Жизнь без серединки. Истории успеха ветеранов АТО

Они возвращаются с войны, но их война не заканчивается. Им нужна победа каждый день. Каждое их достижение - в работе, хобби, семье - это маленькая победа.

На форуме "Увлеченные жизнью. Истории успеха ветеранов АТО", организованном проектом "Воину - достойный труд" ОО "Центр занятости Свободных людей", я услышала множество успешных историй. Описала - лишь малую часть. Не потому что остальные менее интересны или важны. Просто чтобы пообщаться со всеми, не хватило бы ни времени, ни места на газетной полосе.

Эти люди добились поставленной цели не сами. В каждой истории так или иначе обязательно звучит: "Я больше не хочу быть аутсайдером. Я решил что-то сделать, и меня поддержали". Хорошо, когда рядом есть те, кто готов прийти на помощь делом или советом. И наша миссия, тех, кто знает о войне только понаслышке или с экранов телевизоров, - помогать и поддерживать, не поддаваясь стереотипным клише: мол, все ветераны - потерянные, агрессивные, потенциальные алкоголики… И не навешивая на них ярлык "афганский синдром". Сами они говорят: "Это другая история, и мы - другие".

Мужчины и женщины, побывавшие на войне, самоактуализированы. Они осознают свое предназначение в жизни и вряд ли когда-нибудь это знание утратят. Их нельзя жалеть, не стоит идеализировать, но их необходимо принимать и поддерживать. Вернувшийся из АТО социализовавшийся ветеран может стать своеобразным знаком качества. С демобилизации, войны и последнего выстрела новая жизнь только начинается. Зачастую она - совсем иная, чем была до войны. Побывав на волоске от смерти и узнав цену жизни, ветераны, как правило, не готовы больше растрачивать ее по пустякам. Каждому из них война дала маленькие часы. И свое существование они теперь измеряют своими делами.

Они готовы начинать все с нуля, ищут и находят себя в разных видах деятельности. Порой довольно неожиданных. А иногда - это, возможно, лишь переходный этап к чему-то большему.

Николай Змиевский - из Кривого Рога. До войны был сталеваром. Служил в батальоне "Феникс" 79-й аэромобильной бригады. Домой вернулся осенью 2015-го.

Николаю повезло. Он попал на реабилитационный тренинг ОО "Побратимы". После него, благодаря ОО "Центр занятости свободных людей", в частности - проекту "Воину - достойный труд", прошел курсы баристы. Довоенное увлечение кофе и желание дарить людям позитивные эмоции стало профессией Николая. А кроме того, он успел сняться в двух фильмах и стать одним из активистов ОО "Побратимы". "Вместо того чтобы успокаивать, - советует он, - дайте человеку время отойти от пережитого. Чтобы границы его мира немного расширились. Солдат возвращается с войны весь в себе, молчаливый и замкнутый. Ему нужно ощутить, что он в безопасности. Семья должна быть рядом, но у человека должно оставаться свое пространство".

Маленькая кофейня "Белый кролик" в Броварах, которую на пару с побратимом открыл 26-летний Александр Жук, сразу стала популярной. До войны Александр занимался исследованием процессов в обществе - проводил соцопросы. Во время Майдана оказался в гуще событий. Потом была первая мобилизация. Александра привлекли к выписыванию повесток, а через несколько дней отправили домой. Но спустя некоторое время он снова вернулся в военкомат - добровольцем. Попал в штаб батальона "Киевская Русь" делопроизводителем. Сначала пытался вырваться из монотонной бумажной рутины. Потом понял, что делает важное дело. Ведь в начале АТО никто не задумывался, что вскоре от добро­совестного заполнения бумаг будет зависеть, предоставят ли бойцу статус воина, начислят ли зарплату и отправят ли на лечение или реабилитацию. Самым ужасным, говорит Александр, было выписывать похоронки. Особенно на тех, кого знал лично…

О том, чем будет заниматься дальше, Александр еще не думал. "Пока - кофейня. Что-то свое, и это радует. Вообще мне трудно заниматься долго чем-то одним. Три месяца на изучение и вхождение в процесс, а потом становится скучно, хочется чего-то другого".

