СЦЕНЫ ИЗ ЗАВТРАШНЕЙ ЖИЗНИ

Направленный в ВР правительственный проект «Основных параметров макроэкономических показателей страны на 1998 год» (см. «ЗН» от 13 сентября с.г.) на разных стадиях своего создания подвергался экспертизе со стороны Международной группы экономистов-советников Фонда Сороса (SIEAG) и Немецкой консультативной группы (НКГ). Ниже приведены точки зрения обеих групп и наш комментарий к ним.

Сценарии развития экономической ситуации

в 1997-98 годах

Первый из документов SIEAG датирован 28 августа, видимо, не случайно. Именно в этот день в Кабмине состоялось первое обсуждение проекта «Основных параметров...», который представлял министр экономики Виктор Суслов. Главная дискуссия развернулась тогда вокруг трех параметров: прироста реального ВВП (0,5%), валютного коридора (1,9-2,0 грн./$) и индекса потребительских цен (116%). Особое неприятие вызвал ИПЦ, который, по мнению большинства, не должен превышать 110-111%. Судя по поданному в ВР окончательному варианту, сошлись на 112%, по валютному курсу компромисс пока не найден, а прирост ВВП сохранен в первозданном виде.

Отголоски этих споров в коридорах власти и нашли свое отражение в документе SIEAG, где изложены возможные макроэкономические сценарии 1998 года в предположении, что законопроекты из пакета «Экономический рост-97» все же будут приняты ВР. При этом один из альтернативных сценариев исходит из того, что неким антиреформаторам удастся опустить обменный курс до 2,3 грн./$, а второй - что ИПЦ взвинтят до 116%. Результаты прогноза представлены в табл.1.

Из представленных сценариев наихудший, как видим, - тот, где гривня девальвирована. И произойдет это, считает SIEAG, по трем причинам: 1) в условиях открытой экономики повышение цен на импорт немедленно подтянет к себе внутренние цены; 2) при нестабильной национальной валюте резко возрастут инфляционные ожидания и упадет инвестиционная активность; 3) возрастет стоимость внешних долгов, что особенно критично ввиду выхода Украины на мировые рынки капиталов.

Существенно иной точки зрения придерживается НКГ. Так, один из ее членов -

д-р Фолькхарт Винценц - усматривает одну из положительных черт «Основных параметров...» в начавшейся уже в текущем году политике ремонетизации экономики Украины, когда рост денежной массы опережает рост ВВП. Опасность роста инфляции при этом будет в значительной мере зависеть от приближения цен на электроэнергию для потребителей к ее себестоимости, поскольку в 1996 году такая адаптация привела к инфляционной «надбавке» в 3% (к этому наблюдению мы еще вернемся).

В принципе же денежно-кредитная политика должна в основном ориентироваться на валютный курс, а не на размер денежной массы. НКГ рекомендует девальвировать в 1998 году нацвалюту в рамках коридора 1,9-2,1 грн./$ (в России, кстати, действует не фиксированный, а падающий коридор). Это будет способствовать перераспределению прибыли от импортеров к экспортерам продукции и увеличению потребления на внутреннем рынке отечественных товаров, что только и может привести к экономическому росту. Разумеется, успех придет лишь в том случае, если другие институциональные изменения заставят предприятия адаптироваться к изменившимся условиям и проводить свою структурную перестройку.

Обратимся теперь к другому документу SIEAG - меморандуму по вопросам прогнозирования ВВП, инфляции и поступлений в бюджет от 5 сентября (табл.2). Он явился результатом анализа прогноза Минэкономики на 1998 год, сделанного на основе уже принятых законов. Хотя проанализирован в данном случае не окончательный вариант «Основных параметров...», в качестве переменных прогноза использовались именно те из них, которые сохранили свое значение.

Какие же выводы можно сделать из табл. 1 и 2? Первое наблюдение относится к категории «нельзя, но очень хочется». Обратите внимание: в прогнозах Минэкономики знак прироста реального ВВП в 1998 году поменялся с минуса на плюс. Спрашивается, с чего бы это, раз второй прогноз базируется на изрядно секвестированном пакете «Экономический рост-97»? А ларчик открывается просто: если в первом случае номинальный ВВП-97 шкалил за 100 млрд. грн., то во втором - за базу приняты реально ожидаемые 90 млрд. Ну чем не приснопамятная корректировка громадья социалистических планов?

Но и эту «оптимистическую комедию» опровергают специалисты SIEAG: на самом деле, утверждают они, грядет спад на 1%. Во-первых, потому, что коллапс официальной экономики отнюдь не прекратился. Во-вторых, финансовая инопомощь сильно похудела. А в-третьих, структурных изменений все нет (под последними авторы разумеют все те же «пакетные» налоговые и дерегуляционные мероприятия).

Впрочем, еще в этом году, по расчетам SIEAG, нас ожидает секвестр бюджета «по факту», который составит по доходам 7,3 млрд. грн., а по расходам - 5,2 млрд. То есть ни о каком погашении бюджетных долгов и речи быть не может. Более того, они, скорее всего, еще более вырастут. Соросовцы полагают, что случившееся - следствие повторения установившейся с 1995 года традиции переоценки доходной части бюджета и нехватки политической воли подогнать под реалии социальные и прочие расходы. Боюсь, однако, здесь они вступают в заочное соревнование с Рыцарем Печального Образа.

Борьба с ветряными мельницами

на современном этапе

Уж сколько, казалось бы, копий сломано по поводу того, что должно быть раньше: финансово стабилизированное «яйцо» или структурно перестроенная «курица»? Ан нет, даже Президент на заседании Высшего экономического совета 16 сентября не удержался от словесного остракизма сомневающихся в непреходящей свежести содержимого «яйца».

