ЯНВАРЬ. ДНЕПРОПЕТРОВСК

Не знаю, что для меня важнее всего — город или литературный образ города. В пасмурные зимние вечера в Женеве я читал рассказы швейцарских писателей и натолкнулся на одно неожиданно солнечное произведение итало-швейцарского автора Джорджо Орелли «Прогулки по улицам Беллинцони». Атмосфера рассказа была столь заманчива, а образ оптимистического провинциального городка в горах так соблазнителен, что возникло желание собрать чемоданы и переехать в итальянскую Швейцарию, в кантон Тычино. Но времени уже не было, да и лета, откровенно говоря, тоже не было... В Тычино я попал через несколько месяцев, поселился в Лугано, чтобы прогуливаться по берегу одного из самых романтических озер Европы, и, конечно же, посетил Беллинцону. Увиденный город настолько соответствовал моим ожиданиям и ощущению, оставшемуся после прочитанного зимой рассказа, что я переехал туда из Лугано в тот же вечер. Беллинцона — не туристический центр, соседние Лугано и Локарно, лежащие на берегах озер, намного известнее... Но это был мой город, я запомнил его улочки, прогулки в горах среди замков, ощущение сбывшейся сказки... Я попросил прислать мне из Женевы рассказ Орелли — хозяйка гостиницы, в которой я жил, была несказанно удивлена, когда я объяснил, что на страницах факса непонятными буквами изображен ее родной город... Литература и реальность соприкоснулись, когда я перечитывал эту новеллу за завтраком и смотрел в окно на улицы, по которым впервые путешествовал вместе с ее автором...

Нечто похожее, как это ни странно, случилось у меня и с Днепропетровском. Мне долго не удавалось почувствовать этот город — после Киева он казался слишком советским, лишенным души, слишком просторным, чтобы чувствовать себя в нем уютно... И вместе с тем это был не мегаполис, в котором ощущаешь себя частичкой неудержимой, бьющей ключом жизни, вне архитектурных приманок и романтических прогулок... Я изменил свое отношение к Днепропетровску, когда обнаружил в квартире, которую тогда снимал, книгу «Город на трех холмах» — рассказ человека, несомненно влюбленного в свою родину. Образ советского Днепропетровска уступил в моем восприятии образу Екатеринослава, я научился находить в заасфальтированных улицах тени нерожденных проспектов «южного Петербурга», я полюбил город, найденный на страницах этой книги. Стечение обстоятельств, нередко встречающееся в журналистской повседневной жизни, состояло в том, что автор «Города на трех холмах», днепропетровский публицист Михаил Шатров, жил в соседнем доме. Это уже не романтическая история: я успел познакомиться с ним в последние месяцы его жизни. Тяжело больной человек, он грустил по поводу своей профессиональной неудачи. Его Днепропетровск был не нужен тем, кто не хотел видеть в родном городе ничего, кроме места, где вырастали Брежнев, Щербицкий, их менее талантливые преемники. «Город на трех холмах» стал раритетом для стариков-екатеринославцев, ощущающих в книге биение сердца своего города. Но книгу не переиздавали: очевидно, было как-то легче оттого, что целые поколения днепропетровцев растут безродными, просто советскими людьми, не обращающими особого внимания на город, в котором живут, а значит, на страну, в которой живут... Но не издавать такие книги — все равно что обкрадывать людей: они проживают свою жизнь, даже не подозревая, какое богатство было рядом с ними — и могло быть их богатством ежедневно...