Александр Матяш до войны был исполнительным директором фирмы, занимавшейся продажей запчастей к трамваям и троллейбусам. Служил в батальоне "Киевщина". А после возвращения открыл собственный бизнес по производству удобного мужского белья. Проект разрабатывал в поселке Новоахтырка, в казарме, в наряде.

"После восьми часов под палящим солнцем Луганщины выяснилось, что трусы натерли пятую точку абсолютно всем бойцам. Мы оказались нежизнеспособными как подразделение, - шутит Александр. - На самом деле мелочей нет. Если на тебе неправильные трусы - ты не боец".

Навыки были. Двум активным детям Александра постоянно требовалось что-то подшить или подлатать. Сшив партию трусов на швейной машинке, которая, как говорит Александр, досталась ему при разводе с первой женой, он сначала одел себя и товарищей. А когда выяснилось, что найти удобное нижнее мужское белье в Украине нелегко, Александр со своим партнером по фирме решили исправлять ситуацию. И вскоре выпустили первую партию мужских трусов с диагональным швом под торговой маркой Regata Club. "Большая часть покупателей - наши друзья и друзья наших друзей. Количество покупок по рекомендации увеличивается благодаря соцсетям. На войне я понял одно: держись своих. Это правило работает и в бизнесе.

Я занимался бизнесом до войны, но, вернувшись, понял, что делал не то, что хотел бы. Искал себя. Каждый из нас свое хлебнул. Кому-то досталось больше, кому-то - меньше. Но там ты привыкаешь рассчитывать только на себя. Как ни крути, но когда попадаешь в тяжелую ситуацию, помощи можно и не дождаться. Приходится решать свои вопросы самостоятельно. Это, наверное, та инвестиция, которую многие из нас оттуда вынесли. По крайней мере те, кто не сдался и не стал жалеть себя. Хочешь решить свой вопрос - решай его самостоятельно. Вот мы и ищем - как".

Проект "Пицца Ветерано" Леонида Остальцева (служил в 30-й механизированной бригаде) задумывался для адаптации в мирной жизни участников боевых действий. Социальную иерархию в мирном обществе они воспринимают тяжело. И комфортнее чувствуют себя среди таких же ветеранов. Однако адаптации, возобновлению навыков мирной жизни, восстановлению способности конструктивного взаимодействия с людьми, видевшими войну лишь на экране телевизоров, такие "тепличные" условия не способствуют. Поэтому "Пицца Ветерано" принимает на работу не только ветеранов. Обучает новым специальностям, чтобы сотрудники получили возможность трудоустройства в пиццериях и ресторанах по всей стране, имели востребованную профессию и самостоятельно зарабатывали.

Еще одна важная задача для ветерана - научиться не прибегать к насилию в условиях повышенного стресса, выработать умение вести диалог, не сводя поиск справедливости к драке или применению оружия. Для этого в проекте есть штатный психолог, с которым обязан периодически общаться каждый сотрудник.

Ну, и не стоит забывать о главном. Ведь к Леониду Остальцеву ходят не только потому, что он - ветеран, а потому, что в "Пицце Ветерано" качественная, вкусная еда и хороший сервис.

Сергей Лоскутов служил в 72-й механизированной бригаде. До войны и сейчас работает инженером в Национальном музее им.Т.Шевченко. Писать начал на войне. "Все было очень жестко. Много крови, страха, - говорит Сергей. - Нужно было хоть как-то спрятать свой мозг. Начал придумывать свои миры и уходить в них.

Сначала писал взрослые философские сказки на Фейсбуке. Их заметили. "Кришталеву гусеничку" перевели на украинский язык и озвучили. Тетянка Стус попросила меня написать детскую сказку. Так появилась книга "Большие собаки боятся маленьких девочек" - история о дружбе большой собаки и маленькой девочки. Книгу проиллюст­рировал священник Максим До­линный.

