— По каждому законопроекту можно разговаривать два часа. Суть привлечения и защиты инвестиций заключается в том, чтобы в данном секторе, в который мы хотим привлечь инвестиции, окупаемость была не ниже, чем в других секторах, куда можно вложить деньги. Вот, к примеру, у вас есть сто долларов (спасибо за комплимент. — Е.Ш.). Вы можете положить их на депозит в банк, можете зашить в подушку, а можете вложить в ремонт теплосетей. Если вы не знаете, что, вложенные в ремонт теплосетей, ваши сто долларов удвоятся через, скажем, два года, то вы отнесете их в банк. А если в банке у вас защиты нет (депозит могут и не вернуть), то вы зашьете деньги в подушку. И ваши сто долларов как минимум обесценятся.

Поэтому наша задача — сформировать такое инвестиционное поле (и сделать это открыто и гласно), чтобы было очевидно, что вкладывать деньги в энергоэффективность — это лучше, чем нести их в банк или зашивать в подушку. Для этого и принимаются законы и постановления. Поскольку инвесторы — люди, как правило, недоверчивые, они все это внимательно изучают, иногда делают замечания. С учетом этих замечаний законы нужно дорабатывать.

Но я считаю, что у нас уже сегодня сформирована достаточно привлекательная нормативно-правовая база, и защита для инвестиций существует. Поэтому мы видим, что в энергоэффективные проекты средства уже инвестируются.

— Но кроме финансовых рисков, есть и политические. Где гарантия, что законы, обеспечивающие инвесторам режим благоприятствования, не будут отменены парламентом нового созыва? Или что новый руководитель Кабмина не открестится от ныне действующих постановлений?

— Безусловно, политические риски в Украине есть. На уровне агентства эту задачу мы, конечно, не решим, но общество все-таки движется к политической стабильности. Пройдут одни выборы, потом — вторые, и, я думаю, все будет нормально.

— Раздавать преференции — это всегда опасно. СЭЗ и ТПР тоже считались прогрессивным механизмом защиты инвестиций в модернизацию промышленности. Но потом выяснилось, что кое-где под видом высокотехнологичного оборудования завозилось все что угодно, вплоть до банальной контрабанды.

— Я не думаю, что будет завозиться все что угодно. Если это будет происходить с помощью государства, то сначала нужно защитить инвестпроект. Это сложная процедура: разработка, экспертиза, рассмотрение на заседании правительства… Потом нужно будет это все время подтверждать… Я не думаю, что здесь будут какие-то злоупотребления.

— Первое интервью для «Зеркала недели» вы дали сразу после назначения главой агентства. Тогда вы сказали, что и полномочий вам хватает, и работы — поле непаханое…

— Да, так и есть…

— Опишите вкратце, что за это время сделано возглавляемым вами НАЭР?

— Проект закона «Об энергоэффективности» — в Верховной Раде. Также зарегистрировано еще несколько законопроектов. Принят целый ряд постановлений Кабмина. 56 региональных отраслевых программ мы по третьему кругу уже рассмотрели, а сейчас завершаем подготовку общегосударственной программы энергоэффективности. Кроме того, есть еще целевые программы: «Биотопливо», «Ветроэнергетика», «Метан». Это будут три отдельные программы. Сегодня в проекте госбюджета-2010 сформирован общенациональный фонд энергосбережения. Я думаю, ни у кого рука не поднимется его оттуда вычеркнуть.

Мы ведем непрерывную систематическую работу с международными финансовыми организациями. Деньги на разработку инвестиционных проектов Кабмин все же выделил — 44 млн. грн.

С другой стороны, любая инвестиционная программа имеет определенный срок реализации, по меньшей мере — год. Поэтому я не могу сказать, что за четыре месяца было сделано что-то глобальное. Но уверен, что мы существенно продвинулись.

— У программ энергосбережения есть не только сторонники, но и противники. Помните, как в коммунальной теплоэнергетике: сначала всячески хвалили автономные системы отопления как прогрессивное новшество, а потом теплосети стали блокировать внедрение этой технологии, потому что теряли рынок сбыта. Кто может стать вашими «доброжелателями»?

— Во-первых, мы наступаем на рынок «Газпрома», потому что сокращение потребления природного газа на 20% — это очень много. Это очень большой объем — почти 15 млрд. кубометров газа. Сокращение произойдет в основном за счет импорта газа. И мы этого добьемся.

Во-вторых, отечественные предприятия-монополисты за счет внедрения энергоэффективных программ потеряют часть валовых доходов. Но эти же предприятия и должны стать главными инициаторами внедрения программ энергосбережения. Если предприятие не модернизируется, не повышает качество услуг, не занимается снижением себестоимости продукции, то рано или поздно может случиться так, что, к примеру, после модернизации теплосети в Донецке тариф, условно говоря, будет сто гривен за единицу тепла, а в Луганске, который все выжидал и ничего не делал, — двести или триста. В этом случае трудно будет объяснить потребителю, почему настолько разные тарифы в соседних городах или регионах. Что сделает городская община? Она таких руководителей просто вышвырнет из их кабинетов.

