ВЗГЛЯД ЭПОХИ. ВЗГЛЯД НА ЭПОХУ

Соломия Крушельницкая... Солдаты спецподразделения НКВД, переодетые в форму воинов УПА, и их жертвы... Тела немецких генералов, раскачивающиеся на виселицах, специально сооруженных в центре столицы Украины... Вор «в законе» с вытатуированным профилем Ленина на груди и игривой улыбкой беззубого рта... Поклон родной земле Верховного архиепископа УГКЦ Мирослава Ивана кардинала Любачивского после 45-летнего изгнания... А вот бывшие соотечественники, а теперь лишь граждане соседнего государства... Маргарет Тэтчер в Бориспольском аэропорту... Лина Костенко... Вячеслав Чорновил... Виталий Кличко...

Спросите, о чем это я? Что за неожиданный ряд? Что за прихотливое сочетание несовместимого?

Но ведь это все — было. Вот только поблуждайте по лабиринтам двадцатого века — или просто полистайте страницы книги «Україна: ХХ століття», увидевшую свет в конце прошлого года в издательском доме «Альтернативы». Она напоминает: это все было. По-своему — существует и сегодня, поскольку есть мы, родившиеся в прошлом столетии, которое сформировало наши жизненные ориентиры, расставило специфические акценты в мировосприятии и оставило «зарубки» в памяти и душах...

В двухтомнике около двух тысяч страниц и более трех тысяч фотографий (как черно-белых, так и цветных), кропотливо собранных в отечественных и зарубежных архивах; более двух тысяч персоналий. Рядом с ними — масса фрагментов документальных материалов, которые, взаимодополняя друг друга, передают сложный «срез» украинского бытия в пространстве и времени двадцатого века, не оставляя ни малейшего места для сомнений в правдивости сказанного или «выхваченного» из жизни объективом фотоаппарата.

А еще со страниц книги доносятся «голоса эпохи» — враждебные или сочувствующие Украине и украинцам, равнодушные или, наоборот, отчаянные или бесконечно ласковые в своем слове к нашей земле и людям. Их дополняют бесстрастные строки хроники событий. И все это на фоне ненавязчивого сжатого «сопровождения» эпохи — авторского комментария событий, явлений, феноменов, возникавших на территории Украины в течение ХХ века, на фоне коротких — двумя-тремя точными штрихами — характеристик людей, которые брались вершить судьбы этой земли или просто выращивали на ней хлеб и растили детей.

Авторы книги — Владимир Литвин, Валерий Смолий, Николай Шпаковатый.

«Нет ничего скрытого, что не обнаружится, ни тайного, которое не узнается и не выйдет наружу» (Лука, VІІІ, 17). Взяв эти евангельские слова-истину эпиграфом к своему труду, авторы вводят читателя в ХХ век, уже названный современниками долгим веком насилия. В украинской истории он был одним из самых сложных. Своеобразными его отметинами оказались тотальные войны, революционные события, большевизм, тоталитаризм, непосредственно и крайне негативно повлиявшие на общественно-политические, экономические, культурные процессы, происходившие в организме украинской нации. В то же время исторический путь украинцев в минувшем веке был обозначен и событиями, связанными с развитием национального сознания и попыткой возрождения собственной государственно-политической традиции, с объединением территориально дезинтегрированной в течение столетий нации в одном политическом образовании — СССР — и, наконец, с ее самоопределением на высшем, государственном уровне.

Жизнь украинцев «за царя»

Авторы неспешно начинают книгу разделом «У складі двох імперій (1901—1916)». Какой была та эпоха?

Это было время, когда большинство российской интеллигенции стремилось, как отмечал Владимир Вернадский, к «определенной цели» — достигнуть «полного слияния украинцев с господствующей народностью» и уничтожить их «вредное осознание» своей особости, отдельности от россиян. На приоритетность именно такой, «нивелирующей» компоненты в российском мышлении однозначно указывают слова Петра Столыпина о том, что «исторической задачей российской государственности является борьба с движением... названным украинским, содержащим в себе идею возрождения старой Украины и устройства малороссийской Украины на автономных национально-территориальных принципах».

А как чувствовали себя украинцы в той ситуации? Поразительно глубоко, на мой взгляд, характеризуют мироощущение представителей безгосударственной нации строки поэзии Александра Олеся:

Ми плакали

на цвинтарі безсилі,

А скрізь жовтіли на землі

Потоптані знамена милі

І наші зламані шаблі.

І сотні з нас з чужинцем

побратались,

Втекли від нас в ворожий стан

І разом з ворогом знущались

З кривавих наших сліз і ран.

Свої — серця нам виривали.

Чужі — тесали нам хрести,

А ми дивились і не знали,

Куди нам з цвинтаря іти.

