ГОРЬКИЙ ОПЫТ РЕСТАВРАЦИИ — БУДУТ ЛИ ВЫВОДЫ?

Французская реставрация произошла спустя 20 лет после начала революции, у нас - спустя почти три четверти века. Видимо, этот затяжной «революционный штурм» заставляет нас упорно обозначать суть происходящих ныне событий как «переход к рынку». Нет, я вовсе не собираюсь по примеру наших «верных ленинцев» дискредитировать переживаемую нами трансформацию как исторический откат. Но отказ от ее идентификации в качестве реставрации капитализма на современном этапе его развития чреват как раз теми тяжелейшими издержками, о которых говорили участники «круглого стола» «Реформы в постсоциалистических странах: опыт, проблемы, перспективы». В дискуссии, организованной 15-16 мая Украинским центром экономических и политических исследований, немецким Фондом К.Аденауэра и Институтом международных отношений Киевского университета им. Т.Шевченко, приняли участие известные политики и ученые Украины и ряда зарубежных стран. И поскольку упомянутая точка зрения здесь так и не прозвучала, я позволю себе заочно пригласить на дискуссию автора цикла работ, исследовавшего те же «проблемы и перспективы» еще на пороге 90-х годов.

Рефлексии московского футуролога

Так уж случилось, что буквально накануне описываемого события я познакомился с результатами работ 1978-1991 гг. доктора экономических наук Марка Голанского. С помощью системного анализа свойств саморазвивающихся систем он вывел закономерности «новой экономической общности» - мирового капиталистического хозяйства (МКХ) - и построил на их основе альтернативные сценарии дальнейшей судьбы мирового капитализма и социализма (Советский Союз был тогда еще «жив»). Вот основные положения его теории:

1. Современные производства и технологии рентабельны только в глобальном масштабе, что нашло свое выражение в деятельности транснациональных компаний (ТНК). Поэтому на нынешней ступени экономической интеграции самовоспроизводящейся системой можно признать лишь МКХ в целом. Это значит, что национальные хозкомплексы могут участвовать в процессе регулирования пропорций мирового воспроизводства лишь в качестве его подсистем. Национальных же рамок достаточно лишь для поддержания мелких товаропроизводителей.

2. Возможны три варианта включения страны в МКХ: нулевой (закрытый) при ориентации экономики только на внутренний рынок, действующий при ориентации экономики преимущественно на мировой рынок, открытый - при полной глобальной ориентации. Чем экономически более развита страна, тем выгоднее для нее открытый вариант. Это обусловлено глобальным воздействием закона стоимости: он поощряет тех, у кого уровень производительности труда выше среднего по МКХ (группа развитых стран), и «наказывает» тех, у кого он ниже (группа развивающихся стран). Поэтому чем ниже степень включенности развивающейся страны в МКХ, тем выше потенциал ее внутреннего развития. Таким образом, динамика развития данных групп стран носит взаимоисключающий характер. Они могут одновременно развиваться, но крайне низкими темпами, лишь по действующему варианту.

3. МКХ может длительно существовать только в случае удержания развивающихся стран внутри данной системы. При этом они ей нужны не как полноправные участники мирового производственного процесса, а как потребители конечной продукции и поставщики дешевого сырья и рабсилы. Подготовка к подобной роли осуществляется с помощью «демонстрационного эффекта», который служит мощным средством насаждения среднемировых стандартов потребления и формирует его весьма неэффективную структуру. Этой же цели служит политика «открытых дверей», навязываемая развивающимся странам с помощью экономического, а зачастую и политического давления.

4. Экономические системы развивающихся стран являются тупиковыми. Они не могут сами, без мощных внешних импульсов, прогрессировать и переходить на следующую ступень развития. Закон стоимости, действующий в глобальном масштабе, по сути отказывает им в ориентированном на мировой рынок крупном производстве, устанавливая мизерные квоты хоздеятельности. Поэтому такие системы будут еще долго пытаться сохраниться с помощью всевозможных протекционистских мер, экономического суверенитета, функционирования большого госсектора и т.п.

Теперь, надеюсь, факты и мнения, высказанные рядом участников «круглого стола», предстанут в несколько ином свете.

Речи за «круглым столом» (тезисы)

Александр Разумков, председатель Совета экспертов УЦЭПИ. Объективного представления о характере протекающих в Украине процессов у наших властных структур и научных кругов нет. Об этом говорят такие факты, как рост в последние месяцы теневого сектора еще на 10% ВВП (всего 60%), иллюзия низкого уровня инфляции при массовой невыплате зарплат, низкий, по данным последних исследований «Социс-Гэллап» (см. «ЗН» за 7 мая с.г.- А.Г.), запас прочности реформ. Поэтому я прошу участников дискуссии попытаться ответить на вопрос: насколько принятая в Украине модель реформ отвечает сложившимся реалиям?

