ДЕНЕЖНЫЙ ВЕТЕР

В последние годы ветроэнергетика переживает бум, эти станции строят много и часто. Пока что это больше дань моде на экологию, но присутствует и здоровое стремление как-то подстраховаться на будущее. Ведь нынешнее изобилие дешевых минеральных ресурсов когда-нибудь да и закончится. Так что хотя удовольствие не очень дешевое: цена такой электроэнергии обычно в два раза выше, чем выработанной традиционным путем, на это идут и производство дотируют. Естественно, что Украина, как страна вроде почти европейская плюс уже испытывающая приличный дефицит электроэнергии, тоже не осталась в стороне.

От планов просто дух захватывало: согласно им, ветрогенератор должен просто стать типичной деталью украинского рельефа, а произведенной электроэнергией можно будет просто «залиться». Поначалу в проектах говорили о миллиардах киловатт-часов ежегодной выработки, а вскоре, для солидности, перешли на десятки миллиардов.

Всего-то и нужно было обеспечить первичное финансирование, а дальше и частные инвестиции рекой потекут. В общем, под благородное дело деньги нашли, введя целевую надбавку к стоимости электроэнергии. В итоге на открытый счет созданного Фонда ветроэненергетики должно было направляться 0,75% всех поступлений на «Энергорынок». На чем романтическая часть истории и завершилась.

Началась вторая, ибо образовавшийся финансовый ресурс надо было осваивать, т.е. производить оборудование, продавать его, затем строить станции, торговать электроэнергией и проч.

Как осваивать государственные деньги, нас учить не приходится, тем более что, как вскоре выяснилось, схему можно было упростить. Производить электроэнергию по условиям задачи оказалось вовсе не обязательно — достаточно было только строить.

Чем в общем-то и занялись. Естественно, среди претендентов «на освоение» началась давка. Но довольно скоро обозначился лидер, ставший полным монополистом в украинской ветроэнергетике. Им стало совместное американо- украинское предприятие «Уиндэнерго». Юридически оно было почти американским (99% уставного фонда), но ключевые лица жили и работали в Украине.

Самой известной фигурой в нем, несомненно, является Лев Дульнев. Именно его организаторские и лоббистские способности сделали украинский «ветряной» рынок таким, каким он есть. Он «пробивал» законы, размещал заказы и прочее и прочее. Другие конкуренты, столкнувшись со столь кипучей деятельностью, не выдерживали напора и вскоре исчезали.

В итоге в 1997—2000 годах свыше 95% процентов выделяемых на ветроэнергетику средств проходили через скромное и малозаметное СП, чей уставный фонд когда-то на 70% сформировали путем внесения нескольких ветроагрегатов, недорого купленных у впоследствии разорившейся американской фирмы.

Ветряк, вскоре ставший знаменитым, назывался USW56-100. Согласно паспорту, его мощность определялась в 107 кВт. Для его производства позже купили лицензию, и именно на этой базе развивалась последние годы украинская энергетика. Имелся, правда, и небольшой недостаток, которым, впрочем, можно было смело пренебречь: в условиях Украины агрегат был не очень работоспособен. Средняя скорость ветра в Украине (4,3 м/сек) значительно ниже, чем в тихоокеанской Калифорнии (6,2), поэтому выдавать планируемую мощность аппарат не собирался и реально вырабатывал в лучшем случае половину.

Впрочем, производство электроэнергии для Фонда было не основным видом деятельности. Ну а деньги на подрядах можно было осваивать и с помощью такого агрегата. Тем более еще в самом начале 90-х был сделан практически беспроигрышный ход — конечную сборку ветроагрегатов разместили на знаменитом «Южмаше». Тем самым «ухлопали» сразу двух здоровенных зайцев: «Южмаш» загрузил какие-то мощности, а все противники выпуска этого оборудования «автоматом» стали людьми, желающими «сделать больно» любимому предприятию действующего Президента.

После чего им, сирым, только и оставалось, что с жалобными стенаниями бродить по разным коридорам, рассказывая окружающим, как славно они б жили, если бы деньги шли не через «Уиндэнерго», а через них. Слушали их не слишком внимательно, так как у страдальцев за душой ничего серьезного не было. Испытания отечественных ветроагрегатов завалились не менее убедительно, чем эксплуатация «уиндовских».

Вообще, за всю историю украинской энергетики не зафиксировано ни одного случая, чтобы хотя бы одна станция (своей ли разработки, лицензионной ли) работала пусть на половину заявленных возможностей и вырабатывала хотя бы треть обещанной электроэнергии. Всегда что-то мешало. Иногда это был ветер — или его сила, или, наоборот, его отсутствие. Когда с ветром все было нормально, сказывалось качество сборки, эксплуатация, а иногда на ровной, как стол, степи в окрестностях Аскании-Нова вдруг находилось «на расстоянии от 3 до 11 километров» какое-то препятствие. Похоже, рельеф и климат Украины злобно преследовали несчастную ветроэнергетику.

