ЗАКОВАННЫЕ В БРОНЮ

«...В прорыв идут штрафные батальоны...»

В.Высоцкий.

Когда я рассказываю об этом, то на лицах моих слушателей, собеседников возникают удивление и вопрос: «Неужели так было?»

...После боев на Курской дуге нашу крепко потрепанную артиллерийскую дивизию отправляли на переформирование в глубокий тыл. А группу молодых офицеров на Калининский фронт. Так я из самой тяжелой артиллерии попал в наилегчайшую — полковую батарею стрелкового полка 234-й стрелковой дивизии. В первом бою я неожиданно из командира взвода превратился в командира батареи, заменив погибшего комбата.

В сентябре 1943 года на Калининском фронте очень часто делались попытки организовывать наступательные операции. Но большого успеха, как правило, они не имели. Переходили в бои местного значения.

Во время одного из таких боев наш полк, растянувшись на несколько километров, передвигался на неизвестный нам новый рубеж.

Колонна полка двигалась по шоссе. Густой лес вплотную подступал к дороге, и мы шли словно по зеленому коридору. И вдруг в размеренный ритм нашей полковой колонны вписался новый звук: грохот сотен сапог по булыжнику с размеренным металлическим призвуком.

Навстречу шла какая-то колонна. По четыре в ряд, все в касках. А мы-то уже как-то непочтительно относились к каскам, храня их в обозе, тем более на марше. А эти все как один в касках. Лица их были немолодые, какие-то очень хмурые. У каждого на груди до пояса был надет бронированный щит. Он начинался от плеч, шеи, прикрывая грудь и живот до пояса, а дальше почти до колен — подвижная часть на шарнирах. На спине этот бронещит закреплялся на теле бойца ремнями.

Такого мне за всю войну видеть не приходилось. Пораженный, я соскочил с коня и стал смотреть на проходивших мимо меня загадочных воинов.

— Кто вы? — крикнул я.

Мне кто-то ответил страшно коротко: «ОШБ».

Вдруг из строя ко мне обратился один из солдат: «Братишка, закурить не найдется?». Я торопливо полез в полевую сумку, достал пару пачек махорки и передал просящему.

— Спасибо, братишка!

В это время в колонне образовался разрыв, и я увидел жуткую картину: двигалась батарея сорокапятимиллиметровых орудий, но пушки тянули не кони, а люди. Где-то по 10 — 12 человек на орудие, впрягшись в лямки, как на известной картине «Бурлаки». Вскоре таинственная колонна, где-то около тысячи человек, миновала нас.

Полк продолжал движение. Однако многих не покидала мысль: «Что это за колонна такая удивительная?»

На привале я попытался все же попробовать разузнать у командира полка майора Кулешева. Но он развел руками: «Наверное, штрафники...»

Позже наш Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский фронт и перешел в наступление.

Наступление шло успешно. И только на самом левом фланге движение вперед застопорилось. С одного бугорка, названного для солидности высотой, да еще с эпитетом — высотою смерти, фашисты вели такой уничтожающий огонь, что нельзя было головы поднять. Стреляла туда и наша батарея, но без толку.

Когда начало смеркаться, через мой наблюдательный пункт у «высоты смерти» со знакомым уже металлическим призвуком прошла колонна по одному закованных в броню. Шли тяжело. Молча. Словно на тяжелую работу. Мне стало ясно — штрафники.

А ночью у подножия «высоты смерти» штрафники-офицеры слушали своего командира батальона рядового Субботина, бывшего генерала.

— Вот что, хлопцы, тихо подползем к немецким окопам на 50 — 70 метров и одним броском без выстрелов и гранат с ножами — в окопы. Это будет в три часа. В самый их сон... Только не шуметь. Тихо. Без единого лязга. Прошу вас об этом очень. За остальное не волнуюсь. Драться умеете. Знаю. Ну, а теперь обнимемся, попрощаемся. Не многие из нас останутся в живых.

Молча обнялись, попрощались, попрыгали, проверив, нет ли звона-лязга. Покурили в рукава и поползли. А в три часа по сигналу генерала-рядового штрафника рванули закованные в броню, упав с лета в немецкие окопы...

...Через несколько минут все стихло. Высота была взята. С утра фронт пошел вперед.

А через несколько дней мы вдруг услышали в лесочке, который был у нас в тылу, могучее «ура», выстрелы, увидели гирлянды ракет. Нет, это был не бой или отражение атаки десанта или что-то еще такое...

Оказывается, штрафному офицерскому батальону был зачитан приказ, что их часть за успешные, дерзкие боевые действия расформировывается, все бойцы восстанавливаются в офицерских званиях и направляются на должности командирами в части.

Так вот что такое ОШБ! Это был офицерский штурмовой батальон... Конечно, он относился к категории штрафных. Формировался из офицеров, которые побывали в плену, в окружении на территории, захваченной фашистами. Сначала эти люди особенно тщательно проверялись соответствующими органами, как бы для фильтровки. А уж для окончательной проверки их пропускали через штурмовые батальоны, надев на них на всякий случай броневые кирасы.

Вскоре и к нам прибыло офицерское пополнение из ОШБ. Командиром взвода в нашей батарее стал лейтенант Добрик Исаак Меерович, в соседнюю батарею сорокопяток прибыл лейтенант Зинченко Дмитрий Ильич, а начальником разведки артдивизиона стал лейтенант Игорь Алексеевич Толстой.

Все они прошли через штрафной батальон. Все они были закованы в броню.

Я особенной храбростью на войне не отличался, но и трусом не был, но всегда с доброй завистью смотрел на этих людей.

Они отличались выдержкой, рассудительностью, смелостью, храбростью...

О каждом из них можно написать книгу.

Однако закончилась война и пришел злой приказ: «Всех, кто был в ОШБ, — демобилизовать...»

Каких мы командиров потеряли! Храбрых, опытных, грамотных и преданных Отчизне.

Тяжелая их ожидала судьба. Три года не брали на работу учителя истории Игоря Алексеевича Толстого. Дмитрий Ильич Зинченко тоже несколько лет числился в безработных. И снова начались проверки, проверки, проверки. Фронтовые заслуги, ранения, награды никем не учитывались. Вот бы надеть на этих проверяющих бронещиты и поставить рядом с теми, кого проверяют, и пускай в бою делают выводы о верности и преданности.

О судьбе Добрика я до сих пор ничего не знаю. И продолжаю искать его.

А два года назад в татарском книжном издательстве вышла книга Игоря Алексеевича Толстого «Люди в кирасах». Она рассказывает о бойцах штурмовых батальонов.