РОДНОЙ ЗЕМЛЕ НУЖНА ЗАБОТА, А НЕ ПУСТОСЛОВИЕ

Среди всех эпохальных реформ и сопутствующих дрязг, в трясине повседневных забот о выживании стали реже клясться в любви к земле-кормилице. Если не считать натужных, очень патриотических или приторно-лирических песен да дежурных патетических упоминаний о несравненных украинских черноземах. Меньше клятв — это и не плохо. А вот забывать негоже. Пора работать.

Бедствия стали привычными

Колхозно-совхозная система оказалась несостоятельной не только в обеспечении продовольствием и сырьем. Эта неотъемлемая часть административно-командной системы, вопреки широковещательным природо- и ресурсоохранным декларациям, не препятствовала хищнической эксплуатации и разрушению почвенно-земельных и водных ресурсов. «Бескрайние» колхозные поля предоставили неограниченный простор для буйства водных и ветровых потоков, которые ежегодно уносили с полей и пастбищ Украины 350—600 млн. тонн верхнего, самого плодородного слоя почвы. Это равноценно ежегодной утрате пахотного слоя с площади около ста тысяч гектаров. Вынесенная почва вместе с содержащимися в ней химикалиями, бесплодный грунт овражных выносов погребали земли в поймах рек и сами реки, губили все живое в водных объектах. Горючего хватало, и бесшабашная езда по полям сверхтяжелой техники, безжалостные обработки почвы распыляли и трамбовали ее. В результате учащались засухи из-за потери влаги с эродирующим стоком и с иссушающими ветрами.

Со всем этим свыклись, считали нормой. Невнимательно и неохотно слушали увещевания о том, что если на сельскохозяйственных землях выполнить надлежащее почвозащитно-мелиоративное обустройство, то дополнительная влага обеспечит ежегодно на каждом гектаре прибавку урожая как минимум 10—15 центнеров зерна (или другой продукции в пересчете на зерно). Что капиталовложения окупятся за год-два. Что разбросанная на срок службы обустройства сумма капиталовложений и текущих затрат (то есть годовая плата за защищенность и мелиорацию одного гектара) близка к тогдашнему рублю и не сравнима со стоимостью 10—15 центнеров зерна, что соответственно прибыльность этих «инвестиций» составляет сотни и тысячи процентов. Никого не заинтересовала экологически здравая экономическая эффективность. А чтобы, упаси Бог, не напрягаться и в будущем, даже не были поставлены надлежащие эксперименты — многолетние, на значительных земельных массивах. Украина не пожелала стать исключением среди мировой инертности, близорукости и безразличия.

Еще недавно подобные нашим взгляды на почвозащитно-мелиоративное оснащение земель пропагандировались алтайским ученым Владимиром Ткаченко. И казалось, уж у него-то перспективы куда как светлы: его «шеф» фактически руководил тогдашней ВАСХНИЛ. Но уровень уровнем, руководство руководством, а труд упорный системе был тошен. Нам бы постановления принимать да как можно скорее рапортовать... А вот запустить систематическую, пусть даже несложную работу на десятках миллионов гектаров — это не по нам. И чтобы не пришлось — лучше не экспериментировать вовсе. То ли дело: «труженики социалистического сельского хозяйства противопоставили засухе, охватившей европейскую часть Союза, свое мастерство, умение и героический труд...» Это на первой полосе центральной газеты. А на последней — крошечные, с почтовую марку, сообщения о разрушениях от небывалых паводков в низовьях Днестра, Днепра, Дона, Волги... Спрашивается, откуда паводки? А это ведь весенние талые воды, беззаботно сброшенные с полей героических тружеников. Даже в пределах одного хозяйства наблюдалось то же самое: в конце весны и начале лета жаловались (по областному радио) на напряженку с кормами — на пашне не растут из-за отсутствия влаги, а низинные луга до сих пор залиты талыми водами. Гораздо легче находились деньги на проекты «малого орошения»: собрать в прудах воду, сбежавшую с полей (и уже выполнившую эрозионную работу по разрушению почв), и снова перекачать ее на поля (при этом совершенно не исключалась повторная эрозия, уже ирригационная).