Д-р Манфред Ломанн, глава представительства Фонда К.Аденауэра в Украине. Превратить социализм в капитализм гораздо труднее, чем в обратном порядке. Эта трансформация - в интересах западных стран из-за большой разницы в уровнях развития и опасности дестабилизирующих процессов. Украинские и зарубежные эксперты отмечают успех реформ, начатых Президентом Л.Кучмой. Помогают этому процессу иностранные инвестиции, и, в частности, немецкие - самые крупные из зарубежных (чуть более 80 млн. долл. на 1.01.1996 г.- А.Г.). Основная роль в экономике должна принадлежать предприятиям малого и среднего бизнеса, поскольку это - самые гибкие хозсубъекты, обеспечивающие, к тому же, наибольшее число рабочих мест. Особенно недостает частной собственности на землю.

Роман Шпек, вице-премьер-министр Украины. Бартеризация и неплатежи - проблемы структурные, а не финансовые. Структура потребления в нашей экономике была и остается неэффективной. Вся помощь международных финансовых учреждений идет на покрытие отрицательного сальдо внешнеторгового баланса. Если мы не изменим структуру потребления, финансовая стабилизация ничего не даст. Сегодня под структурную перестройку все отраслевые органы требуют только дополнительное финансирование. Но таких средств у государства нет. Поэтому на первых порах эту работу нужно вести исключительно в организационном плане. Пример надо брать с нового гендиректора АО «АвтоЗАЗ», который недавно заявил, что они через месяц удваивают выпуск автомобилей и при этом не требуют от государства никакой помощи - все достигается за счет внутренних резервов и оптимизации управления.

Либерализация торговли - это дорога с двусторонним движением. Однако, декларируя заинтересованность в стабилизации украинской экономики, западные страны сохраняют КОКОМовские ограничения, из-за чего мы превращаемся в кладбище старых технологий. Поскольку МВФ, Всемирный банк и ЕБРР служат мультипликатором благоприятного впечатления об Украине, без интенсификации и диверсификации их помощи частные банковские и предпринимательские круги Запада и Востока не решатся разделить риск с отечественными бизнесменами.

По данным Всемирного банка, теневой сектор в Украине составляет около 50% ВВП, в России - 40, в странах Балтии - 27, в Венгрии - 22, в Польше - 14. Если в прошлом году ВВП Польши вырос на 7%, то произошло это в первую очередь за счет легализации теневого бизнеса. Сегодня в Украине собирается только 40% запланированных налогов. Первые результаты приватизации отнюдь не дают уверенности, что складывается слой эффективных собственников. Часто основная масса средств идет на выплату не зарплаты, а дивидендов, поскольку там значительно ниже отчисления в различные фонды.

На данном этапе обеспечить достаточное внутреннее потребление в Украине можно только за счет увеличения экспорта и возврата выручки назад. Мы должны сказать народу правду: через порог третьего тысячелетия не смогут переступить слабые и больные предприятия. Глобализация экономики требует выпуска только конкурентоспособных товаров. И если мы этого обеспечить не сумеем, государственность окажется нам «не по карману».

Валерий Геец, член-корреспондент НАНУ, президент фонда «Украинские реформы». В переходной экономике действуют 4 типа процессов: либерализация и создание конкурентной среды, переход госпредприятий на рыночные условия, размежевание на предприятиях хозяйственных и социальных функций, поддержка государством структурных преобразований на микроуровне. Что является для нас специфическим в этих процессах?

1. Когда стартовали польские реформы, структура населения была такой: из 18 млн. работающих 12 млн. хотя бы несколько месяцев работали в рыночных условиях. У нас подобных людей было несколько сот тысяч. И сегодня большинство населения остается рыночно необразованным, что видно даже из представляемых на «соискание финансов» инвестиционных проектов. Поэтому со стороны государства и населения продолжается всеобщая борьба за перераспределение ВВП.

2. Вступление в ГАТТ-ВТО - вещь, конечно, необходимая, но нельзя на ней зацикливаться. Мы до сих пор не определились с ресурсными базами и особенно энергообеспечением. Вот два примера. В проекте Энергетической программы Украины записано, что на 70% она должна быть обеспечена углем. В то же время около 100 шахт признаны неперспективными. Теперь легкая промышленность: благодаря проведенному еще в советские времена техперевооружению, она способна производить товары столь же дешевые, как и китайские, и при этом доставлять их в Европу за 2-3 дня (вместо 2-3 месяцев из Китая). Однако из-за того, что вопросы поставки сырья из Средней Азии не были отработаны и последнее прямиком поступает в дальнее зарубежье, мы это сделать не в состоянии. Одна из главных причин такого положения - отсутствие политического «зонтика», который все развитые страны раскрывают над своими товаропроизводителями. Аналогичная ситуация, кстати говоря, сложилась и в аграрном секторе. Если в ближайшее время не будут предприняты соответствующие меры, у нас случится то же, что и в Прибалтике: при мировых ценах на ресурсы агропроизводства 20-30% сельхозземель окажутся неиспользованными.

