Вычеркнутые из жизни

«Если у вас нет старика — купите его», говорят в Японии. По крайней мере, так утверждает моя бабушка. Вот и сейчас, выдав сию сентенцию, она решила поделиться со мной мыслями о воспитании внуков. Я слушала долго, но не выдержала и вспылила.

— Если ты считаешь, что с ними нужно что-то делать, то делай сама. Я воспитываю так, как считаю нужным.

Конечно, не очень вежливо говорить в подобном тоне с родной бабушкой. Но своими мудрыми поучениями вкупе с обидами и самыми невероятными просьбами (от помощи в написании книги по парапсихологии до открытия фирмы по трудоустройству за рубежом — и это в 80 лет!) она изводит меня чуть ли не ежедневно.

Понятно, что человеку скучно и одиноко. Всю жизнь она много и с удовольствием работала, не испытывая особой потребности в общении с родственниками. Сейчас же, не имея возможности работать, она, видимо, иначе взглянула на семью и ее роль в собственной жизни.

— Для пожилого человека, — поясняет психолог Елена Пидопличко, — семейные отношения приобретают особое значение. Это связано с тем, что сфера его деятельности сужается, и он как бы дистанцируется от реальной жизни. Кроме того, его не может не пугать приближающаяся смерть. В таком состоянии человек как никогда нуждается в своих корнях. Эту потребность, по идее, и должна удовлетворять семья. Она дает ощущение защищенности, стабильности и прочности, своей причастности к окружающему миру, во многом определяя радости, горести и заботы пенсионера.

Однако удовлетворить чувство семьи удается далеко не всем. Подавляющее большинство предпочитают жить отдельно как от пожилых родителей, так и от взрослых детей. В результате, общение носит эпизодический характер — в основном во время болезней или праздников, а главным средством связи оказывается телефон. Но выслушать дедушку или бабушку никто толком не хочет.

Им же в первую очередь хочется поделиться своим опытом, который, к их великой обиде, никого не интересует. В современном обществе социальная роль стариков как бы «вычеркнута из сценария». Технический прогресс привел к тому, что опыт уже не соответствует знаниям, молодые не видят в стариках так называемых «стратегических учителей». Поэтому пожилым и не удается включиться в социальную эволюцию — их знания, опыт, в том числе и человеческого общения, состарились вместе с ними и уже не актуальны.

— В то же время у многих именно после выхода на пенсию впервые появляется стремление быть полезными и нужными своим близким, — отмечает Елена Пидопличко. — Дети же и внуки видят в этом лишь назойливость, старческое брюзжание и потому не воспринимают советы всерьез.

Но при всем своем недовольстве и желании поучать, многие старики практически беспомощны. Им тяжело убирать в квартире, носить продукты из магазина, стирать, гладить — здоровье-то уже не то. При этом они нередко отвергают любое разумное решение проблемы в виде переезда к детям или найма помощницы по дому. Желание сохранить свой мир и себя как личность, остаться хозяином в своем доме понятно. К тому же переезд к родственникам, по сути, равен образованию новой семьи со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде «притирок», перераспределения ролей, обязанностей.

Однако проблема от этого не становится менее острой. Особенно если речь идет о стариках, живущих в «глухом» селе, вдали от медицинской помощи и родственников. Засыпая последних жалобами типа «нет сил стоять у плиты» или «вчера сердце прихватило — думала до утра не доживу», они ни в какую не соглашаются что-либо изменить в своей жизни.

И дело вовсе не в капризе или желании усложнить жизнь близким. По словам Елены Пидопличко, для нормального самочувствия пожилому человеку, по большому счету, нужно лишь собственное жизненное пространство (комната, квартира, дом), стабильное материальное положение, связи с внешним миром (газеты, телевизор, телефон) и стимулы в виде общения с приятелями и встреч с родственниками. То есть при всех своих жалобах на одиночество большинство вовсе не стремится объединяться с детьми и внуками, они хотят лишь, чтобы те почаще звонили и приезжали, выдумывая для этого реальные и мнимые предлоги.

В результате многие семьи оказываются в замкнутом круге: помощь нужна, а оказать ее они не в состоянии. Обращение в государственные органы пока что также бессмысленно: там помогают лишь полностью одиноким.

— В Киеве работает два пансионата для пожилых: гериатрический и для ветеранов войны и труда, — рассказывает начальник главного управления социальной защиты населения Киевской городской государственной администрации Сергей Бычков. — Оба они рассчитаны на четыреста девяносто человек, и свободных мест в них нет.

— Неужели так много желающих перейти на попечение государства?

— Условия там очень хорошие, гораздо лучше, чем у некоторых дома. Об этом говорит хотя бы тот факт, что продолжительность жизни в этих пансионатах выше средней по стране — 80—84 года. Большинство проживает в отдельных комнатах, но некоторые делят ее на двоих. В основном это одинокие пенсионеры, у которых нет прямых родственников, способных за ними ухаживать, либо родственники сами уже пенсионеры или инвалиды и их уровень доходов меньше прожиточного уровня.

