ЗЕМЛЯ? ЕЙ ВСЕ ЕДИНО — С РЕФОРМОЙ ИЛИ БЕЗ

ЗЕМЛЯ?Ей все едино - с реформой или без

в одной из публикаций мы уже как-то приводили причинно-следственную цепочку лауреата Нобелевской премии Артура Льюиса: диспаритет аграрно-промышленных цен - отказ крестьян производить несоразмерно дешевую сельхозпродукцию - крупные затраты инвалюты на массированный импорт продовольствия - стагнация промышленности из-за невозможности закупить за рубежом передовые технологии и оборудование. Примерно тот же алгоритм экс-вице-премьер по вопросам АПК, а ныне директор Института агроэкономики Петр Саблук сформулировал так: «Пока не закончится земельная реформа, промышленность не начнет подниматься. Пока земля не будет иметь рыночную цену, рынок как таковой не сформируется». Другими словами, земля всегда и везде есть главный товар. Тем более в стране с богатейшими черноземами. Тем более в преддверии назревающего по демографическим и экологическим причинам мирового продовольственного кризиса.

В научном штабе АПК

Приведенную выше фразу П.Саблука я услышал на заседании президиума Украинской академии аграрных наук, посвященном ходу земельной реформы в Украине. Ну а первой реакцией Петра Трофимовича на доклад председателя Госкомитета по земельным ресурсам Леонида Новаковского стало гордое заявление о том, что «мы можем поучить россиян и белорусов, как обращаться с землей». Честно говоря, меня в данном пассаже смутило два момента.

Во-первых, могут ли «товарищи ученые» в принципе претендовать на роль учителей? Ведь сколько уж лет в стране, которую Бог наградил чрезвычайно благоприятными природными условиями для выращивания всего, кроме разве что тропических плодов, урожайность большинства культур намного ниже не только, скажем, по сравнению с французскими фермами, но и польскими госхозами. А ведь хозяйство-то последние ведут на землях куда худшего качества!

Во-вторых, остался непроясненным вопрос, за чей счет будет происходить обучение. С абитуриентами, насколько я понял, этот аспект не обговаривался. Что же касается местных возможностей, то, если я правильно понял г-на Новаковского, у Госкомзема нет даже денег, чтобы расплатиться с отечественным Институтом землеустройства за документы, необходимые для дальнейшего проведения земельной реформы.

Впрочем, это, может быть, даже и к лучшему. Что толку в несомненно актуальнейшей научно-методической документации, коль государство не способно снабдить своих граждан полноценным документом о праве владения земельным паем? Вместо него им вручают некую куцую бумажку по так называемой сокращенной программе выдачи земельных актов, с которой непонятно, что делать дальше. Потому иной сельский труженик едет в столицу с тайной надеждой - получить якобы причитающуюся сумму непосредственно в кассе центрального ведомства.

Вот и приходится нашим агрореформаторам ориентироваться почти исключительно на иностранную техническую помощь. В данном случае - на кредит Всемирного банка под названием «Реструктуризация отрасли сельского хозяйства». К нему, правда, есть приложение с паритетным условием «вы - нам, мы - вам». То есть мы им изымаем из Земельного кодекса шестилетний мораторий на продажу агроземель и отменяем все пошлины на импортируемые сельхозпродукты вкупе с их сертификацией, а они нам за это 300 млн. долл.

С одной стороны, такие деньги на дороге не валяются. А с другой - как-то за державу обидно. Но, с третьей, сказал Леонид Данилович на последнем Всеукраинском совещании по вопросам АПК, «мы обязаны исходить из провозглашенного курса на приоритетное развитие села». Вот и думай, что поставить впереди: сельскую лошадь или суверенную телегу? Так что для последующего размышления у парадного подъезда АПК предлагается небольшая

Земельная реформа в общеэкономическом интерьере

Приведенные данные наглядно демонстрируют родственность процессов приватизации промышленных и сельскохозяйственных предприятий: и там, и здесь «паевые» сертификаты означают чисто формальное предоставление прав собственности. Просто в одном случае «всеобщая коллективизация» с доминированием первых лиц стала следствием разгосударствления, в другом - простого переименования.

С формальной точки зрения реорганизация агрохозяйств привела к тому, что доля земель в частном пользовании в Украине выше, чем в той же Польше. Но проводившиеся еще в начале 80-х годов реформы польских госхозов предоставляли последним производственную свободу и признавали прибыль единственным критерием эффективности. Это обусловило существенный рост производства, пока не были исчерпаны простые резервы. В украинских же КСП вся реорганизация сводится к известной формуле «менять так, чтобы ничего не менять». Так что в действительности в частном обороте находится не более 11,6% земельного фонда, т.е. различного типа приусадебные участки и фермерские хозяйства. Мировой же опыт говорит: до тех пор, пока частный сектор не достигнет критической массы примерно в 30%, он останется маргинальным явлением, находящимся в полной зависимости от постколхозного сектора.