3. Мы допустили серьезную ошибку в инвестиционной политике, попытавшись положиться в этом вопросе на внешние источники. Сначала было решено привлекать и распределять их с помощью государства. Не получилось. Потом государство перевело этот процесс с макро- на микроуровень, решив ограничиться гарантией капвложений в отдельные проекты. Не вышло. Теперь мы переживаем бум проталкивания инвестпроектов на Западе уже безо всяких гарантий. Но и этот вариант оказался малоэффективным. В пылу погони за «легкими деньгами» мы упустили грозное предупреждение из Мексики, где иностранные инвестиции сыграли роль троянского коня, не будучи поддержанными внутренними накоплениями. Там возник огромный платежный дефицит, способствовавший возникновению спекулятивного бума, который в итоге закончился финансовым крахом. Но если над Мексикой немедленно был раскрыт «зонтик» международного и американского вспомоществования, то над Украиной в таких масштабах (50 млрд. долл.- А.Г.) его никто не раскроет. Выходит, то, что в Украину пока не пришли крупные инвестиции, - до некоторой степени отрадный факт.

Валентин Ландик, народный депутат Украины, директор АО «Норд». За 4 месяца этого года мы получили примерно 400 млрд. крб. прибыли, из которых должны выплатить 800 млрд. долга, 200 млрд. налогов и 100 млрд. зарплаты. Будь у меня 5 работающих, я бы с радостью ушел «в тень» и платил из своего кармана. Но когда работающих 10000, из-под полы не рассчитаешься. Между тем магазины наши забиты импортными товарами отнюдь не лучшего качества, а мы не нужны и на 3 копейки!

Владимир Черняк, доктор экономических наук. Если вместо финансовой стабилизации не поставить во главу угла экономический рост, у нас в лучшем случае будет наблюдаться застой кризиса, в худшем - его углубление. Нужно думать не о санации производства, а хотя бы о его стагнации, т.е. о прекращении спада. У нас - разгул затратной экономики. В себестоимость загоняется все: и бесхозяйственность, и кражи, и полеты руководства к любимым женщинам. Эта ситуация подкреплена «политреформами», где вместо структуризации происходит олигархический переворот. Он сочетается с коллапсом власти, когда госструктуры не способны управлять общественными процессами. А ведь это крайне опасно, когда плановая система умерла, рыночная же не родилась. В такой момент без определенной дозы госрегулирования, как это делало в свое время правительство Л.Эрхарда, обойтись невозможно.

Что касается запаса народного терпения, то оно уже, видимо, на грани исчерпания. Мы сейчас стоим перед дилеммой: или гражданское общество, или гражданская война. Это очень хорошо видно на пленарных заседаниях ВС.

Нет пророков ни в своем, ни в бывшем отечестве

Внимательный читатель наверняка отметил поразительное взаимодополнение «московского» и «киевского» разделов данной публикации. Чтобы поставить точки над «і», позволю себе привести тезисно один из альтернативных прогнозных сценариев московского автора для СССР (напомню, что тогда он еще не распался) «К чему приведет реставрация капитализма».

Сравнительный анализ с помощью принятой модели показывает, что уровень производительности труда в Советском Союзе в 2,5 раза ниже, чем в Финляндии, и в 13 раз ниже, чем в США. При отказе от социализма саморазвивающиеся системы и подсистемы если и возникнут, то очень не скоро. А до тех пор будут действовать анклавы МКХ и растущий конгломерат местных мелких предприятий, который нескоро сможет стать объектом рационального регулирования со стороны закона стоимости. Чтобы получить наглядное представление о характере будущей экономики, достаточно взглянуть на застойную ее ипостась в слаборазвитых странах. Экономика этих стран развивается только под давлением извне в виде финансовой и технической помощи, создания СП и предприятий ТНК и т.д. Переключение на капитализм полностью расстроит функционирование экономики СССР, и она войдет в систему МКХ в качестве обузы, пополнив собой многочисленный лагерь отсталых стран, способных поставлять на мировой рынок лишь сырье и продукцию СП. Страна окажется пораженной широкомасштабной безработицей и будет страдать от роста социальных бед, пауперизма, преступности и массовой эмиграции. Поскольку политическая интеграция крепка там, где крепка экономика, бедственное положение последней будет сопровождаться национальной дезинтеграцией и фактически распадом страны. Иными словами, вариант капиталистической ориентации в лучшем случае обещает нам участь стран Латинской Америки и не оставляет никаких надежд на достижение статуса развитой страны.

Что и говорить, жестокий прогноз, который, увы, во многом сбылся, если помнить, что «переход к рынку» практически начался уже при «перестройке». Но лучше знать правду поздно, чем никогда. Ведь в таком случае остается надежда на то, что перспективу еще можно исправить.