Украина же, всеми средствами превращаемая самодержавием в «кладбище» — прежде всего, национально-культурное, — несмотря ни на что пыталась бороться и быть. Выдающимися событиями начала века можно считать не только образование и деятельность первых украинских политических партий, деятельность депутатов из Украины в нескольких Государственных думах империи, но и явления иного порядка: открытие музея украинских древностей им. В.Тарновского, памятника Котляревскому в Полтаве, выход первых украинских периодических изданий (к примеру, еженедельника «Хлібороб», журнала «Самостійна Україна»), триумф Крушельницкой на сцене итальянского театра «Гранде» в опере Дж.Пуччини «Мадам Баттерфляй», первое полное издание в Вене Священного писания на украинском языке, появление фундаментального труда Грушевского «Історія України-Руси» и т.д.

Кратко, но четко зафиксированы на страницах книги моменты жизни и подавстрийских украинцев, а также первых украинских эмигрантов, которые, будучи гонимыми с родной земли нуждой, царским насилием, русификацией, селились в Сибири, Канаде, Австралии, стремясь несмотря ни на что оставаться хоть «на уровне души» все же украинцами...

Примечательно, что уже первые страницы книги, освещая специфику жизни в самодержавной империи, рассказывают о трагедии «заключенного» царизмом на украинских землях еврейства, о бесчинствах российского черносотенства, чьими усилиями по земле Украины катились жуткие еврейские погромы. Кроме черносотенцев, авторы не обошли вниманием и деятельность на территории Украины представителей других российских партий — эсеров, кадетов, октябристов. Благодаря этому история этнических украинских земель (а не только чисто украинской нации) начала ХХ века представлена панорамно. И в этой панораме отмечены — более или менее выпукло — все основные точки столкновения интересов представителей различных политических сил, линии интенций этносов, воспроизведены узловые проблемы эпохи.

Особо скажем о фотоматериалах раздела, непредвзятость подбора которых сразу бросается в глаза: на нас смотрят Владимир Антонович и Сидор Воробкевич, Ленин, Маркс и Энгельс, Николай ІІ и Франц-Иосиф, Петр Столыпин, Архип Куинджи, Петр Нестеров, Николай Железняк и другие, олицетворявшие разные политические силы, действовавшие в разных сферах бытия.

Прелюбопытен фоторяд, помогающий сформировать точнейшие представления об украинском быте начала века, в частности о крестьянском доме (интерьере, домашней утвари), национальной одежде (гуцулов, волынян, полищуков и др.). Листая страницы издания, узнаешь массу подробностей, которые в совокупности полнокровно воссоздают дух времени: вот как выглядели пехотинцы царской армии во время похода в Галичину в 1914 г.; а вот как был оборудован класс в Киевской дворянской гимназии, где проходил урок рисования. А вот таким была Крестовоздвиженская ярмарка в Полтаве...

Огнем и мечом

«Мы идем с огнем и мечом, устанавливаем советскую власть... Я занял город [Киев], бил по дворцам и церквям, по попам, по монахам, никого не щадил! 28-го января [1918 г.] оборонческая дума попросила перемирия. В ответ я приказал бить химическими удушливыми газами. Сотни генералов, возможно, и тысячи — были убиты безжалостно. И мы мстили. Мы были в состоянии сдержать мстительный порыв, но не нужно было этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными...» Это тоже — один из «голосов эпохи». Принадлежит он «слуге на все случаи» — бывшему подполковнику царской жандармерии, а в момент «искреннего» признания — фанатичному большевистскому армейскому предводителю Михаилу Муравьеву.

Действиям людей, подобных Муравьеву, старавшихся любой ценой подавить революционные украинские устремления, посвящено немало материалов, помещенных во втором разделе книги. Несмотря на то, что сегодня тему украинской революции уже никак не назовешь «научной целиной», знания о ней все еще не воспринимаются как «научный трюизм». Едва ли не каждое высказывание или фото периода, предложенного авторами труда, наталкивает на размышления. Почему вчерашний раб стал «самым разнузданным деспотом»? Почему власть масс оказалась настолько циничной? Кем на самом деле были эти большевистские вожди, поглядывающие на нас со страниц издания?

Георгий Пятаков, «российский коммунистический деятель в Украине, — как представляют его авторы, — стоявший на позициях российского великодержавного шовинизма». Владимир Антонов-Овсиенко, командующий войсками, которые осуществляли «открытую агрессию против Украины». Николай Подвойский, Климент Ворошилов («выступал против независимого Украинского государства», «стал активным организатором массовых репрессий в стране»), Семен Буденный («один из организаторов массовых репрессий среди военных в 1930—40-х гг.») и прочие пресловутые большевистские «руководители»...