В конце концов тогдашнее Минпромполитики практически запретило проводить научно-исследовательские работы, ограничившись сборкой того, что есть, т.е., по факту, USW56-100.

Справедливости ради отметим, что украинская промышленность отнюдь не разделяла нелюбовь украинского «Энергорынка» к ветроэлектростанциям. Ее заводам от производства был вполне ощутимый прок. На предприятия отрасли, в буквальном смысле с неба, падали миллионы гривен заказов, загружая мощности, потом это все куда-то уходило и особых рекламаций не вызывало. Работает оборудование или нет, мало кого волновало. Заказчики тоже не вредничали, ведь финансирование шло не за их счет, а за счет государства. Для подрядчиков происходящее было вообще манной небесной — как известно, строителям все равно что строить. Да и компания «Уиндэнерго», чтобы самой освоить часть финансового потока на строительстве, создала пару дочерних монтажных организаций типа ЗАО «Оснастка». И работа закипела, и суммы вращавшиеся в системе, были не игрушечные. За 1997—2001 годы через Фонд должны были пройти 418 млн. грн. Правда, реально, учитывая украинские неплатежи, получили меньше — 168,8 млн. Но и это приличный кусочек.

Практически все эти деньги благополучно ушли на оборудование, строительные работы, а в последнее время появилась и еще замечательная графа — «Подготовка к производству». А вот на всякие там научные опыты и прочую ерунду за последние четыре года ушло 1,2%. И то в основном на доводку тех же самых USW56-100.

Забавно но 15,1 млн. грн. на подготовку к производству получила Новоазовская ВЭС. Строит ее донецкая фирма «Ветроэнергопром», учрежденная областной госадминистрацией. Причем фирма готова купить до 2010 года 468 замечательных турбин — а значит, станция будет строиться и строиться, обеспечивая прибыль подрядчикам. Если при этом она еще будет хоть немного вырабатывать электроэнергии, то и славненько. А Донбасс в лишний раз продемонстрировал деловую хватку и нюх.

Сама «Уиндэнерго» тоже получала за организацию процесса скромную копеечку. Замечательный американский агрегат был предоставлен нам не за просто так. За лицензию на его производство надо было платить роялти — 14% от суммы продаж. По данным КРУ, на конец 2000 года ей перечислили что-то около 700 тыс. долл. Вообще-то перечислить должны были в шесть раз больше, но фирма не жадничала, и остаток в 3,5 млн. долл. скромно висел на балансе, тихонько ожидая своего часа.

Впечатление от способности менеджеров «Уиндэнерго» зарабатывать деньги самое что ни на есть благоприятное — они смотрели как минимум на два шага дальше своих конкурентов. Было твердо усвоено, что для частной фирмы главное — это законно заработанная прибыль. А полезный эффект от деятельности — это уже другая, и не их, проблема.

Не останавливаясь на достигнутом, «Уиндэнерго» решило облагодетельствовать Украину очередными ветромашинами, на сей раз большей мощности. Тем более что существующая программа развития ветростанций предполагала переход на новый этап.

Тут было запахло еще одним источником поступлений. Вполне серьезно обсуждались возможности привлечения под благородное дело развития энергетики западных кредитов, обещанных в качестве компенсации закрытия Чернобыля, плюс гранты западных экологических фондов.

Выглядело это примерно так: нам поставляют ветротурбину и технологию, мы размещаем ее в специальной экономической зоне, что минимизирует налогообложение, и начинаем производить электроэнергию. И по совсем уж смешной цене — «на уровне не ниже 8 центов за кВт . час», т.е. всего-то втрое дороже, чем в «Энергорынке». Оплата, естественно, только банковскими средствами… Правда, идея энергетических оффшоров развития не получила.

Но вскоре с деньгами стало налаживаться и без них. В традиционную энергетику пошли платежи, а значит, увеличилось и наполнение Фонда.

Правда, одновременно с какими-то претензиями зашевелилось Минтопэнерго. Активизация Минтопа объяснялась просто: через Фонд безо всякого видимого эффекта утекали вполне приличные деньги. И если года два назад на общем фоне тотальных неплатежей уход нескольких миллионов гривен был мало существенен, то теперь цена вопроса вдруг стала вполне очевидной.

