ЖАЖДА ЗОЛОТА

Этюд о человеческой слабости

Это сладкое слово - Египет

Александру Пушкину принадлежат такие строки:

«Все куплю, - сказало злато;

Все возьму, - сказал булат».

А другой, тоже мудрый, человек добавил:

- Без злата не будет и булата...

То есть, чтобы обзавестись грозным оружием, прежде следует денежку заиметь. Конечно, в истории человечества были времена, когда люди еще могли обходиться без денег в нашем понимании этого слова. У одних племен обменной «валютой» служили быки или верблюды, у других - овцы или шкуры диких зверей, у третьих - мера зерна или раковина моллюска. Такие «деньги» были в ходу до поры до времени. Но как только обмен товарами пересек племенные границы, все вышеприведенное стало неудобным в обращении. Один, скажем, за дюжину луков и стрел к ним мог предложить пару холеных волов, а другой подсовывал доходяг, хотя и тоже быков.

И потому человеческое общество путем проб и ошибок, на которых, как известно, тоже учатся, стало искать такой им эквивалент, который устраивал бы всех торговцев и покупателей. Им стали благородные металлы - золото и серебро, превратившиеся в идеальную меру стоимости при купле-продаже. Особенно в этой ипостаси выделилось золото, так как обладало такими уникальными свойствами, как портативность, однородность, делимость и относительная сохранность.

С золотом человечество знакомо, как говорится, чуть ли не со времен Адамы и Евы. Во всяком случае, в Священном Писании упоминается некая земля Хавила, которую обтекает река Фисон и где имеется золото, и золото той земли хорошее. Да и в активе археологов есть находки золотых изделий, которые датируются четвертым тысячелетием до нашей эры (погребения в Египте, а также в древнем городе шумеров Ура в Месопотамии). Многие исследователи утверждают, что золото пошло гулять по свету с земель Древнего Египта. В те библейские времена по богатству ему не было равных в мире государств. Вот лишь одно подтверждение тому. Найдено (и прочитано) письмо, датированное ХV веком до рождения Христа. Ассирийский царь Ашшурбалит писал египетскому фараону Аменхотепу: «...Золота в твоей стороне много, оно как пыль... Если добротой лицо твое благостно, пришли много золота...»

Да, египетские фараоны обладали несметными запасами золота. По оценкам ученых, в древние времена его было добыто в гористой местности между Нилом и Красным морем более 4 тысяч тонн. Все оно являлось собственностью царей египетских. Но ведь «желтый дьявол», как обозвал этот металл пролетарский писатель М. Горький, прельщал не только фараонов, но и других сильных мира сего. И потому, сказывают источники, именно в этом царстве-государстве самым первым на планете «подснежником» и проклюнулась алхимия (химия - от греческого слова «Египет»). Отсюда, из сада Господня, как именовали библейские пророки сей край благодатный, и пошла гулять по свету алхимия, рядясь не только в рубища колдовства и шарлатанства, но и в благородные одеяния прародительницы многих направлений химии. «Среди загадок естествознания, - писал в середине XIX века немецкий философ Кара Шмидер, - ни одна не вызывала столько раздумий и споров в течение полутора тысячелетий, как искусство, которое называют алхимией».

В Европу алхимию ввезли крестоносцы. В период с 1096 по 1270 годы они совершили 8 крупных походов на Восток, как официально значилось, для освобождения от неверных мусульман гроба Господня и святой земли Палестины. Один из них, третий по счету, возглавляла венценосная троица - король Франции Филипп II Август, германский император Фридрих I Барбароса и английский король Ричард I Львиное Сердце. Их, как и толпы обедневших феодалов и рыцарей, Восток манил прежде всего сказочными богатствами, тамошними золотыми реками и серебряными берегами.

На самом же деле сокровища земель египетских и палестинских к тому времени были уже весьма иллюзорны. До крестоносцев библейские края в поисках сокровищ посетили войска Александра Македонского и Древнего Рима, персы и арабы. Так что сундуки, якобы хранившие когда-то золото, серебро и жемчуга, давно уже славились лишь обилием паутины. И вот крестоносцы, не найдя здесь несметных богатств, жадно потянулись к незнакомому им до той поры, как казалось им, простому способу получения золота с помощью таинственного философского камня. Таинство и колдовство арабов-алхимиков буквально заворожили воинов Христа.