Кроме того, в последнее время несколько иначе относятся к размещению родственников в таких учреждениях. Меняется социальная структура общества, меняется и отношение к родителям. Еще шесть лет назад, когда я только пришел на эту должность, отправлять стариков в дома-интернаты считалось зазорным. Отказаться от своих родителей, чтобы они не могли дожить век с тобой, было стыдно.

Но сейчас многие дети не то что не могут, но во многих случаях и не хотят содержать родителей, не хотят жить с ними под одной крышей — ввиду самого разного комплекса проблем. Это и материальные трудности, и определенная психологическая несовместимость, есть родственные «накладки», а бывает, хотят просто от них избавиться. Сейчас количество таких людей резко увеличилось, и если раньше у нас был определенный «недобор», имелись свободные места, то сейчас появилась очередь — порядка 120 человек.

— Во сколько обходится содержание в домах-интернатах?

— Средняя себестоимость пребывания одного подопечного колеблется от 800 до 1000 грн. в месяц. В эту сумму входят не только расходы на продукты, но и содержание персонала, медицинское обслуживание, оплата коммунальных услуг и так далее. В пансионатах три отделения: для «ходячих» пациентов, лежачих (таких чуть ли не половина) и для тех, у кого намечаются психо-неврологические изменения.

— Неужели дети вот так просто могут отдать родителей в дом престарелых?

— Нет, тех пенсионеров, у которых есть работающие и способные содержать родителей дети, мы не принимаем. Их можно разместить в пансионате только в том случае, если есть свободные места и дети готовы полностью оплачивать их содержание. При этом согласными должны быть все стороны: администрация пансионата, дети и, главное, их родители.

— Наверное, это тенденция, пришедшая к нам с Запада. Там намного спокойней относятся к помещению пожилых родителей в дома престарелых. Вероятно, потому, что существует определенная градация таких учреждений, и за деньги можно поместить родителей в хороший дом, условия содержания в котором превышают домашние — как по уровню комфорта, так и обслуживанию, квалификации персонала и так далее. А у нас есть элитные дома престарелых?

— В этих двух мы создали специальное платное отделение. Пока, правда, оно не работает, так как еще не утверждены тарифы. Более того, в новом положении Министерства труда и социальной политики предусмотрено создание платных отделений, в которых можно было бы создать для желающих и имеющих для этого возможности условия повышенной комфортности. Я думаю, что в ближайшее время мы вплотную приступим к их созданию.

— Откуда у пенсионеров деньги на условия повышенного комфорта?

— Это одна из насущных проблем. Мне кажется, государство должно создать специальные подразделения, куда могли бы обратиться пожилые люди по вопросам их собственности. В Германии, к примеру, для размещения в доме-интернате на льготных условиях необходимо предоставить массу документов о своем материальном положении, а также о состоятельности своих родных и близких. Кроме того, если человек в недавнем времени продал дом или земельный участок, этот факт также учитывается.

У нас такой дифференциации нет. По закону мы не имеем права отказать одинокому пожилому человеку в предоставлении места в пансионате. Переходя же на полное гособеспечение, он нередко оставляет за собой квартиру, сдавая ее в аренду, или пользуется деньгами после ее продажи. В результате в таких учреждениях также, как и в обществе в целом, возникает социальное неравенство, некоторые открыто хвастаются своими доходами.

Возникает и другая проблема. Многие пенсионеры не способны грамотно решать вопросы купли-продажи жилья и часто готовы отдать квартиру за бесценок первому, кто предложит помощь в этом деле, лишь бы не ввязываться в столь сложный процесс. В результате, они продают квартиры в два, три, а иногда и пять раз дешевле реальной стоимости. Почему бы не помочь такому человеку продать его квартиру по рыночной цене, разделив полученную сумму между государством и самим пенсионером, который в итоге только выиграет: получит приличную сумму на свой счет в банке и более комфортные условия содержания в доме престарелых?

— Разве не обязательно в таком случае сдавать свою квартиру государству?

— Нет, оказывается, не обязательно. Мы уже давно говорили о том, что нужно использовать все возможности, предоставлять более состоятельным пенсионерам и более комфортные условия существования.

— Какова потребность в элитных домах для пожилых?

— Специальные маркетинговые исследования не проводились, но, судя по количеству обращений от состоятельных людей, простаивать они не будут. У нас очень много обеспеченных граждан, которые уезжают, к примеру, на работу за рубеж и хотят оставить родителей под квалифицированным присмотром. Количество таких обращений постоянно растет.

Мало того, у нас была беседа с некоторыми общественными организациями из-за рубежа, которые отмечают, что там появляется любопытная тенденция: люди, уехавшие в свое время на ПМЖ в США, Израиль и другие страны, при соответствующем уровне обслуживания здесь хотели бы вернуться в Украину и дожить свои дни на родине. Они согласны платить за это. Зарубежные организации предлагают нам совместно создавать такие дома и говорят, что они наверняка будут полностью заполнены, причем при оплате тысяча — тысяча пятьсот долларов в месяц.