Главным аргументом левой оппозиции против частного землевладения служит опасность дешевой скупки паев представителями крупного капитала, порой полу- и откровенно криминального происхождения. Ведь когда 60% земли владеют сельские пенсионеры, когда в деревнях царит безработица и нищета, трудно ожидать, что эти люди не будут продавать свои сертификаты за бесценок.

Да, такая опасность существует. М.Зубец и другие выступавшие с тревогой говорили о том, что даже при более чем дешевой нормативной цене земли в 3000-4500 грн./га происходит продажа пая в 5 га примерно за 1000 грн. Появились земельные скупщики, которые уже владеют наделами от 500 до 5000 га, а некий председатель КСП самолично отдал в аренду 3000 га за урожай в 3 центнера с гектара. Сегодня, считают академики, ввести земельный налог - значит превратить большую часть хозяйств в банкротов.

И вот тут один из членов президиума задал в одной связке вопросы, которые, как мы постараемся показать ниже, раскрывают подоплеку порочного круга, в который попала реформа АПК. Он спросил: какая часть спада производства обязана торможению земельной реформы и отчего у нас такая дешевая земля? Первый вопрос остался без ответа, на второй же ответ был таков: цена земли определяется, помимо природных свойств, величиной вложений в ее плодородие и в прилегающую инфраструктуру (транспортные и другие коммуникации). Поэтому, например, в западных землях ФРГ гектар стоит в среднем 20 тыс. марок, а в восточных - 4 тыс.

Л.Новаковский сообщил, что в 1995 году была уже проведена денежная оценка земель сельскохозяйственного назначения, но тут же добавил: процедура требует научного обеспечения. Очевидно, нужно так понимать, что нынешней методикой оценки наши агроученые не удовлетворены. А может, дело вовсе и не в методике?

Еще одно «стратегическое партнерство»

И в научной, и в популярной литературе уже неоднократно отмечалось подобие многих черт «Великой депрессии» 30-х годов в США и нынешнего украинского кризиса. До сих пор, однако, считалось, что у них было одно коренное различие: по ту сторону океана буйствовала дефляция, по эту - инфляция. Но после того, как, благодаря усилиям связки НБУ-МВФ, денежно-эмиссионный кран был перекрыт до такой степени, что коэффициент монетизации экономики упал ниже допустимого уровня, сей «диспаритет» был фактически ликвидирован. И если бы неплатежи хозсубъектов у нас однозначно трансформировались в банкротства, аналогия была бы полной, включая дефляцию (последняя давно имеет место для отечественных экспортеров, если «учесть» внутреннюю инфляцию гривни и доллара).

А теперь напомню основные показатели двух родственных кризисов. В разгар американского (1929-1933) спад промышленного и аграрного производства, а также капвложений составил соответственно 52, 50 и 84%. В разгар украинского (1992-1996) те же цифры выглядели так: 59, 36 и 125%. Как видим, в контексте трех приведенных характеристик кризиса украинский агросектор оказался самым «благополучным». Но поскольку в Штатах вопрос земельной реформы в повестке дня не стоял, получается, что в экономических катастрофах такого рода и масштаба земельные отношения не суть важны.

самыми «чувствительными» в обоих случаях оказались инвестиции, причем в украинском варианте обвал их был намного круче. Именно сюда и был направлен главный «рузвельтовский удар», причем решающими сферами его приложения оказались широкомасштабное дорожное и военное строительство. Стоит ли добавлять, что при существующем в Украине качестве дорог, а в сельской местности особенно, такая задача жизненно важна и для подъема экономики страны в целом, и для поднятия цены сельхозземель как товара до европейского уровня.

В итоге станет возможным то, что сегодня серьезнейшим образом сдерживает развитие фермерства, - ипотечный кредит под залог подорожавшей земли для покупки агротехники, семян, удобрений, ГСМ и прочих непременных аксессуаров сельхозпроизводства. Естественно, при этом вырастут цены на продовольствие. Но одновременно, благодаря минимизации диспаритета цен, заработает «цепочка Льюиса» и, стало быть, вырастут зарплаты и количество рабочих мест.

Тут, правда, надо иметь в виду две вещи. С одной стороны, полный паритет аграрно-промышленных цен достигается в развитых странах путем дотирования агросектора, но... исключительно частного, ибо его антипод просто перемалывет вливания в него. Так, в 1992-96 гг. в отечественный АПК было привлечено более 1,1 млрд. долл. иностранных кредитов, причем в прошлом году 90% суммы, полученной всеми отраслями. Однако из погашенных 570 млн. 98% приходятся на бюджет. С другой стороны, международный опыт доказывает: в основе наиболее эффективного частного сельхозпроизводства лежит труд собственников, а не арендаторов.