Обычно в те времена церковь сурово пресекала всякие проявления как инакомыслия, так и чародейства - в ход пускались публичные казни посредством сожжения ослушников на кострах. Но, как ни странно, мошенников, прикрывающихся фиговым листком алхимии, сия суровая чаша обходила стороной. Лишь в редких случаях самых отпетых обманщиков ждала позорная смерть. Так, известно, что знаменитый кардинал Ришелье повесил некоего Дюбуа, который взялся дурачить некоронованного властителя Франции первой половины XVII века. Были и другие случаи жестокой расправы над слишком уж нахальными чародеями. Но такие жертвы следует считать скорей исключением, нежели правилом. Все дело в том, что в то суровое время передела мира как государи, так и вожди церкви остро нуждались в средствах и потому любой путь обогащения не считался грешным делом.

Вот так посевы алхимии, совершенные крестоносцами на землях Европы, дали дружные всходы, о чем свидетельствуют многочисленные исторические факты.

Тайна медальона Зейлера

На дворе стоял теплый август 1677 года. Вена нежилась в лучах увядающего солнца. Но здесь, в подвале, с узкими, а потому подслеповатыми окнами, царил мрак, развеять который не могли даже густо установленные вдоль холодных стен факелы да пламя углей жаркого тигля. Было не только мрачно, но и зябко от той чертовщины, которая, поглотив подвал, пугала людей своей непонятностью и химерностью. Император Священной Римской империи Леопольд I, его супруга и дворцовая знать тесной кучкой сторожко переминались с ноги на ногу у выхода из подвала, а в глубине, освещенные огнями тигля, колдовали Венцель Зейлер и его подручный.

Этот странствующий монах лишь недавно пришел в Прагу и прибился к сонму алхимиков и ворожей, которыми двор Леопольда I славился в Европе и покровительства которого искали многие шарлатаны той поры. Новичок, артистически демонстрируя всю загадочную атрибутику алхимии, сопровождал свои химические манипуляции отъявленной тарабарщиной. Этот так называемый язык колдунов, заклинателей, гадалок и прочих тружеников шарлатанской профессии придумал один из ярких представителей алхимиков эпохи раннего средневековья некто Гебер (полное имя этого араба - Абу-Муза-Джафар-эль-Софи). Занимаясь превращением неблагородных металлов в золото, он, говорят, сделал немало открытий в химии и медицине. Но все они затерялись в толще последующих столетий. И только тарабарщина, будучи постоянно востребованной, доковыляла и до наших дней.

Но вернемся в подвал, где колдовал Венцель Зейлер. Сейчас невозможно уже установить, какими тайнами изощренного фокуса он обладал, но в тот день на глазах императора, весьма поднаторевшего в алхимии, придворных и представителей духовенства монах превратил серебряный медальон в золотой. Сейчас он является одним из ценнейших раритетов в собрании старинных медалей и монет Музея истории и искусств в Вене. Весит этот медальон более 7 килограммов, диаметр его около 40 см. На его лицевой стороне помещены портреты многочисленных предков Леопольда I, он сам и его супруга. А на оборотной стороне имеется надпись на латинском языке, которая извещает, что в год 1677-й, в праздник святого Леопольда, Венцелем Зейлером был проведен «...этот истинный опыт действительного и полного превращения металлов». Этот фокус-покус монаха-августинца, в отличие от других проделок алхимиков, оставался неразгаданной тайной более 250 лет. Никто не мог уразуметь, какими манипуляциями можно было достигнуть такого ошеломляющего эффекта, когда две трети серебряной пластины, опущенные Зейлером в колдовские растворы, превратились в золото, тогда как край медальона, за который держался алхимик, изменений не претерпел. Тогдашние ювелиры, как ни бились над разгадкой чуда, не могли заподозрить Зейлера в обмане. Здесь было нечто иное, качественно отличное от примитивной проделки алхимика из Швейцарии Леонардо Турнейсера, которую он сотворил со скандально знаменитым гвоздем.