Ну не могут все договориться и ничего не делать! Большая часть руководителей у нас — люди сознательные, и при создании определенных условий, над которыми мы сейчас работаем, они будут заниматься энергоэффективностью.

— Государство может как-то влиять на этот процесс?

— У государства есть определенные рычаги, работает инспекция по энергосбережению. Сейчас мы говорим о том, что каждое предприятие должно иметь пятилетнюю программу модернизации, согласованную с НАЭР. Если предприятие такую программу не подготовит, мы будем устанавливать ему прогрессивные сниженные нормы энергопотребления. Если эти сниженные нормативы не будут выполняться (а снижать энергопотребление возможно только в результате модернизации), то предприятие будет оштрафовано или вообще закрыто.

У государства в действительности есть множество рычагов контролирующего и надзорного характера. Но сейчас мы хотим, наоборот, помогать, привлекать, мотивировать, стимулировать….

— Санкции за немодернизацию уже применялись?

— На сегодняшний день для таких предприятий выписаны штрафные санкции на сумму свыше 200 млн. грн.

— Но предприятия скорее будут оспаривать эти штрафы через суд, нежели согласятся их платить...

— Кто-то уже пытается… Это требует времени, но в нынешнем году мы уже выиграли более 50 судов, и сейчас в исполнительной службе находятся решения о взыскании средств. Другое дело, что у предприятия на счету может не быть денег, но мы их все-таки получим.

— У наших промышленников есть привычка при уменьшении затрат прибегать не только и не столько к энергосбережению, сколько к административному лоббированию: возврат НДС, другие налоговые преференции, льготные тарифы на энергоресурсы и грузоперевозки, ценовые моратории… Вы надеетесь убедить владельцев тех же меткомбинатов в том, что вкладывать в энергосбережение выгоднее, чем в содержание «маленькой, но гордой» фракции в парламенте?

— Ресурсы по использованию различных льгот внутри страны для металлургической отрасли исчерпаны. На внешних рынках нельзя конкурировать по-другому, кроме как ценой и качеством. Поэтому металлургические предприятия, не реализующие программы повышения энергоэффективности, менее конкурентоспособны на рынках. И собственник такого предприятия из миллиардера превратится в миллионера, затем — в обычного предпринимателя, а потом — в банкрота. Это путь нерадивых собственников, на государственных льготах они «не выедут».

Поэтому сегодня большинство предприятий горно-металлургического комплекса серьезно занимаются программами энергоэффективности.

Я не могу сказать, что кто-то из руководителей не собирается или отказывается это делать. Все они люди достаточно прогрессивные и хотят сохранить свой бизнес, а значит, должны инвестировать в эти программы.

— Сегодня предлагается много новых технологий и в энергосбережении, и в альтернативной энергетике. Это и газ из водорослей, и топливо из переработанного мусора, и многое другое. Вы не могли бы как специалист пояснить: какие из этих технологий могут быть внедрены в обозримом будущем, а какие пока остаются научной фантастикой?

— У нас нет программ из области научной фантастики (смеется). Все они взаимодополняемы. Кто хочет заниматься Солнцем — тот занимается Солнцем (в смысле, солнечной энергетикой. — Е.Ш.), кто-то — ветром, кто-то — биотопливом… Это широкое поле деятельности для бизнеса. Как я могу рекомендовать человеку, чем ему заняться? Пусть смотрит сам…

— А что вы имели в виду, когда говорили, что именно в этой сфере появятся новые виды бизнеса, которых нет в Украине?

— Вот это все. Эти 30 млрд. долл. кто-то должен освоить. В этих деньгах есть, условно говоря, 10% прибыли. Кто-то хочет заработать три миллиарда долларов? (За мной не занимать! — Е.Ш.)

— Думаю, никто не отказался бы…

— Тогда вперед! На самом деле, думаю, там можно заработать больше. И десять миллиардов — не предел.

— Одним из способов заработать являются механизмы Киотского протокола. Если госпрограмма энергоэффективности будет успешно реализована, кроме сокращения энергопотребления, произойдет и сокращение выбросов вредных газов. Подсчитывал ли кто-нибудь, какая при этом высвободится квота и какова ее примерная стоимость?..

— Все энергосберегающие проекты подпадают под ту или иную программу по Киотскому протоколу. Если это схема «зеленых инвестиций», то государство продает квоты, инвестирует в проект, а затем через реализацию проектов возвращает государству эти квоты. Таким образом, баланс сохраняется. Если это совместный проект, то сначала его внедряют, сокращают, верифицируют объем сокращения, а уже потом — продают на рынке…

— О каком хотя бы порядке сумм идет речь?

— Для Украины принят коэффициент: один киловатт-час сэкономленной энергии — это примерно восемьсот граммов углекислого газа. Правда, боюсь ошибиться, этот коэффициент все время меняется. (Для справки: по данным Минтопэнерго, в прошлом году Украина потребила около 185 млрд. кВт/ч электроэнергии. — Е.Ш.)