На повседневные повреждения почв водной и ветровой эрозией внимания не обращали. А катастрофические проявления — ну, так это же стихия... Когда с телеэкрана информируют об ужасающих наводнениях — разве хотя бы мельком упоминается о вине землевладельцев и земледельцев, которые на огромных площадях довели почву до того состояния, при котором она почти не способна впитывать воду атмосферных осадков? Грязь и муть паводковых вод — ведь это плодородная почва, уносимая с земель! В поездке по Донецкой области пришлось видеть пруд, заполненный после ливня не водой (вода прорвала дамбу и ушла), а эрозионными наносами. Наши попутчики, местные командиры сельскохозяйственного производства, восторгались тем, как четко поверхность наносов запечатлела картину течения и столкновений потоков, которые принесли эти тысячи тонн смытой почвы и подпочвы по всем ложбинам, впадающим в этот пруд. И вспыхнули горячие дебаты — нет, не о том, как бы впредь не допускать такого. Общее внимание сосредоточилось на дощатом одноместном «туалете типа сортир», стоящем посреди бывшего пруда в вертикальном положении, как будто его там только что установили. Было загадкой, как могли потоки установить его так умело, вместо того чтобы швырнуть как попало да еще и занести песком и илом. А эрозионные разрушения — что в них любопытного, стихия...

Еще два мимолетных эпизода, которые, как представляется, неплохо освещают отношение «тружеников социалистического сельского хозяйства» к охране почв и вод. Во время оного один из авторов этого текста был оторван от дела и послан инспектором по качеству уборки ранних зерновых. Такое случалось ежегодно и много раз в год по любому поводу — инспекции, комиссии, проверки. Но в данном случае упомянутый один из авторов, сопровождаемый бригадиром-полеводом, остановился у края поля, потрясенный тем, какой огромный овраг вырос вдоль асфальтированной дороги, и вырос совсем недавно. Уборка озимой пшеницы на поле, засеянном до самого асфальта, как раз заканчивалась, комбайн докашивал вдоль оврага. Бригадир истолковал задержку как знак того, что вот сейчас проверяющий, хоть и знакомый, а придерется к тому, что на полуостровке между двумя отвершками новоявленного оврага остались не скошенными несколько квадратных метров пшеницы (зерна килограммов пять). Комбайнер не хотел рисковать провалом своей машины в овраг и упирался.

— Це ж хлиб! — взывал к нему бригадир.

— Да Бог с ним, с хлебом, — возразил все тот же один из авторов. — Надо закреплять овраг, чтобы не углублялся. Лучше всего засыпать и превратить в залуженный водоток, иначе здесь, вдоль дороги, снова вырастет. Ведь овраг — это смерть земли.

Искренне удивился бригадир:

— Та яка ж така може буты смерть у земли?! Та цых ярив у нас... А наше дило — хлиб вырощувать, а не яры засыпаты.

Второй эпизод — с эпилогом.

И опять с бригадиром, правда, с другим. На сей раз, спасибо ему, подобрал он нас в наших научных странствиях во время весеннего снеготаяния на раскисшей полевой дороге. По пути нашему спасителю надо было заехать на молочно-товарную ферму. Ферма размещалась в средней части склона, выше нее — поля, талые воды с полей плыли на ферму, она была почти затоплена — этакая непролазная смесь воды, грязи, навоза, соломы, кормов... Всегда тягостно посещать эти концлагеря для животных и людей, а полузатопленные жижей — тем паче. И по своей зловредной научной привычке пристали мы к нашему бригадиру с советами. Дескать, если уж никак нет желания прекратить сток и смыв с поля, то надо хотя бы соорудить безопасный отвод, дабы потерянные с поля воды и почва не плыли на ферму. Ибо, неровен час, случится такое, что ферма будет снесена или погребена под наносами. Бригадир добродушно молвил:

— Та яка ж ферма без грязи. Мы люды сильськи, прывычни.

«Эпилог» грянул через несколько лет. При летнем ливне смытая почва занесла не только ферму, но и всю сельскую улицу у подножия склона. Через окна наносы попали даже в жилые помещения, пришлось откапывать лопатами кухонные столы, шкафы... Во дворах под наносами погибли цепные собаки. И что же? Откопались, бульдозером расчистили проезжую часть улицы. До следующего «эпилога»! Живут же люди и под вулканами.

Свыклись и с ветровой эрозией почв. Когда пыльные бури охватывают целые районы и регионы, их нельзя не заметить. В январе и феврале 1969 года многодневная пыльная буря унесла на юге и юго-востоке Украины до 10—15 сантиметров верхнего, самого плодородного слоя, при якобы допустимых годичных потерях почвы — вместе с водной эрозией — 0,2—0,3 миллиметра. (Кстати, эта «допустимая» величина легко превышается простым развеиванием почвы при ее обработках.) В городах люди были уверены, что всепроникающая, тончайшая, вонючая пыль в их квартирах с Кубани, о тамошних пыльных бурях упоминали газеты и радио. В сельской местности выдутая почва стегала по лицу, переметала дороги, погребала лесные полосы — тут не было иллюзий относительно неместного происхождения пыли. Вспомним, что на так называемых целинных и залежных землях, распаханных в 50-е годы по зову партии и вопреки предупреждениям ученых в Казахстане и сопредельных регионах, ветровая эрозия уничтожила добрую половину почв и сделала край невыносимым для жизни, пока не была приглушена экстренно разработанной почвозащитной агротехникой, в том числе и позаимствованной в США. Там, в Штатах, 12 мая 1934 года пыль окутала всю территорию страны к востоку от Скалистых гор до Атлантического побережья с его крупнейшими городами — и даже широкую полосу самого океана. Именно это подтолкнуло правительство, фермеров, все население надолго и всерьез заняться охраной почв на деле, а не в планах и постановлениях — хотя это был уже «третий звонок», к тому времени земли и почвы США были уже изрядно повреждены. Вследствие, как у нас считалось, хищнической эксплуатации земель, невозможной тут, при социализме. Уж какую ядовитую репризу довелось впоследствии читать в американской статье: Советы распахали пастбища Центральной Азии как будто бы только затем, чтобы показать всему миру, какого размаха может достигать ветровая эрозия почв.