Случилось сие плутовство без малого за сто лет до чуда, устроенного Зейлером, а именно 20 ноября 1586 года в Риме. В присутствии кардинала и римской знати «великий магистр алхимии» Турнейсер, как зафиксировала письменно рука сановного служителя церкви, «...опустил раскаленный гвоздь в красную приправу, и опущенный конец превратился в золото».

О сказанном превращении железного гвоздя в золотой судачили на всех перекрестках Вечного города, его то и дело выставляли напоказ публике, как вещественное доказательство высшего достижения истинного алхимического мастерства... И только со временем, как и следовало ожидать, пытливые исследователи обнаружили гениальный по своей простоте обман. Выяснилось, что Турнейсер весьма искусно припаял к железному гвоздю золотое острие, которое перед началом фокуса покрыл соответствующей железу краской. Опущенная в горячую жидкость, она испарилась, и одураченные зрители увидели блеск золота.

Определить на глазок обман Зейлера было невозможно хотя бы уже потому, что на медальоне отсутствовала примитивная пайка. Все здесь выглядело по-заправдашнему. Не приближали к разгадке тайны и исследования маститых ювелиров - для этих целей с обеих сторон границы «трансмутации» отщипывали сантиметровые кусочки медальона. Поскольку такие эксперименты никакой разгадки тайны знаменитого алхимика не давали, далее щербатить ценную историческую вещь запретили.

Тем не менее, загадка медальона Зейлера не давала покоя многим исследователям, им очень уж хотелось распознать, каким же способом смог алхимик одурачить не только своих средневековых современников, но и «водить за нос» ученых последующих, более образованных, столетий. Наконец тайна сдалась двум химикам - Штребингеру и Райду из института микроанализа Венского университета. Случилось это в 1931 году. Химики, проведя микроанализ кусочка медальона, который удалось выклянчить у работников музея, установили, что имеют дело с серебряным сплавом, состоящим из 43 процентов серебра, 48 процентов золота, 7 процентов меди, а также небольшого количества олова, цинка и железа.

Хотя и прояснилось, что медальон представляет собой не чистое золото, а сплав металлов, но оставалось загадкой: каким образом он обрел золотую внешность. И снова в ход пошли бесконечные химические анализы и эксперименты - пластину, схожую по наличию металлов с медальоном Зейлера, опускали в самые различные растворы солей и кислоты. И все безрезультатно. Медальон Зейлера не желал расставаться со своей тайной. Рецепт открылся неожиданно, когда пластину опустили в холодную, наполовину разбавленную азотную кислоту. Пластина стала золотой!

Ныне, как известно, такое травление, называемое «желтым кипячением», является привычным рабочим приемом ювелиров. Но ведь Венцель Зейлер воспользовался им без малого три века тому! Что и говорить, при всей авантюрности своих характеров, при всей их неистребимой тяге к шарлатанству, многие алхимики в своих фантастических экспериментах достигали больших научных открытий. Именно изысканиям алхимиков мы обязаны познаниями о минеральных кислотах и щелочах, именно они открыли спирт и порох, совершенствовали процессы изготовления стекла и керамических изделий... Они как бы протаптывали стежки-дорожки ее величеству Химии. И даже сами делали неожиданные открытия.

«Холодный огонь» Бранда

Кенниг Бранд даже в самых потаенных извилинах своего пытливого мозга не держал мысли о том, чтобы открыть какой-то химический элемент. Нет и нет! Он лишь неистово верил в существование загадочного философского камня, с помощью которого, естественно, и превращались обычные металлы в золото. Более того, Бранд был убежден, что чудодейственным камнем владел великий ученый раннего средневековья Раймунд Луллий, оставивший после себя 313 сочинений на каталонском, арабском и латинском языках и предсказавший генуэзскому купцу Стефану Колумбу, что его потомок откроет Новый Свет, то есть Америку.

Согласно легенде, этот Луллий снабдил английского короля Эдуарда III по прозвищу Черный принц несметным количеством золота и тем самым якобы способствовал началу войны Англии с Францией, которая вошла в историю как столетняя. Бранда нисколько не смущало, что в действительности эти исторические личности не встречались - Луллий побывал в Англии задолго до восшествия на престол Эдуарда III. Ничто не могло поколебать его святую веру в то, что великий алхимик конца XIII и начала XIV веков владел-таки тайной философского камня.

