НАРКОПЕРЕВОРОТ

В Баку с 24.00 до 6.00 действует комендантский час, введенный указом президента республики Гейдара Алиева после попытки переворота 4 октября.

С точки зрения государственного строительства, Азербайджан, пожалуй, самая уникальная республика на всем постсоветском пространстве. Ну в какой еще стране есть сразу три президента, считающих себя законными? Впрочем, если быть точнее, то в Азербайджане их два: правящий ныне Гейдар Алиев, естественно, в столице, и его предшественник — Абульфаз Эльчибей, с июня 1993 года обустроившийся в родном селе Келеки, что в горах Нахичевани, близ турецкой границы. Третий, хронологически же самый первый, Аяз Муталибов, с зимы 1992 года находится за пределами государства — в Москве.

Три азербайджанских президента и их географическое местонахождение в целом довольно точно отражают расклад сил как вокруг страны, так и внутри нее. Налицо три крупных блока: пророссийский (Муталибов), в который входят ориентированные на Россию предприниматели, значительная часть бывшей партноменклатуры и коммунисты; прозападный (Эльчибей), объединяющий национально-демократическую оппозицию; центристский (Алиев), лавирующий между Россией и Западом.

В Азербайджане установлен и другой рекорд — абсолютное лидерство в СНГ по количеству мятежей и переворотов. В феврале 1992 года был свергнут Аяз Муталибов, а Верховный Совет из 350 человек передал свои полномочия малому парламенту — милли меджлису (Национальному совету) из 50 человек. 15 мая того же года сторонники Муталибова вернули его к власти. Всю ночь он управлял страной, а поутру бежал из нее на российском вертолете.

4 июня полковник Сурет Гусейнов поднял мятеж в Гяндже, в результате которого были свергнуты избранный год
назад президент Эльчибей и правительство Народного фронта. В сентябре 1993 года после референдума о недоверии Эльчибею третьим президентом страны избран Алиев. Новым спикером парламента стал бывший директор нефтеперерабатывающего завода Расул Гулиев. Уже 4 октября все тот же Сурет Гусейнов, но уже в качестве премьер-министра, предпринял новую попытку мятежа и снова в Гяндже. Но на сей раз вынужден был бежать сам.

Не были большим секретом и цели мятежа, поднятого в июне 1993 года в Гяндже Суретом Гусейновым: не дать Эльчибею подписать нефтяной контракт с западным консорциумом и посадить в президентское кресло отсиживающегося в Москве Муталибова. Но когда Гусейнов со своими отрядами подошел к Баку, там уже прочно обосновался оказавшийся более проворным Алиев.

Ожидание очередного переворота висело над Азербайджаном практически с весны прошлого года. Западные аналитики, да и не только они, прогнозировали падение Гейдара Алиева начиная еще с осени.

Летом признаки грядущих событий стали более очевидными. В ряде московских газет стали появляться статьи откровенно «антиалиевского» характера. Осенью, сразу же после подписания нефтяного контракта, и началось. Буквально на следующий день из специзолятора Комитета национальной безопасности бежали бывший министр обороны Рагим Газиев, его заместитель Баба Назарли, полковник и неудавшийся «президент Талыш-Муганской республики» Аликрам Гумбатов и командир полка в Лачине (селение на севере Азербайджана, захватив которое карабахцы «пробили коридор» в Армению) Ариф Пашаев вместе с офицером охраны. Первые трое известны как соратники и друзья Сурета Гусейнова. Затем последовало убийство заместителя спикера парламента Афиаддина Джалилова и начальника особого отдела аппарата президента Шамси Рагимова — оба близкие к Гейдару Алиеву люди. Из баиловской тюрьмы «вдруг» сбежали десять приговоренных к смертной казни уголовников.

Развязка близилась. Были известны и сроки — конец ноября, и сценарий — созыв чрезвычайной сессии ВС в Баку либо в контролируемой Гусейновым Гяндже, на которой восстанавливается в правах Аяз Муталибов и объявляется незаконным все то, что последовало после 15 мая 1992 года, в том числе и нефтяной контракт. И создавалось ощущение, что надвигающийся вал уже не остановить.

И вдруг в начале октября полыхнуло. «Мы их вынудили выступить раньше времени, когда они еще не были готовы», — заявил впоследствии один из высокопоставленных представителей власти.

