ЯРМАРКА

Снова грязь по уши месить, Нету света.

Нет места трезвым. Только здесь удалось совместить

Неприятное с бесполезным.

Б. Ольшанецкий. Сорочинская барахолка

В гоголевские времена организация ежегодной Сорочинской ярмарки была головной болью местного заседателя, разъезжавшего по уезду на своей знаменитой бричке и определявшего ведьму с первого взгляда. Нынче воспетое Гоголем мероприятие стало делом большой государственной важности и очень больших доходов. Само собой, конкуренция за возможность организовать Сорочинскую ярмарку велика. Вот и в этом году координационный комитет отсеял непонравившихся претендентов. Достойнейшие в лице «Экспоцентра», разумеется, поклялись сохранить национальный колорит ярмарки и ее уникальные традиции (благо, Гоголь их описал очень хорошо). Итак, что же представляет собой «Сорочинская ярмарка-2002»?

Добраться до легендарной ярмарки непросто. Окрестности забиты легковушками современных Солопиев Черевиков, расставленными в самом причудливом порядке. Припарковаться негде, приезжие ставят машины прямо в чистом поле, моля всех святых, чтобы не пошел дождь: выбираться из кукурузной грязи — это вам не фунт изюму. Избалованные горожане, покрутившись по окрестностям в поисках несуществующей автостоянки, без комплексов паркуются прямо на огородах, давя сорочинские тыквы.

При ближайшем рассмотрении гоголевский реликт напоминает нечто среднее между провинциальным луна-парком и китайским вещевым рынком. При входе, под огромным желто-синим транспарантом, возвещающим, что Сорочинской ярмарке придан статус национальной, можно приобрести чисто национальный продукт — кроссовки с надписью «Adidass» (через два «s») и отведать национальных блюд — сомнительного происхождения хот-догов «з кетчупом и без» и столь же сомнительной шаурмы у лица кавказской национальности. Жиденький районный хор (восемь человек в украинских костюмах) пытается спеть под баян «Цвіте терен». В музыкальном сопровождении побеждает чисто гоголевский гротеск: на соседней сцене ансамбль пожарников поет под караоке «Мурку»… Неподалеку одиноко торчит знаменитый гоголевский ветряк. Под ветряком торгуют пылесосами, пуховыми платками «прямо из Оренбурга», а также какая-то подозрительная личность предлагает поменять доллары «по классному курсу».

Далее идет деловая часть ярмарки — палатки крупных производителей. Производителей, впрочем, немного, и те, в основном, представлены ближайшими областями — Харьковской, Киевской, родной Полтавской и Донецкой с вездесущим «Сарматом». Присутствие остальных регионов — если они и явились на национальную ярмарку — невооруженным глазом рассмотреть трудно. Единственные заметные представители правобережной Украины — частники из Закарпатья, торгующие корзинами. Бойкие девушки из Яремчи жалуются скороговоркой: ехать далеко, до торговых мест добираться трудно, обещали всех разместить — а ночевать негде: народ, как и в гоголевские времена, спит либо под открытым небом, либо у местных «на хате», вповалку. Товар и машину можно оставить на огороде под присмотром жуликоватого кума Цыбули — разумеется, за дополнительную мзду.

Рядом с корзинами примостились остальные народные умельцы, приглашенные, дабы придать ярмарке национальный колорит. Со своей задачей они справляются, хотя на первый взгляд трудно определить, чей именно колорит они решили передать: на лотках лежат ложки «под Палех», камушки-кулоны со знаками зодиака, благовонные палочки, китайские колокольчики — словом, все то, что можно увидать на задворках любого городского «арбата».

На народных умельцах весь «сорочинский колорит» заканчивается. Урбанизированная праправнучка Хиври Черевички с пустым взглядом цедит сквозь залепленные жвачкой зубы: «Носочки выбираем, колготочки…». Рядом дюжий парубок в кепке выбирает себе «японской сборки» магнитолу. Продавец арабской наружности с видом персидского шаха восседает на пластиковом стуле и, жуя чебурек, хитро поглядывает на парубка: купит, не купит…

На каменном заборе, ограждающем территорию ярмарки, масляной краской намалевана стрелка с пояснительной надписью «Рынок за забором». За ним и впрямь раскинулся стихийный рынок. По рядам с хозяйским видом расхаживает милиция и проницательным взором изучает продавцов, время от времени отзывая кого-нибудь из них в сторону для доверительной беседы. И тут же абсолютно отдельная достопримечательность — общественный туалет, заботливо предоставленный организаторами. Очередей к нему, обычных для любого мероприятия под открытым небом, не наблюдается, зато время от времени оттуда выскакивают люди с позеленевшими лицами и, обронив на ходу несколько слов нецензурного характера, бегут в ближайшую палатку — отпаиваться поддельным коньяком.

Возвращаясь с «дикого рынка», посетитель при особой удаче может набрести на маленький участок агропромышленного комплекса, притаившийся между китайскими кроссовками и народными умельцами. Скромно, но чисто: три пони с ближайшего конного завода, несколько смирных лошадок, катающих на себе восторженно визжащую малышню, породистые свиньи, мирно дремлющие в загоне. После «зазаборных» окрестностей находиться рядом с ними комфортно и приятно. Рядом почему-то примостилась палатка с ритуальными изделиями: кто-то, видимо, решил, что ярмарочные покупатели хлынут разбирать гробы по сходной цене. Но только несколько сорочинских старушек печально бродят возле палатки, слушая бойкие пояснения девчушки лет тринадцати-четырнадцати, с хозяйским видом восседающей на самом большом гробу.

К вечеру ярмарка все больше оживляется. В пивных и винно-водочных палатках, заменивших гоголевские шинки, выстраиваются очереди, народ веселеет, кое-где уже автономно соображают «на троих». Рачительные «дядьки» застегивают карманы и беспокойно крутятся возле своего товара: воруют здесь, говорят, не хуже, чем на вокзале. Обсуждают также, кто из «шишек» завтра посетит ярмарку, — высокопоставленные лица сюда охотно наезжают. Недавно по специальному приглашению приезжал Черномырдин в качестве бизнес-партнера, покрутился по ярмарке и отбыл в Миргород — пить минеральные воды. Также заезжал Кинах: премьер осматривал ярмарку в окружении нескольких десятков охранников, которые, взявшись за руки, как в хороводе, ходили вокруг патрона на всем пути следования. Безопасность — прежде всего…