— Есть ли у нас частные дома престарелых?

— В Киеве сегодня существует лишь один негосударственный дом престарелых, открытый еврейской организацией «Сохнут». Других нет. Хотя потребность в них есть. Ведь главная проблема большинства пожилых — одиночество. Им не с кем поговорить, обсудить наболевшее. Сейчас при районных администрациях организуются центры, которые объединяют пожилых жителей района. Люди приходят пообщаться, почитать книги, отметить вместе праздник, получить при необходимости медицинскую помощь, а неимущие — и горячий обед.

— А много тех, кто живет здесь, работает, получает вполне приличную зарплату, но не хочет содержать родителей дома?

— Достаточно. Состоятельные люди обычно решают вопрос иначе: покупают родителям отдельное жилье. Есть, безусловно, и такой контингент, который как раз за счет родителей пытается решить свои жилищные проблемы. Это, скорее, средняя прослойка, люди не очень большого достатка.

— Государство может каким-то образом помочь тем, кого дети или другие родственники выгнали на улицу?

— В декабре прошлого года по инициативе Киевской горгосадминистрации прошли парламентские слушания по проблемам людей без постоянного места жительства. Это касается не только пожилых, но и детей, и граждан трудоспособного возраста. Сейчас Кабинетом министров дано поручение о разработке нормативно-правовой базы. Рассматривается вопрос о создании рабочей группы, которая займется ее разработкой. Но пока что нет официального определения статуса бомжа, нет нормативных документов, которые этот статус определяют, нет перечня определенных льгот и гарантий для данной категории людей, а соответственно, не определены и возможности для предоставления этой помощи.

На городском уровне мы разрабатываем некоторые положения, у нас есть два реабилитационных центра для граждан без постоянного места жительства. Впервые у нас будет вводиться в эксплуатацию дом социального попечительства, где любой человек без постоянного места жительства может получить минимальный необходимый перечень услуг — питание, коммунальные услуги, одежду.

— Не предусматривается ли в законодательстве положение о взыскании с родственников средств для содержания пожилых людей в домах престарелых? Скажем, выгнали бабушку или дедушку на улицу, но жилплощадь-то осталась. Если государство берет его на свое обеспечение, то почему бы ему не забрать его жилплощадь или же не потребовать, чтобы ее стоимость была компенсирована? Можно ли подать такой иск от имени государства в качестве компенсации в размере той же тысячи гривен в месяц за содержание одинокого пенсионера в доме престарелых?

— Это было бы правильно. Но тут возникает вопрос, который тянет за собой целый комплекс неразрешенных проблем. Какая структура будет этим заниматься? К какой категории такого человека отнести? Если это дееспособный в законодательном смысле пенсионер, то имеет ли право государство обращаться в суд вместо него?

— У меня есть живой пример. Две сестры, мать жила со старшей, потом та вышла замуж и, поскольку квартира маленькая, выгнала ее на улицу. Мать пришла к младшей дочери, которая вообще жилья не имеет и вместе с мужем снимает квартиру. Можно ли как-то призвать к ответу дочь, выгнавшую родную мать на улицу?

— Для этого существуют у нас так называемые попечительские советы. Но органы государственной власти не хотят вмешиваться в подобные процессы, так как в конце концов могут оказаться крайними. Вот в данной ситуации: почему младшая дочь не подала иск на старшую на взыскание алиментов на содержание матери? Попечительский совет может это сделать лишь в том случае, если прямые родственники отсутствуют, то есть, если человек одинок.

У нас редко кто подаст в суд на собственную сестру, тем более мать — на свою дочь или сына. Государство же в личные отношения вмешиваться не имеет права. На прошлый прием ко мне пришла бабушка: «Я хочу в дом-интернат, но у меня есть дочка». В таком случае, говорю, мы можем вас взять только, если она инвалид. Оказалось, что дочка вполне здорова, но свою мать обижает, бьет, выгоняет из дому. Предлагаю подать на дочь в суд, и как только появится решение суда о том, что та не содержит мать, последнюю можно будет определить в интернат. «Да вы что, как это я буду на родную дочь подавать в суд?» Вот и все. Сама она ничего делать не хочет, а вы, мол, что хотите, то и делайте, только помогите.

— Вся работа государства направлена в основном на помощь одиноким. Но сейчас весьма распространена ситуация, когда дети вполне обеспечены, но живут отдельно от родителей, много работают и при всем желании не могут помогать им так, как это требуется. Может ли государство чем-то помочь? Оказывают ли наши социальные службы платные услуги (частные устанавливают совсем непомерные цены)?

— Есть закон о предоставлении социальных услуг. Он был принят полтора года назад, но поскольку до сих пор не разработаны все необходимые нормативные документы к нему, в частности, тарифы на оказание услуг, то закон до сих пор не работает.

— Можно сказать, хотя бы ориентировочно, когда закон начнет работать?

— Думаю, где-то со следующего года уже можно будет обращаться за такой помощью, скорее всего, в районные управления социального обеспечения.