В октябре генеральный прокурор Али Омаров вызвал к себе прокурора Хатинского района Махира Джавадова, брата замминистра отряда полиции особого назначения (ОПОН) полковника Ровшана Джавадова, и заявил, что арестовывает его. В ответ Ровшан Джавадов захватил здание прокуратуры и потребовал отставки спикера парламента Расула Гулиева, генерального прокурора Али Омарова, министра внутренних дел Рамиля Усубова и... созыва чрезвычайной сессии Верховного Совета республики.

На следующий день президент обратился к народу и предложил Ровшану Джавадову сдаться. К базе ОПОНа были подтянуты войска. Одновременно шли переговоры с мятежным полковником. Ночь проходит спокойно. Вечером 4 октября в прямом телеобращении к народу президент призывает всех жителей Баку выйти на улицы, собраться перед аппаратом президента для «защиты государственности Азербайджана». Через 35 минут после выступления президента в прямом эфире его, казалось, главный оппонент Ровшан Джавадов заявляет, то бойцы ОПОНа на стороне президента.

Тем временем начали поступать известия из Гянджи, где сторонники Гусейнова начали захват государственных учреждений. Путчисты блокировали все выходы из Гянджи, разоружили сотрудников правоохранительных органов. Была совершена попытка ареста главы исполнительной власти. После этого мятежники попытались захватить 777-ю войсковую часть. Попытка переворота была сделана и в Евлахе, где был обнаружен склад оружия на хлопкозаготовительном заводе. Руководили люди из окружения Сурета Гусейнова.

Искусственность и временный характер альянса Алиев—Гусейнов были очевидны с самого начала. Мало кто сомневался, что опытный политик Гейдар Алиев переиграет, причем довольно скоро, бесцветного полковника. Гусейнов так и не смог подчинить себе все силовые структуры республики, вне его контроля осталась и нефть. В итоге, проиграв в Баку, он стал укреплять свои позиции в Гяндже и прилегающих районах республики. И уже летом позапрошлого года прозвучали первые прогнозы об отстранении от власти премьер-министра.

Однако Гусейнову удалось удержаться на своем посту более года. За спиной у него оказались серьезные силы и огромные финансовые ресурсы. О том, что Гусейнов человек богатый, в республике узнали еще в 1992 году, когда он, безвестный директор Евлахской шерстобитной фабрики, стал покупать на «свои» деньги самолеты и танки для национальной армии. «Вор, конечно, — поговаривали тогда многие в Азербайджане, — но не чета другим, деньги-то на благо народа отдает». А Сурет продолжал закупать оружие и технику и дальше, став вице-премьером и фактически командующим воюющей армией и заняв в результате мятежа пост премьера. После провала второго путча, когда МВД стало изымать оружие у сторонников Гусейнова, выяснилось, что вооружением, обнаруженным только за полтора месяца, можно неплохо оснастить небольшую армию. Были изъяты не только пистолеты и автоматы в большом количестве, но и гранатометы и минометы, два танка и ракетная установка «Шилка» (последние были спрятаны на крестьянских подворьях в деревнях в окрестностях Гянджи). Впрочем, Гусейнов и вооружал армию, но уже не национальную, а свою собственную.

Недавно азербайджанское телевидение показало небольшой сюжет, потрясший нищую, разоренную войной страну, где минимальная зарплата не дотягивает даже до 1 доллара 30 центов. Сюжет незатейливый — недостроенные особняки Гусейнова и его ближайшего окружения, размерами и формами напоминающие московский Пассаж. Рядом штабеля срубленных ореховых деревьев — на внутреннюю отделку особняков шел только орех. Сосна, береза, дуб гянджинских владетелей не устраивали.

И за всем этим стояла все та же знаменитая Евлахская шерстобитная фабрика, на которой уже давно перерабатывали «золотое руно»: долгое время там действовала подпольная нарколаборатория.

Если сидевшая в Баку «партия Алиева» контролировала основной источник валютных поступлений — нефть, то окопавшиеся в Гяндже суретовцы имели свой источник доходов — наркотики.

«Большинство людей Сурета Гусейнова и его двоюродного брата Керамета Керимова, принимавших участие в попытке государственного переворота, либо наркоманы, либо люди, имевшие судимость за наркотики, — сказал министр внутренних дел Азербайджана Рамиль Усубов. — Во время обыска в домах близких родственников Сурета Гусейнова, участвовавших в перевороте, были найдены наркотические средства. Зная о предстоящих обысках, они спрятали большую часть, ведь они производили наркотики сотнями килограммов. По нашим сведениям, в близлежащих к Гяндже районах, в частности Самухском, у Керамета Керимова были обширные плантации».