Бранд также был убежден, что этим чудодейственным веществом обладал и владетельный князь Саксонии Август, который в 1577 году в письме итальянскому алхимику сделал сенсационное признание: «Я уже настолько вошел в курс дела, что могу из восьми унций серебра сделать три унции полновесного золота». Сомневающихся и маловеров Бранд убеждал: люди, склонные к шарлатанству, могут до поры до времени эффектно дурачить падких на дармовое золото влиятельных господ. Но трудно представить человека, который пускал бы сам себе пыль в глаза. А ведь курфюст Август не пользовался услугами залетного алхимика, а сам корпел в лаборатории, устроенной в его же дворце. Он и жену Анну приобщил к своему таинству. Значит, они владели философским камнем!

Поиску такого чудо-камня и посвятил свои изыскания Кенниг Бранд. Узнав из алхимической литературы, что обыкновенная моча содержит первоматерию, способную якобы превратить металлы в золото, наш исследователь наведался в солдатские казармы для сбора исходного материала. Его он набрал здесь без малого тонну.

Мне думается, что именно Кеннига Бранда имеют прежде всего в виду, когда говорят, что наука требует жертв. Даже трудно себе представить, в каких нечеловеческих условиях в мрачном монастырском подвале искал он свой заветный философский камень. Замшелый воздух подземелья был буквально отравлен испарениями отходов, как говорится, человеческой жизнедеятельности. Но Бранд не замечал неудобств, он весь был во власти процессов, происходящих в колбе, где и должно было появиться то самое вещество, поиску которого он посвятил свою жизнь.

И оно появилось! Появилось в виде светящихся паров, излучающих неземной свет. Химикус, огорошенный представившимся чудом, благодарил Бога за то, что позволил ему лицезреть сказочное вещество, способное, по твердому убеждению Бранда, помочь ему получить из неблагородных металлов настоящее золото. Так и не поняв, что открыл новый химический элемент - фосфор, он упорно пытался получить из светоносной пыли желанный философский камень.

И кто знает, закрепился бы Бранд в науке, как первооткрыватель фосфора, не объявись в его лаборатории два залетных искателя счастья - И. Куниель фон Левенштейн и Д. Крафт. Они тут же купили у химикуса секрет приготовления фосфора и организовали весьма доходное дело.

Случилось так, что Крафт, рекламируя свой товар при дворе государя Ганновера и всей Нижней Саксонии, возбудил у горожан интерес к прелестям «светоносца». Живший в то время в этом городе знаменитый немецкий ученый и философ Готфрид Лейбниц был поражен тем, что увидел, и сразу же не только купил у Крафта секрет изготовления светоносного порошка, но и разузнал, кто подарил человечеству это вещество. Лейбниц не только сообщил научной общественности Европы имя человека, открывшего в 1669 году фосфор, но и помог Бранду устроиться в лаборатории ганноверского государя, где химикус продолжил свои эксперименты. Высоко оценил изыскания Бранда и знаменитый английский химик и физик Роберт Бойль, выпустив в октябре 1680 года книгу «Способ приготовления фосфора из человеческой мочи».

Со временем, что и подтверждает деятельность Бранда, в алхимии образовалось как бы два течения. Приверженцы одного из них, освобождаясь от мистики и оков астрологии, веры в демонов, духов и иных суеверий, стали постигать тайны естествознания. Другие же, так называемые «мастера золотой кухни», мастерски используя шарлатанство и мошенничество, ради собственной наживы дурили жадных до злата королей, императоров, князей и дворян. Попадаясь «на удочку» жуликам, они вынуждены были расплачиваться за свою слабость огромными средствами. Прусский король Фридрих III, прозванный Великим, сам жестоко пострадавший от «золотых дел мастеров», вынужден был признаться публично: «Алхимия - это род болезни. Кажется, на какое-то время она излечена разумом, но вдруг вновь возвращается и поистине становится эпидемией».