По другую — украинскую — сторону баррикад были Грушевский и Винниченко, Антонович и Дорошенко, Петлюра... Информация о них подается на страницах издания в специальных вставках. На таких же вставках авторы предлагают читателям справочный материал о самых разнообразных явлениях, феноменах, событиях. Например, о Временном правительстве, Первом украинском полке Б.Хмельницкого, Директории, Антанте или тризубе, гривне и т.п. В целом издание содержит около пятисот таких вставок. Эта особая «сюжетная линия» защищает читателя (даже лишенного знаний об украинской и — шире — европейской истории) от непонимания того, о чем идет речь в основном тексте, от необходимости обращаться к справочной литературе. Это обусловливает, можно сказать, энциклопедический характер издания.

Следующие разделы, подготовленные не менее тщательно, чем предыдущие, посвящены нэпу и периоду советской модернизации. На фоне коллективизации, индустриализации, культурной реконструкции (всего того, что вобрало в себя понятие «социалистическая реконструкция») авторы рассказывают о трагедии Голодомора 1932—1933 годов. Власть не отказывалась от большевистского принципа «огнем и мечом», вот только сферой его применения с конца 20-х стало уже крестьянство. Иллюстрируя борьбу советской власти с украинским селом, авторы предлагают фотографии жертв Голодомора 33-го. Они, наверное, никого не оставят равнодушным, как и «голос эпохи» — слова Менделя Хатаевича: «Безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть. Этот год был годом проверки нашей силы и их выносливости. Нужен был голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Это стоило миллионов жертв, но колхозная система должна здесь остаться навеки. Мы выиграли войну».

А вот страницы о «делах врагов народа» — «шахтинское дело», дело «Украинского национального центра», «Украинской военной организации», дело группы «вредителей» в системе Наркомзема, Одесского зернотреста и о создании при НКВД УССР — в 1934-м — Главного управления исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГа). А дальше — унификация писательской мысли (создание Союза писателей Украины) и уничтожение представителей украинского литературного Возрождения: Косынки, Фалькивского, Влизько, Буревия, аресты и уничтожение Курбаса, Бойчука, Досвитнего и других интеллектуалов-украинцев. Авторы пишут: «Сталинский террор нанес непоправимый вред интеллектуальному потенциалу нации. Собственно, такой и была его цель: истребить самых активных и умных, чтобы ослабить способность народа оказывать сопротивление тоталитарному государству».

Война

И снова огонь и меч пришли на землю Украины в годы Второй мировой войны. На страницах книги не только анализируется суть таких событий, как, например, подписание в августе 1939 г. советско-немецкого Договора о ненападении (т. н. «пакт Риббентропа—Молотова») или — в сентябре того же года — договора между СССР и Германией «О дружбе и границе». Но также предлагаются тексты этих и других, еще недавно неизвестных документов. В частности — текст секретного дополнительного протокола к «пакту», которым Германия и СССР разграничивали сферы «обоюдных интересов в Восточной Европе».

Авторы книги показали, как таяли иллюзии украинского населения Галичины и Буковины относительно советской власти и ее методов управления, как начиналось сотрудничество с немцами, как быстро приходили новые разочарования, связанные уже с политикой фашистской Германии. Особое внимание — ухудшению советско-германских отношений, нападению Германии на СССР, причинам поражений советских войск. Анализируя эти причины, авторы, в частности, отмечают, что стратегия Москвы была «рассчитана на наступательную войну», что «исключительно негативную роль» сыграла убежденность И.Сталина в том, что до победы над Англией Германия не решится напасть на Советский Союз. В качестве одной из причин поражений исследователи называют потерю армией во время Великого террора опытных командных кадров и дискомфортность «самочувствия» всего советского общества: оно было «напугано террором и разобщено».

Подробная хроника событий 1941—1945 гг., анализ и оценка критических, так сказать, моментов войны, галерея «портретов» основных действующих лиц того кровавого действа (от Сталина, Строкача, Ватутина, Конева, а наряду с ними Андрея Мельника, Степана Бандеры, Ярослава Стецько, Романа Шухевича — и до Гитлера, Гиммлера, Антонеску) в конечном итоге дают довольно объемное изображение феномена, вошедшего в сознание народов мира как Вторая мировая война. Видимо, авторский подход, оценки людей, событий и фактов не для всех окажутся однозначно приемлемыми: кому-то они покажутся слишком осторожными, кому-то, наоборот, — слишком радикальными. Но, согласитесь, каждая точка зрения имеет право на существование. Кроме того, посмотрим на дело и с другой стороны: «проговаривание» фактов украинской истории в отличном от советского ключе, акцентирование моментов, казавшихся второстепенными, крайне необходимы. Ведь мы в своей массе все еще не способны, абстрагировавшись от собственных эмоций, бросить «холодный» научный взгляд на ближайшие исторические события, «читать» и оценивать нашу историю, считая приоритетом здравый смысл и руководствуясь объективностью.