О причастности Гусейнова к наркотикам в республике заговорили открыто уже после его бегства. Впрочем, эти заявления не стали откровением. Во всяком случае о гянджинском наркокартеле знали все те, кто по роду своей деятельности должен был знать об этом: и Интерпол, и российские службы по борьбе с наркотиками. Гянджинская нарколаборатория не раз упоминалась и в московской прессе, знали об этом и в Баку.

Но Гусейнов, проиграв большую кадровую борьбу в Баку, все же сумел «закрыть» своими людьми самые важные для себя позиции. Так, шефом национального бюро Интерпола был назначен его сторонник Ильгар Сафиханов, руководивший 4 октября действиями путчистов в Гяндже. Все руководство полиции в Гяндже и ряде близлежащих районов также было «суретовским». Его люди занимали многие ключевые посты и в силовых министерствах. Словом, гянджинский картель был плотно прикрыт со всех сторон и не страшился внезапной атаки.

Нарколаборатория (мобильная и компактная) всегда находилась под хорошей охраной. Наркоплантации — под защитой суретова воинства. Непокорные наказывались на месте. После провала путча был освобожден один из таких, просидевший семь месяцев в «домашней» тюрьме-подвале дома Керамета Керимова. До сих пор неизвестна судьба офицера азербайджанской контрразведки, отправившегося в Гянджу весной прошлого года и пропавшего без вести.

Впрочем, о тесных связях Гусейнова с наркомафией знали и предыдущие власти Азербайджана, но ничего не смогли предпринять — полковник их опередил.

В конце осени позапрошлого года в азербайджанские средства массовой информации поступил документ, подписанный «тайным советником Эльчибея по вопросам национальной безопасности». В этом документе подробно описывалась история становления гянджинского наркокартеля. Еще при Эльчибее, став вице-премьером, Сурет Гусейнов «пробил» решение об освобождении более 700 осужденных за особо тяжкие преступления под тем предлогом, что якобы они готовы кровью смыть свои грехи. Эти люди, имевшие склонность к употреблению наркотиков, были распределены затем мелкими партиями среди воюющих частей.

Затем группы, связанные с окружением Сурета, организовали массовую продажу наркотических средств в национальной армии через этих людей. По утверждениям «тайного советника», «после того как добровольцы превратились в оплачиваемых солдат, большая часть их зарплаты затрачивалась на наркотические средства».

«Мы знали о том, что у Сурета за рубежом имеются солидные счета, фиксировали полеты самолетов с Украины в Гянджу и из Гянджи в Россию, — рассказал мне бывший (при Эльчибее) работник азербайджанских спецслужб. — По оперативным данным, было установлено, что с Украины завозили сырье, а из Гянджи вывозили наркотики. Но после того как тогдашний министр обороны Рагим Газиев, сподвижник Сурета, назначил последнего командующим карабахскими войсками и официально передал ему авиацию, мы не могли все это пресечь».

Однако, по мнению «эльчибеевцев», Сурет Гусейнов «не является лидером наркомафии, потому что в высшее руководство наркомафии не принимаются люди, потребляющие наркотические средства».

Ни для кого не секрет, что Гусейнов имел хорошие отношения с российским генералитетом и был настроен на союз с Россией. Буквально накануне подписания нефтяного контракта с западными нефтяными концернами Гусейнов в одном из своих интервью прямо высказался против, заявив о необходимости учитывать интересы России. Союз с северным соседом был для него жизненно важным — ведь именно здесь его основной рынок, отсюда проходит транзит на Запад, здесь находятся его хозяева и покровители, сюда же он бежал после провала путча.

Но несмотря на разгром группировки Сурета, люди, особенно среднее звено правоохранительных органов, крайне неохотно говорят о бывшем премьере. У меня сложилось впечатление, что многие все еще продолжают его опасаться и не исключают возможности возвращения дважды мятежника.

«Конечно же, опасаются, — в сердцах сказал мне хорошо информированный человек. — Пойми, наркомафия не уничтожена. Нарколаборатория в целости и сохранности вывезена и спрятана в надежном месте и в любой момент может снова заработать. Верхушка картеля не арестована, вся в бегах, а нижние эшелоны сохранились».