Живший уже в конце ХVIII века другой прусский король Фридрих-Вильгельм II, доведенный всякого рода обманщиками, что называется, до точки кипения, в 1791 году вписал во всеобщий свод законов для прусских государств следующие строки: «Люди, которые обманывают публику мошенническими действиями, как алхимия; изгонители духов, предсказатели, кладоискатели и т.п., помимо уплаты обычного штрафа за мошенничество, помещаются в каторжную тюрьму от 6 месяцев до 1 года и выставляются на площади».

Таким просвещенным монархам, а Фридрих-Вильгельм II дружил с Вольтером, сочинял стихи и музыку, свое плечо активно подставляли выдающиеся ученые ХVIII и ХIХ веков. И. Ньютон, А. Лавуазье, Д. Дальтон, Р. Бойль, Й. Берцелиус, Дм. Менделеев,

Л. Майер и многие другие. Казалось бы, наука в познании тайн природы так широко шагнула вперед, что алхимия должна была кануть в Лету. Однако время показало, что слабость человеческая ко всякого рода таинствам и фокусам неистребима. Она, как полтавский чернозем, гарантирует дружные всходы и полезным растениям, и зловредным будякам.

Алхимия бессмертна?

В то самое время, когда великий Альберт Эйнштейн, развивая свою теорию относительности, корпел над космологией и единой теорией поля, супруги Ирен и Жолио Кюри проводили исследования ядерной реакции, Чарльз Вильсон создавал прибор для наблюдения и фотографирования следов заряженных частиц (камеру Вильсона), а Нильс Бор бился над проблемами квантовой теории планетарного атома, в своем амбаре в местечке Оберменцинг близ Мюнхена некто Франц Таузенд тоже создавал нечто, что должно было потрясти человечество: варил лак, который якобы должен был придать скрипкам звучание инструментов старинных итальянских мастеров, готовил и рассылал нуждающимся препараты против тли, ящура и язв у животных, а также кровоостанавливающее средство и даже морфий, будто бы полученный из поваренной соли... И если достижения великих ученых ХХ века получали известность лишь в научной среде, то «продукция» бывшего жестянщика из Баварии пользовалась славой во всей округе и даже далеко за ее пределами.

Замечено, у большинства шарлатанов начисто отсутствуют тормоза. Уж если кому либо из них удается обвести вокруг пальца доверчивое окружение на так называемом бытовом уровне, то он непременно загорится желанием объегорить род людской более лихими по масштабности прожектами. Причем чем абсурднее выдумка, тем больше у нее шансов получить массовую поддержку.

Нечто подобное продемонстрировал и Таузенд. Невероятно, но остается историческим фактом, что этот человек, отличающийся дикой необразованностью в естественных науках, замахнулся на периодическую систему Менделеева и взамен предложил свою, о чем человечество, а в данном конкретном случае население Германии было извещено в 1922 году книжкой «180 элементов, их атомные веса и включение в гармонически-периодическую систему». Таким образом, извещал баварский жестянщик, ему удалось создать систему, которая позволяет поставить на поток трансмутацию элементов. Падкая на сенсации печать торжествовала: тысячелетние чаяния, надежды и мечты алхимиков теперь - слава Таузенду! - близки к осуществлению! Одна газета писала: «Подумать только, в гуще наших бедствий - политических, хозяйственных и социальных - появляется светлый луч, яркое сияние, утешение и надежда».

Надо отметить, в те годы Германия, только что потерпевшая поражение в первой мировой войне, переживала не лучшие времена. Безработица, дикая инфляция толкали обезумевших от бед и несчастий людей на любые авантюры. Потому и потянулись они, как утопающие к спасательному кругу, к Таузенду. «Крыша ехала» не только у бедняков. Многие толстосумы, а по нынешнему - новые германцы, тоже решили испытать удачу - еще больше разбогатеть с помощью новоявленного алхимика. В возникшем и сразу же крепко ставшем на ноги «Исследовательском обществе Таузенда» мы видим видных финансистов страны, крупных промышленников, представителей старинной знати, не говоря уже о множестве простого люда, который доверчиво отдал в руки шарлатана последние свои сбережения. Всего Германия отвалила этому «человеку с удивительными глазами Христа», как характеризовали мошенника газеты, подумать только, более 1 миллиона марок!