Что это в совокупности означает? А то, что пока земля не обретет близкую к «цивилизованной» цену путем создания хотя бы элементарно развитой местной инфраструктуры, форсировать коренные изменения аграрных отношений нецелесообразно. Здесь я полностью согласен с мнением г-на Новаковского: формальное паевание земли необходимо отнюдь не с точки зрения разукрупнения больших хозяйств. Но крайне важно, чтобы состояли они не из поденщиков, а реальных собственников, сознательно объединившихся для совместного производительного труда. Этот момент особенно существенен, исходя из тех социальных параметров личности агропроизводителя, которые преобладают в украинском селе.

Осторожно: беловежский человек!

Вот что пишет замдиректора опытной станции в Яготинском районе Киевской области Иван Слюсар: «Село консервативно, а современный этап устраивает руководителей района и села, среднее звено, простых работников, пенсионеров. Потому что все на своих местах что-то крадут, бартеруют не без собственной выгоды либо ничего не делают - и этим все относительно довольны. Победила психология недальновидного, воспитанного на коммунистической морали человека» («Голос Украины» от 16 января с.г.).

И таким свидетельствам, как говорится, несть числа. В том числе и в докладе председателя Госкомзема. Отметив, что за последние три года рост числа фермеров резко замедлился, а в 10 областях даже наблюдается спад, главной причиной такого положения он назвал пресловутый «принцип справедливости». То есть в то время, как простой крестьянин получает 5 га (средний пай), фермер-куркуль - аж 50! Может ли это вынести простая душа?

Российский публицист Глеб Павловский метко назвал это социальное явление «беловежским человеком». Распад СССР вызвал, увы, не только экономическую катастрофу, но и духовную. Как и после катастрофы семнадцатого года, возник гомункул, замечательно описанный в свое время Михаилом Зощенко. Пребывая в хитровато-невменяемой суете, он находит в разнообразных социальных подачках премию за свой инвалидный образ мыслей. «Беловежский человек» не намерен быть лояльным экономическим агентом современного капитализма. Он вообще не экономический человек, ибо со времен потребительского дефицита обладает лишь способностью добыть и поживиться.

Именно этот тип личности служит социальной базой левых сил. К сожалению, следы его обнаруживаются и в деяниях их оппонентов. Так, во время последней попытки внести коррективы в Земельный кодекс парламентские микрофоны ретранслировали весь спектр политической суеты: от организации земельных бирж до угрозы гражданской войны в случае узаконения рынка земли. «Одни безоглядно штурмуют старую систему хозяйствования, другие так же решительно, до последнего патрона ее отстаивают» - так охарактеризовал данную ситуацию Президент на совещании аграрников. Знать бы только, когда кончатся патроны, чтобы начать обустраивать «жизнь после штурма».

В 28 тыс. сельских населенных пунктов проживают 16,8 млн. чел. За последние пять лет естественная убыль сельского населения составила полмиллиона человек, а удельный вес лиц пенсионного возраста достиг трети. За 1990-96 гг. доля аграрного сектора в валовой добавленной стоимости упала с 25,5% до 13%, а в балансовой прибыли - с +23 до -10,5% (единственная абсолютно убыточная отрасль). Нерентабельны сегодня 60% хозяйств, не используются 4 млн. га пашни, спад в животноводстве перешел допустимые границы, а овцеводство, садоводство, птицеводство - на грани вымирания.

В условиях тройного сокращения платежеспособного спроса населения еще более обострилась проблема диспаритета промышленных и аграрных цен. За пять лет средний разрыв в ценах между используемыми в агросекторе промышленными товарами и сельхозпродуктами вырос в 5 раз, а по энергоносителям - в 10. Сегодня 1 т бензина = 3 т молока.

На фоне полного исчерпания организационно-технологических возможностей прежнего АПК в Украине происходит реформирование земельных отношений. В 1991-96 гг. количество коллективных сельхозпредприятий (КСП) выросло с 8799 до 10252, сельхозкооперативов - с 18 до 348. Вновь организовано 699 АО и 35 тыс. фермерских хозяйств. Число личных подсобных хозяйств выросло с 9,2 млн. до 11,4 млн. В итоге доля частного сектора в валовом сельхозпродукте увеличилась с 26,7% в 1990 г. до 52,6% в 1996 г.

Из 60,4 млн. га земельного фонда Украины 44,2% передано во владение КСП, 11,6% находятся в личном владении и пользовании, из которых 1,3% - у фермеров. Земля распаевана в 86% хозяйств, выданы 4,1 млн. паевых сертификатов. Из 12,2 млн. граждан, имеющих право на приватизацию своих земельных участков, на 1 апреля с. г. им воспользовались 7,6 млн.