И все же книги - скорее, хобби. Сейчас работаю над проектом, связанным с декоративно-прикладным искусством. Обязательно воплощу его в жизнь. По образованию я архитектор, дизайнер интерьеров.

Очень многие, вернувшись с войны, меняют род своих занятий. Война полностью меняет отношение к жизни. Пройдя через нее, понимаешь, что больше ни за что не станешь заниматься тем, что тебе не нравится. Жизнь такая короткая и хрупкая, что заниматься всякой дребеденью, какими-то раздражающими тебя вещами не хочется.

Я даже не предполагал, что найдется так много людей, которые будут за меня молиться и помогать мне. Возможно, поэтому я и жив остался. Теперь стараюсь поддерживать других. Прошел реабилитационный курс "Побратимов", где, кроме всего прочего, нас обучали оказанию психологической поддержки. Ветераны неохотно общаются с психологами, и гораздо больше открыты своим. Мы прошли обучение, а теперь стараемся помочь другим.

Мой побратим, например, увлекался свиньями. Они присутствовали у него во всех разговорах и анекдотах. После возращения домой мы поехали его навестить. И оказалось, что для счастья ему нужны всего лишь две свиньи. Мы их ему купили. И он счастлив, все его проблемы решены.

Что касается агрессии, то да, излишняя жестокость может проявляться. Это вспышка. На войне ведь если не ты, то тебя убьют. И этот инстинкт уже сидит в крови. Когда мы попадаем в ситуацию страха, с выбросом адреналина, наше эго вылетает из нашего соз­нания, включая состояние рептилии. При этом эго потом целиком не восстанавливается. Наши довоенные привычки, любовь, все, что нас раньше окружало, разрушается. Но время лечит. И благодаря близким человек постепенно восстанавливается".

37-летний Андрей Мельник до войны был учителем истории в 35-й школе г. Киева. Служил в 92-й механизированной бригаде. "Всю жизнь прожил в Киеве - и вдруг оказался в Луганской области, смот­рю на правый берег Сиверского Донца, - рассказывает он. - Я артиллерист. В окопе с автоматом не сидел. У нас одно облегчение - мы убиваем людей на расстоянии, не видим их...

Я вернулся, и вроде бы все нормально. Меня ждали в школе, все было прекрасно. Но война требует от человека постоянного действия, решения задач. И человек меняется, иначе видит себя в обществе, у него появляется потребность в переменах.

Сейчас в Киеве назначают директоров школ на конкурсной основе - пилотный проект, его планируют распространить на всю Украину. И я пошел на конкурс. С января - директор 203-й киевской школы. С одной стороны, здесь, думаю, сыграло роль то, что я - ветеран АТО. С другой - мне бы очень не хотелось, чтобы обо мне говорили: мол, директором стал только поэтому, и теперь меня можно носить, как картинку, показывая, дескать, вот у нас в Киеве есть ветеран АТО. В департаменте образования ко мне отнеслись очень позитивно, но сразу предупредили: "Андрей, готовься к тяжелой работе". И если бы я знал, что будет так, может, и не впрягся бы.

Директором я стал с учителя. Обычно этому предшествуют карьерные ступеньки завуча и замдиректора. Вроде бы подготовка. Но за это время забываешь, как был просто учителем. Мне тяжело - нет большого административного опыта. С другой стороны, приходится постоянно себя преодолевать и двигаться вперед, а ведь только так человек растет. Без лишней скромнос­ти скажу: меня любят. Мой опыт позволяет быть лучшим директором школы. И когда ко мне сейчас приводят детей из соседних школ, я всем откровенно задаю вопрос: "Скажите, почему?" Они отвечают: "Потому что мы о вас слышали". Это очень вдохновляет.

Агрессия, импульсивность? Случается. Скорее, сильнее, чем чаще. Стараюсь досчитать до десяти и успокоиться. Бояться мне в этой жизни больше нечего. Я очень хороший учитель истории, и всегда найду работу в школе. Это не означает, что я готов упереться просто потому, что мне так захотелось. На разумные компромиссы я идти готов, на неразумные - нет.