В свои авантюрные сети Таузенду удалось заполучить даже знаменитого «героя мировой войны», одного из сподвижников Гитлера по мюнхенскому путчу 1923 года генерала Людендрофа. С такой «крышей» посланец свыше, как называл генерал алхимика, мог безбоязненно творить свои «чудеса в решете». Ничего более умного он не придумал, как начал по всей стране скупать дома, замки, фабричные помещения, где намеревался наладить массовый выпуск золота. Таузенд - гулять так гулять! - даже обратился к представителю совета управления казначейства Ленцу с деликатной просьбой указать место, куда надежнее всего в будущем можно будет поместить мощную продукцию золота со своих фабрик. Он даже пытался вовлечь в свою компанию самого Муссолини, для чего совершил вояж в Италию. Но авантюра не удалась - его здесь разоблачили как махрового жулика.

Не зря говорится, сколько веревочка не вьется, конец ее обязательно наступит. Так случилось и с исследовательским обществом Таузенда - к началу 1929 года оно обанкротилось, потому как к тому времени алхимик профукал весь миллион. Как печальная память о нем, по всей стране были разбросаны неработающие фабрики, земельные участки, полуразрушенные замки, где собирались строить лаборатории и мастерские. И сразу Таузенду тысячи им обманутых предъявили иски. Несостоявшийся мастер баварской «золотой кухни» пытался было спрятаться от правосудия в Италии, но был там задержан и препровожден в германскую тюрьму.

За 300 лет до этого скандала на той же баварской земле за мошенничество алхимику Марко Брагандино отрубили голову под символической аркой, украшенной золотой мишурой. Такой участи выдающийся жулик ХХ века миновал. Его даже не судили за алхимическое надувательство, а всего лишь за обманное выуживание денег у людей. Он получил 3 года и 8 месяцев тюремного заключения. Возмущенный адвокат Таузенда пытался доказать германской фемиде, что судить надо не его подзащитного, а Людендорфа и других бонз из национал-социалистической партии, видных финансистов и промышленников страны, князей и баронов, которые обожествляли Таузенда, имевшего патологические наклонности до тех пор, пока тот в своей фантазии и своего рода мании величия не стал принимать собственный обман за чистую правду.

Один из репортеров мюнхенской газеты, освещавший процесс над жуликом, писал: «Чтобы в двадцатом веке человек мог выманивать добро у образованных людей под тем предлогом, что он сможет сделать золото, это просто не укладывается в голове. И все же у нас достаточно доказательств того, что глупость существовала во все времена».

И в наше время - тоже, добавлю от себя. То, что происходило в Германии в начале ХХ века, на исходе его, как говорится, имеет место быть в Украине. Вспомним, наши спасители отечества «... с удивительными глазами Христа» открыли для нас несметные залежи золота в лондонском банке - заначку гетмана Полуботко. Эту несусветицу приняли на веру тысячи, если не миллионы наших граждан. Многочисленные потомки гетмана выстроились тогда в очередь за получением дармовых денег (их списки печатала одна киевская газета). Вспомним, как вскружили головы миллионам посулы новоявленных банков и трастов типа пресловутого МММ, которые обещали «как только, так сразу» озолотить всех, кто доверит им свои сбережения. Вспомним фокусы Кашпировского и Чумака, которые по теле- и радиоящикам брались лечить все наши болячки. И мы им верили! Во время телесеансов Кашпировского улицы городов и сел пустели как во времена демонстрации фильмов «Семнадцать мгновений весны» или «Тени исчезают в полдень». Вспомним новоявленных колдунов, пророков, врачевателей из народа, гадалок и прочих алхимиков образца последних дней ХХ века, кем-то, видимо, в шутку, названного просвещенным. И где, скажите, гарантия, что завтра в стране не объявится наш доморощенный Таузенд, который пообещает озолотить всех нас, затюканных и угнетенных, следующей за нами буквально по пятам инфляцией? И мы ему поверим. Потому как алхимия, как высшее проявление человеческой жажды золота, бессмертна.