В 2000 году нищая отечественная энергетика отдала в Фонд 7 млн. долл. банковских средств, в прошлом — уже более 15 млн. долл. Для сравнения, недавно «Днепрэнерго» кредитовалась у «Укрсоцбанка» на закупку топлива. В итоге ей дали 50 млн. грн. под 27% годовых. Т.е. возвращать ей надо примерно 11,3 млн. долл. Все это совсем не добавляет всенародной любви энергетиков «к ее неотъемлемой» части — спецсчету Фонда ветроэнергетики.

А вообще ветроэнергетикам должны уйму денег — бедняг систематически недофинансировали. На начало 2002 года долги им составляли 282 млн. грн. Для сравнения: практически столько же государство должно возвратить НДС «Криворожстали». Или эта сумма равна годовому бюджету небольшой области на западе Украины.

Проанализировав эффективность использования средств на ВЭС, приходим к довольно забавному выводу. За 1997—2001 годы «на ветер» было реально выделено 168,6 млн. грн. При этом все вместе взятые ветроустановки выработали аж 39 млн. кВт.часов электроэнергии, т.е. одну шестисотую процента (0,0016%) от производимой в стране. В деньгах получилось, что один киловатт «дешевой и экологически чистой» электроэнергии стоит 4,43 грн., или в 40 раз дороже, чем цена электроэнергии на «Энергорынке».

Минтопу такое соотношение не понравилось. Объяснения, что станции еще строятся — дескать, подождите, — не убеждали. Станция состоит из отдельных автономных и быстро монтируемых агрегатов, и годами слышать о том, что она еще не до конца введена в строй, порядком надоело. Да и минимум две трети из трех сотен действующих ветроагрегатов построены уже года два назад... Хотя мнение Минтопа никого особо и не волновало. Работу над проектами курирует Межведомственный координационный совет, в котором у энергетического ведомства был всего один голос из 13.

Так что когда в середине 2001 года был объявлен конкурс на выбор двух новых ветроагрегатов, на этот раз мощностью 1000 и 600 кВт, все прошло замечательно. Точнее говоря, конкурс из отсутствия заявок не состоялся, но Минпромполитики (и «Уиндэнерго» в том числе) своими силами бодро отобрало пару практически не известных на Западе фирм-производителей.

Так, «тысячник» должна была делать фирма «Фурлендер», прежде изготовившая всего 60 штук и не имевшая с 1999 года ни одного заказа. «Шестисотник» (Т600-48) планируют купить у «Турбовиндс». Их в мире всего 19 штук. Для фирм происходящее было подарком судьбы. Так что можно не сомневаться — лицензии обойдутся недорого. Осталось только заплатить примерно миллион евро (естественно, за счет Фонда) за них и потом платить роялти. Но тоже сущие пустяки — каких-то 20 млн. евро.

Заказчиком ВЭС, закупаемых за счет средств Фонда, выступит все тот же донецкий «Ветрэнергопром». Предполагается, что он же будет строить ВЭС по всей Украине.

Вялые предложения Минтопэнерго купить для начала хотя бы один аппарат на 1000 кВт и испытать его, поддержки не находило. В самом деле, а вдруг работать не будет? Это же, несомненно, осложнит начало его производства! Что касается второго агрегата, то Минтоп и вовсе намерен выбрать украинский вариант. Интересно — из чего? Как уже отмечалось, финансирование НИОКР в последние годы не сильно отличалось от нулевого….

Зато за последний год эту тему неоднократно обсуждали. Эффект от заседаний небольшой, но сам факт приятен. Впрочем, судьбу Фонда решат не заседания. Сейчас в энергетике идет приватизация, уже половина энергокомпаний приватизирована. Вскоре приватизируют и другую. Потом — неважно, через конкурсы или банкротство — в частные руки уйдет и генерация. Угадайте: понравится ли новым хозяевам платить налог в пользу еще одной частной структуры с КПД работы, близким к нулевому?

Тем более что частники развивают и свои программы. К примеру, малую гидроэнергетику. И для начальной окупаемости им тоже нужны льготные тарифы. Восемь центов, правда, не просят — согласны и на четыре. Через пять лет тариф будет снижен до полутора. Однако денег им пока не дают — дорого. Зато любимой ветроэнергетике ничего не жалко…

Тут еще подоспела разработка энергетической стратегии на период до 2030 года, где ветроэнергетике отводится очень скромная роль. Точнее, развиваться она будет, но даже через 30 лет доля ветра в энергосистеме составит максимум 3%.

Хотя и для этого нынешнюю выработку придется увеличить почти в 800 раз. Так что в ближайшее время ситуация с ветряками сильно поменяется. В частности, от них потребуют не только строиться, но и работать…

Ведь потенциал у ветра действительно есть. И можно представить ниши, где он может вполне эффективно работать. Надо только задаться такой целью. Изменится и направление движение денег по счетам. Не то чтобы они уйдут на дон кихотов — просто их будут получать уже другие прагматики.