Что же касается сценариев SIEAG, то там прогнозные значения инфляции даже «святее», нежели у остальных футурологов, включая и оставшийся за кадром МВФ.

Между тем, сегодня явно созрел принципиально иного рода кризис. Чтобы показать его зримые черты, воспользуемся данными Украинско-европейского консультативного центра по вопросам законодательства.

Из табл. 3 можно сделать следующие выводы. При либерализации цен 1992 года инфляция вызывалась главным образом спросом ввиду дефицита товаров и избытка денежной массы на руках у населения. Но уже к концу 1993 года резкое снижение реальных доходов, уничтожение былых сбережений и увеличение импорта «успешно» решили обе проблемы. В последующие годы потребление как главный индикатор спроса почти стабилизировалось и не могло оказывать сколько-нибудь существенное влияние на инфляционные процессы.

Поскольку, однако, последние хоть и в меньших размерах, но продолжались, то не виновата ли в этом другая разновидность инфляции, связанная с предложением? На один ее фактор указали сами соросовцы: сокращение разрыва цен между зарубежными и отечественными товарами. На другой косвенным образом указали немецкие консультанты: постоянный рост издержек производства товаров и услуг из-за непрерывного удорожания исходных продуктов типа энергоносителей, металлов, химикатов, пластмасс и т.п. Нам остается добавить третий фактор - рост надбавок практически ко всем ценам из-за роста монополизма многих производителей в результате прогрессирующей криминализации хозяйственной деятельности.

Однако ныне сей вид инфляции уперся в потолок мировых цен на подавляющее число товаров и услуг. Потому-то мы и наблюдаем парадокс, когда денежная база за первое полугодие возросла на 25,4%, а инфляция - лишь на 5,3%. Это лишний раз доказывает, что анонсированные в «Основных направлениях...» базовые задачи госрегулирования на 1998 год в виде удержания инфляции на уровне 12% и обеспечения стабильности гривни - не что иное как стратегическая цель, достойная Дон Кихота Ламанчского. Ибо уже примерно два года как на авансцену нашей экономики вышел острый бюджетный кризис.

Дабы выяснить подоплеку нового феномена, определим индексы реальных бюджетных составляющих относительно базовых значений 1992 года (расчеты автора).

О чем повествует табл.4? Первое, что бросается в глаза, - расходы в сопоставимых ценах падали значительно быстрее, нежели доходы и ВВП. В 1996 году они, очевидно, достигли «дна», т.е. дальнейшее их снижение может привести к ликвидации социальной и бюджетной сфер «как класса». Но это значит, что дефицит бюджета вызывается не чрезмерными расходами, а недостаточными доходами. Возросший с 1995 года темп их спада можно, конечно, объяснить массовым уклонением от налогов. Но, во-первых, это явление началось гораздо раньше, а во-вторых, исторический опыт свидетельствует, что при депрессиях такого масштаба налоговая база подвергается сильнейшей эрозии.

Один из признаков такой эрозии - тот же бартер. Другое ее проявление - резкий рост числа убыточных предприятий, приближающееся чуть ли не к половине всего «национального парка». При этом обычной практикой стало занижение или полное сокрытие прибыли, что является красноречивым свидетельством игнорирования руководством хозсубъектов интересов других собственников капитала: ведь искусственно уменьшаемая прибыль ведет к сокращению выплат по дивидендам и ухудшению динамики рыночной стоимости акций. Все это говорит о псевдорыночном поведении подавляющего большинства предприятий, ибо, «по классике», если денежная масса перестает соответствовать уровню цен, происходит не натурализация обмена, а пересмотр стоимости и объема продукции.

Отсюда следует, что проблемы бартера и неплатежей, а с ними и сбора налогов неразрешимы до тех пор, пока не будут приведены в соответствие с канонами рыночной экономики отношения собственности, т.е. расставлены по своим местам собственники, менеджеры и наемные работники. А поскольку задача эта не одного дня, мы и сталкиваемся с ситуацией, при которой зарубежные инвестиции к нам не идут. Наши же иностранные советчики убедили правительство, что внутренних источников для оживления производства не существует. Единственным исключением является опять-таки НКГ.

По мнению г-на Винценца, опыт успешно развивающихся стран с переходной экономикой показывает, что на начальном этапе реформ экономический рост может быть обеспечен и без крупных инвестиций, за счет более эффективного использования имеющихся основных фондов. Главный критерий здесь - рост производительности. Только при этом условии рост зарплаты, а значит спроса, не приведет к росту инфляции.

Второй перспективный источник роста без дополнительных инвестиций - загрузка простаивающих производственных мощностей. Ведь массовое производство имеет то преимущество, что малый прирост ресурсов дает существенную прибавку конечной продукции за счет снижения средних издержек. Но и здесь главная предпосылка успеха - увеличение спроса.

К сожалению, НКГ не довела (а может, не решилась?) свои рекомендации до логического конца, т.е. количественной оценки грядущих результатов. Это сделали недавно российские экономисты, выступившие с тем же предложением. Их расчеты показали, что только за счет реанимации части свободных мощностей можно в 1998-2000 годах увеличить выпуск продукции на 6% ежегодно. Стимулирование же спроса на отечественные товары «стоит» примерно в год 135% ИПЦ при росте реального ВВП до 7%. Очевидно, при более скромных значениях последнего «основного параметра» и соответствующих вариациях валютного курса можно обойтись и меньшей инфляцией. Но для этого пора, наконец, начать избавляться от «священных коров» в рыночной упаковке.