В Фейсбуке я попал на прекрасную организацию "Воину - достойный труд", позвонил и сказал, что у меня есть вакансии учителей, работников, и я готов дать шанс людям, которые пришли из АТО и ищут работу. Кто-то помогает мне, и, надеюсь, я чем-то смогу помочь другим ребятам. Это ведь важно, когда человек, опираясь на свой опыт, находит в себе силы начинать что-то новое. У меня есть такие учителя, есть переселенцы. Но я не возьму человека на работу только потому, что он - ветеран АТО. Он должен доказать, что того стоит. Не мне, а ученикам и родителям. Ветераны не должны ждать милос­тыни. Главный критерий - профессионализм.

Это правда, что после возвращения с войны люди часто меняют род занятий. Будем откровенны: что-то ведь подвигает человека идти на вой­ну, а не спрятаться от нее. Вариантов несколько: или у человека есть в этом потребность, или его что-то не устраивает в жизни. Я не пошел на фронт добровольцем. Но всех предуп­редил: если мне придет повестка - пойду. И ее принесли мне прямо на работу.

…Рутина бывает разной. Напри­мер, в пиццерии каждый день делают одну и ту же пиццу. Но человек сам для себя ищет еще какое-то значение. Я не могу говорить обо всех. Но среди моих побратимов (офицерский состав) - все успешные люди. Получив повестку, они оставили все и пошли воевать. Страна сказала: "Ты мне нужен". И это не обсуждается. А вот теперь, вернувшись, они уже не могут принимать свою страну и ситуацию такой же. Ветераны ищут место в жизни, на котором смогут принес­ти больше пользы. И это правда, что их обостренное чувство справедливости нужно направлять в мирное русло. К сожалению, определенные силы в обществе готовы воспользоваться силами ветеранов в своих интересах, педалируя, с одной стороны, на острой потребнос­ти в переменах, а с другой - на том, что позитивные изменения в об­ществе происходят не так быстро, как многим хотелось бы.

Андрей Козинчук, бывший моим инструктором в учебке, как-то сказал: "Никто из вас, вернувшись домой, не останется таким, как был. Это опыт, которого нет у других людей. Война меняет тебя кардинально. Вот эту серединку - чтобы было, как всегда, - ты уже держать не сможешь. Как всегда уже не будет". Это правда. И здесь есть два варианта. Либо опуститься - это без проблем: общество готово к тому, что атошники опустятся и пьяные ветераны будут рвать на себе футболки. Это проблема афганского синдрома, навязанный обществу стереотип. Но мы (и эта вой­на) кардинально отличаемся: воюем на своей земле, за свои идеалы, нас поддерживает наш народ, нас туда не принуждают идти из-под палки, и мы понимаем, ради чего мы воюем. Это совсем другая история. А потому афганский стереотип, который сейчас переносится на атошников, нужно переломить".

Военный психолог Андрей Козинчук (ОО "Побратимы") служил в одной из частей Главного управления разведки. Уволился. Попал на передовую как волонтер. Работал с 30-й механизированной бригадой - поддержка ветеранов, снятие стресса. Чуть не погиб под артиллерийским обстрелом. На полигонах готовил людей, отправляющихся на войну. Устро­ился в добровольческий батальон официально.

"Я учился на военного психолога, - говорит Андрей. - Но, оказавшись на войне, понял, что ничего не знаю. Вернулся, стал искать курсы. Попал в "Побратимы". Как выяснилось, я был страшно травмированным человеком. У меня на руках от кровопотери умер человек. Но я же психолог, я все знаю… Между тем, я был десоциализирован, отказался от друзей, семья была на грани развала…

Оказалось, что система "равный - равному" работает во всем мире. Там есть психотерапевты, но они прошли войну. Организация работает по системе бодинамики, телесно-ориентированной терапии, основательницей которой является Лисбет Марчер. Ее дочь, Дитти Марчер, возглавляет Датский институт бодинамики. Имеет 15-летний опыт работы в 19 горячих точках мира. Дважды была в плену. Работала с собой сама. Она не военно­служащая, однако ветераны ей доверяют. Хотя она говорит на английском, но ментально - на одном с нами языке. Для нас Дитти - человек-легенда.