...И еще несколько десятков лет
в «социалистическом раю»

Шестой, седьмой, восьмой разделы книги посвящены, соответственно, послевоенному времени, годам десталинизации, периоду системного кризиса 1965 — 1984 гг.

Анализируя послевоенные реалитеты, авторы широкими мазками изображают основные тенденции развития западноевропейских стран и США, особенности их внешней политики и отношений с СССР. При этом не избегают «щепетильных» вопросов: говорится и о советском послевоенном экспансионизме, и о войне 1950 г. в Корее, спровоцированной, как отмечается, Сталиным, и об особенностях советского пропагандистского механизма и т.п.

Описывая внутригосударственную жизнь, авторский коллектив фактически демонстрирует незыблемость советских традиций: разрешение экономических проблем за счет села и, как следствие, — голод 1946 — 1947 гг.; сохранение принципа назначения на высшую партийную должность в республике людей, не являвшихся украинцами, — Кагановича, Хрущева, Мельникова; широкое использование в государственном управлении принуждения (о чем свидетельствует хотя бы инициированный Хрущевым Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении из УССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни»); стремление к унификации социума, его упрощению (что проявилось, к примеру , в запрете греко-католической церкви); очередные изобличения «врагов народа» («дело врачей» 1953-го) и т.п.

Последующие годы приносили украинцам новые потери, ведь суть системы оставалась неизменной. Как отмечают авторы, доклад Хрущева на XX съезде компартии «О культе личности и его последствиях» скорее «маскировал, чем изображал истинную картину недалекого прошлого». Хрущев осуждал «только внешние проявления тоталитаризма... и наиболее впечатляющие случаи злоупотребления властью». История же советского общества рассматривалась им все же сквозь призму сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)».

Символом украинства в 60-е стали имена тех, кто — каждый по-своему — ответил на призыв Чорновила, брошенный в кинотеатре «Украина» на премьерном показе фильма Сергея Параджанова «Тени забытых предков»: «Кто против тирании, встаньте!» — Аллы Горской, Лины Костенко, Стуса, Сверстюка, Свитлычного, Дзюбы, Драча и др. Рядом с ними авторы заслуженно ставят историков Елену Апанович и Михаила Брайчевского. А членов львовского клуба «Пролісок» — Михаила и Богдана Гориней, Михаила Косива, Игоря Калинца — называют форпостом шестидесятников в Западной Украине.

Фоторяд, предлагаемый авторами, замечательно точно отражает дух эпохи: «советская поступь» в экономике и разрешенные властью скромненькие «украинские проявления» — выступление художественной самодеятельности или открытие музея канонизированного под социал-демократа украинского писателя; или празднование, к примеру, юбилея Шевченко, почти всегда изображаемого этаким «мужиком в шапке», и не более того.

Авторы предлагают свой взгляд на события 70-х — первой половины 80-х годов, используя при этом новые методологические подходы, стремясь, в частности, рассматривать исторический процесс через призму принципа самоорганизации сверхсложных систем. Советская общественная система второй половины 80-х — начала 90-х характеризовалась, как показано на страницах издания, крайней нестабильностью. Накопление флуктуаций в разных сферах жизнедеятельности общества (от чернобыльской катастрофы и до того, что получило название «духовный Чернобыль») привело в конце концов к катастрофе: СССР исчез с политической карты мира.

Независимость: взгляд с малого расстояния

Завершающий раздел книги едва ли не самый интересный: ведь речь здесь о нас сегодняшних или, по крайней мере, «только вчерашних» — последних лет ХХ в. Писать о современности всегда было и остается сложно. Поскольку придирчивый современник, обычно знающий «одну правду», пытается каждое слово-«поступок» рассматривать если не через лупу, то все же с очень малого расстояния, чтобы выяснить, «кто и с кем», «чьи интересы», «ради кого и почему» то или иное говорится, пишется, делается. Не все тайное стало явным, поэтому делать даже предварительные прогнозы — дело неблагодарное. Несмотря на это, авторы предложили свое видение этого «живого осязаемо близкого прошлого», и их взгляд с самого малого временного расстояния на наше бытие-боль, бытие-разочарование, но и бытие-надежду довольно полно отразил его разноликие грани.

...Таким образом авторы почтили память ХХ века, принесшего украинцам желанную государственную независимость. А чему он нас научил, какие уроки мы как нация извлекли из его сложных коллизий — покажет время. Книга подталкивает к размышлениям.