После 1969 года Бог, кажется, миловал Украину от макрорегионального ветроэрозионного ада. Выдутая пыль не достигает Крещатика. А когда пытаешься собрать сведения о поврежденных землях, окажется, что агрономы в большинстве своем не просто не знают, что на полях их хозяйств происходит с «основным средством производства», но и на тебя посмотрят с удивлением: взрослый человек, а невесть чем интересуется...

Однако теперь разрушена (или почти самоустранилась) даже несовершенная и малоэффективная система контроля за состоянием и использованием земель, которая функционировала в недавнем прошлом. И когда на телеэкране журналистка среди поля вещает, какая у нас прекрасная земля, можно видеть жалкие остатки полезащитных полос. Пали даже бумажные ограничения, планы и нормы. Все внимание отдано реформированию отношений собственности в постоянно реанимируемом сельском хозяйстве. Подразумевается, что частная собственность на землю явится не только предпосылкой повышения экономической эффективности использования земель, но и обеспечит бережное к ним отношение. Что касается первого аспекта, вероятно, создание рынка земли будет действительно полезно для финансового стимулирования сельского хозяйства. А вот что касается второго...

Следует смотреть правде в глаза. После десятилетий отчуждения труженика от земли тщетны надежды, что у землепользователей нынешних, а особенно будущих, скоропостижно возродится и безраздельно воспреобладает сыновняя любовь к матери-земле, якобы присущая украинскому крестьянину на генетическом уровне. Вряд ли скоро явится и осознание того, что землю следует передать неухудшенной детям и внукам или хотя бы сберечь для продажи за хорошую цену. Мировой опыт говорит, что такое осознание слабовато даже там, где частная собственность на землю появилась не в последнее время.

Скорее напротив: за ближайшие 10—20 лет почвам и землям, еще оставшимся малым рекам, прочим водным объектам, урочищам, похожим на природные, будет нанесен такой ущерб, который окончательно отодвинет в прошлое воспоминание о плодородии благодатных украинских земель и о прекрасной природе Украины, сделает утопией грезы о будущей великой аграрной державе.

Как этому противодействовать?

Пока не поздно... Хотя опоздали уже давно и непростительно

Следует признать, что ХХ столетие было потерянным для организации защиты, охраны и развития почвенно-земельных ресурсов Украины. Потому молодое государство обязано незамедлительно сформулировать и планомерно, постепенно, но неуклонно вводить в действие основные принципы государственной политики по охране земель и почв. Эти принципы должны быть закреплены как законодательные положения и всесторонне подкреплены комплексом нормативов, регламентов и стандартов, необходимых для экологически здорового почво- и водоохранного ведения сельского хозяйства и всех других народнохозяйственных отраслей. Основные принципы мы надеемся охарактеризовать в последующих публикациях. Здесь же уместно категорически заявить: не терпит отсрочки (и формализма!) также и начало работ по созданию цельной всеобъемлющей многоуровневой системы по реализации государственной политики. Важнейшие из функций этой системы, когда она будет доведена до более или менее развитого состояния, близкого к перерастанию в систему охраны всех природных ресурсов:

1. Выполнение всех необходимых научно-исследовательских, экспериментально-практических, конструкторских работ.

2. Постоянное совершенствование как законодательных основ, так и рабочих методик, нормативов, регламентов по охране земель, почв, вод, других природных ресурсов и природных систем.

3. Постоянный и реальный контроль за их выполнением буквально на каждом квадратном метре земель Украины.

4. Назначение для конкретных землепользователей (и ответственных лиц) санкций за нарушение упомянутых нормативов и регламентов. При необходимости — также отстаивание назначенных санкций в органах власти и в судах.

5. Регулирование эффективного материального поощрения и субсидирования рационального, почвозащитного использования и обустройства земель (не исключая и компенсаций за недополученную прибыль).