Агрессия? Это клише - ветеран, агрессия, потенциальный алкоголизм и т.д. Да, у нас нет меры. А что значит мера? Равнодушно пройти мимо, игнорировать, видя несправедливость? А если речь идет о гражданском человеке, у которого нет боевого опыта, относимся ли мы к ситуации точно так же? Ведь не все происходящее в жизни военного является последствием войны.

Агрессия - вид коммуникации. Если человек выражает агрессию, ее крайний вид, то просто будьте при этом с ним рядом. Говорите максимум 15 минут. Мы не можем побороть свою травму. Это наша история, которую переписать невозможно. Но мы можем научиться с ней жить. Я научился. Посвятил время себе, стал эгоистом. И тут выяснилось, что от этого стало хорошо всем. Я стал поддерживать других ребят. Мы делаем один из лучших тренингов в Украине. Правда, в очень маленьких масштабах - за год у нас не более 40 выпускников. Тренинг продолжается полгода. Но результаты его - из лучших. Госу­дарственный сектор очень отстает. Мы пытаемся их поддержать, но они закрыты для изменений. Под­держать тех, кто сам не хочет меняться, увы, невозможно.

Я успешен в историях тех ребят, которым смог помочь. Если они показывают какой-то результат, в этом есть и мой успех. Это - мой критерий ценности. В Минобороны и Минздраве, к примеру, критерий ценности - это сколько дней люди проходили реабилитацию, количест­во процедур и т.д. Для нас - что было после, что изменилось.

Не все наши 40 выпускников уже нашли работу. Кто-то пошел учиться, кто-то пока ищет себя. Были и те, кто бросал все и возвращался в АТО - там им комфортнее. Но это все равно выбор. До этого человек сомневался, обманывал сам себя.

Наша организация стремится сделать словосочетание "ветеран АТО" брендом. Чтобы, если ветеран рядом, это означало безопасность. Пока, увы, я не могу так сделать. К сожалению, ветеран АТО - это не гарантия честности и порядочности человека. Идеализировать ветеранов не нужно. Есть немало разных мотиваций, почему люди пошли на войну. Кто-то - ради денег. К тому же, каждый человек имеет право на ошибку, и об этом нужно помнить. Война не сделала нас идеальными. Например, в одном селе ветераны объединились, нашли контакт с сельским головой и делают вместе массу полезных вещей. А в другом - девять ветеранов беспробудно пьют, бьют своих жен и не признают детей. Здесь не цифры важны. Все зависит от общества, которое их окружает. Если есть поддержка, есть ресурс, у ветеранов все будет хорошо. Они будут творить, каждый на своем месте, в своем селе или городе. У этих людей есть огромный потенциал. Например, бизнесу мы говорим: "Когда вы нанимаете атошника, это огромный риск. Он может прийти и убить вас принтером. Но если вы хотите в себе что-то поменять, сделать ребрендинг, рестайлинг, то знайте: этот человек воспринимает работу не как работу, а как бой, как войну. Он обязан победить".

Мы собираем истории, работаем с людьми и гордимся тем, что есть. Из-за того, что ребята пережили, они стали лучше, чем были до войны, лучше, чем их гражданские коллеги. Это не означает, что все должны идти на войну, чтобы стать лучше. Но делать такие истории, на позитиве - это важно.

Мы также проводим тренинги для журналистов. Рассказываем о том, что может случиться с ветераном из-за недостаточно компетентной работы журналиста; какую терминологию стоит использовать, дабы избежать неточностей. Через этот тренинг мы хотим показать журналистам свое видение ветеранов. Можно писать о том, какие они бедные и несчастные, а можно говорить, что они - герои. И то, и другое неправильно. Все мы имеем право на ошибку. И мы ошибаемся. Мы сделали много плохого на войне. Это наша вина, которая останется с нами на всю жизнь. Но мы хотим победить там, здесь и везде".