6. Координационное участие во всех вопросах жизни общества и функционирования производства, существенных для охраны земель, почв, вод и т.п. Планирование и организация необходимых работ в государстве в целом и в отдельных регионах и административных подразделениях.

7. Почвозащитное, природоохранное, экологическое образование землепользователей и воспитание населения.

Для Службы охраны земель и почв Украины незаменим опыт Службы охраны почв США (с 1994 года — Служба охраны природных ресурсов). Привлечь внимание к достижениях в решении данной проблемы, и о допущенных ошибках, которых Украина могла бы избежать, мы предполагаем в одной из последующих публикаций. Важно, что США показали и необходимость, и возможность создания достаточно разветвленной и работоспособной государственной структуры. И эта структура смогла повсеместно организовать и возглавить народные инициативы в деле охраны и улучшения природных ресурсов и природной среды.

Уникальный американский опыт следует использовать на благо народа, сельского хозяйства и природы Украины, соединив его с выдающимися отечественными достижениями, начиная с конца ХІХ века — с природно-мелиоративного учения Василия Докучаева и его соратников. К сожалению, докучаевское наследие не получило достойного развития и применения на своей родине, а кое в чем было вообще искажено. Тем не менее, сведения, накопленные в советский период, явились предпосылкой для такого развития, пусть и запоздалого. Дело за широкой практикой, которая необходима, в свою очередь, и для развития науки. Украина еще не потеряла шанс обогнать в этом направлении развитые страны, убаюканные отлаженным функционированием агробизнеса.

А от чего в «прискорбной» части опыта советского периода необходимо решительно отказаться, создавая Службу охраны почв Украины, — так это от шумных ломок и бестолковых реорганизаций ведомств и организационных структур. Может показаться: чего проще — собрать под крышу и вывеску создаваемого ведомства всех государственных и прочих служащих, которые рассеяны там и сям, а по службе будто бы обязаны заботиться о здоровье почв, земель, вод, природы в целом и немало поднаторели в бумажной имитации этой заботы. Вместе со служащими собрать и выделяемые им финансы (это крохи, если пытаться на них работать, но немалые суммы, если тратить их на канцелярщину и имитацию). И победоносно сообщить, что в Украине организована и функционирует Служба охраны почв — или Служба охраны земель и почв, а то и вообще Служба охраны природных ресурсов, «ну прям как в США», зачем ожидать (да не просто ожидать, а в кропотливых трудах), пока первая из названных Служб (тоже еще не выращенная) сможет перерасти в полноценную третью, причем — желательно — в более полноценную, чем ее старшая сестра в США.

А результат поспешности и готовности к триумфальным уведомлениям может быть только один: надолго и всерьез будет дискредитировано важнейшее для Украины дело — дело всенародной и государственной защиты и охраны главного природного богатства Украины, почв и почвенного плодородия. В недавней истории почвозащитно-мелиоративной отрасли ряд перспективных, незаменимых направлений был скомпрометирован принудительным их насаждением. А принудительное отторгается. Тем более что любое направление требует сознательного творческого отношения исполнителей, «доводки» применительно к местным условиям, развития и совершенствования. И уж подлинной трагедией будет упорное отторжение государственной почво- и землеохранной политики в целом.

Создание Службы охраны земель и почв Украины можно сравнить с выращиванием всеукраинской рощи могучих деревьев, которые надежно скрепят своими корнями земли державы. А начинать надо с посадки нескольких главных саженцев — Украинского центра службы, нескольких региональных центров. В них небольшие штаты квалифицированных, но незашоренных сотрудников должны быть заняты в течение нескольких лет разработкой и доведением до совершенства законодательных проектов по охране почв, земель, вод, прочих природных ресурсов, программы поэтапного введения в действие этого законодательства и программы создания полной системы Службы, включая ее областные и районные звенья. Должен быть разработан также комплекс всех нормативов, регламентов, методик, необходимых для выполнения Службой ее функций — организационных, контрольных, административных, научных, мониторинговых.

Принципиальности требует и постепенный подбор в состав персонала Службы высококлассных и экологически сознательных специалистов, а не просто «жен приятелей и приятелей жен», как это зачастую случается при создании новых ведомств и учреждений.

В дальнейшем, по мере того как Служба будет расти и развиваться благодаря достаточному финансированию, она сможет включать в свою структуру ресурсо- и природоохранные подразделения различных ведомств, принимая на себя и их функции. Со временем перед Службой будут открываться все более широкие возможности самофинансирования. Но главное, что должна дать Служба — сохранность почв и земель, изгнание засух, все более высокие урожаи, зажиточность населения. Для этого стоит поработать. Да что там — мы просто обязаны. Особенно те, от кого зависит состояние дел в этой отрасли.