ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОЕ ДЕЖАВЮ

Тема сегодняшнего собрания уважаемых диспутантов в Цюрихе, в самом центре Европы, на конференции под названием «Где находится Центральная Европа?» — проблема поиска и самоидентификации Центральной Европы. Видимо, кто-то ее потерял, если снова, уже в который раз, ищет. Очевидно, что накануне самого большого расширения Европейского Союза (а Европу я ассоциировал бы именно с ЕС — пускай уж меня простит маленькая гордая и независимая Швейцарская Конфедерация) — в него войдет еще десять (!) государств, эта тема более чем актуальна.

Актуальна для «старых» членов ЕС, санкционировавших это расширение и оказавшихся в новой для себя ситуации, ведь предусмотреть все сложности этого расширения невозможно. Они очутились с глазу на глаз с партнерами, которых еще недостаточно хорошо знают. Неудача с принятием Европейской конституции или эпопея с войной в Ираке уже показали, что у стран ЕС и взгляды на свое будущее будут разными.

Также тема нового переосмысления геополитической констелляции в нашей части мира важна и для новых членов сообщества, занимающих полосу от Германии, Австрии и Италии до новой границы ЕС, которая на самом деле является «старой доброй» границей СССР. Балтийские страны — исключение, которое только подтверждает правило.

Мне кажется очень символичным, что в силу определенных обстоятельств на сегодняшнем диспуте, я сказал бы — в «европейском оркестре», не будет представителей Украины. Ведь какое отношение украинцы имеют к празднику расширения Европейского Союза или к проблематике Центральной Европы?

Для Украины в общеевропейском процессе отведена роль «фигуры умолчания». В конце концов, она и сама за 13 лет независимости не показала, что заслуживает чего-то иного. О ней не говорят, по ней в Брюсселе не принимают никаких важных решений. Ее не видят ни в качестве члена ЕС, ни как ассоциированного члена ЕС; в качестве партнера ЕС она действительно неинтересна — если бы интерес был, то отношение к ней было бы иным. Для Брюсселя Украина является скорее курьезом. Пока не настолько одиозным, как Беларусь. Хотя, конечно, официальная позиция нашей власти декларирует стремление к интеграции с ЕС и евроатлантический выбор Украины. Но декларациями все и ограничивается.

На сайте журнала «Ї» (www.ji-magazine.lviv.ua) уже больше года висит напечатанная в знаковой для украинских европоцентристов львовской газете «Поступ» карта будущей Европы, отражающая ее видение (по нашему мнению) из Брюсселя. На этой карте между Европейским Союзом и Россией вместо Украины плещется море. Украины просто нет! Очевидно, что для всех это была бы идеальная ситуация. Однако Украина все же есть — и это проблема. Пока ЕС ее просто игнорирует, для ЕС Украина — страна non grata. И не только потому, что в ней есть именно такой, а не иной политический режим. Отчасти форма политического режима в Украине является результатом полного игнорирования этой страны со стороны Брюсселя, а не только свидетельством несостоятельности самого украинского народа или происков Москвы.

Однако остается несколько дел, которые уважаемому собранию, по моему мнению, следовало бы все же принять к сведению. Дискутируя о Центральной Европе, мы должны определиться как минимум с двумя терминами — «Европа» и «Центр».

Что касается термина «Европа», то наверняка все согласятся, что он для каждого из диспутантов ассоциируется с чем-то положительным, достойным, цивилизованным и в то же время (!) успешным. Быть причастными к такой Европе желали бы все. Особенно новые члены европейского сообщества.

Однако следует помнить, что в истории были разные определения Европы. По-своему подходили к описанию Европы географы — для них были важны горные хребты и моря. Они описывали территорию, которую отважно называли Европой. И тогда она достигала Кавказа и Урала. Эти границы Европы и по сей день актуальны в начальных школах стран постсоветского пространства.

По-своему определяли и определяют границы Европы политики. Их критерии не столь незыблемы, как у географов. Они руководствуются политической целесообразностью, которая иногда подменялась простой куртуазностью или же неприкрытым цинизмом.

Генерал де Голль с высоты своего роста смело ограничил Европу Уральскими горами, разрубив единое тело СССР, а на самом деле России, пополам. Не понятно только, что делать России со своим Сибирским «хвостом» (75% территории с 20% населения)?

Между тем юный Европейский Союз (под давлением США) отважно предложил Турецкой Республике стать его членом (5% территории Европы до Босфора). Тем самым геополитики отодвинули границы ЕС до Тигра и Евфрата — колыбели цивилизации. В декабре 2004 г. за эту «отвагу» придется отвечать, подписав (или нет) с Турцией план действий по ее вступлению в ЕС; или, возможно, и дальше продолжать дурить доверчивых турок. А это уже опасно. Сейчас их в Берлине больше, чем было под Веной в 1683 г., когда Центральную Европу спас король Речи Посполитой Ян ІІІ Собесский (не без участия запорожских казаков Семена Палия).

Очень любопытную позицию в этом вопросе занял государственный департамент США — после очень короткого периода, когда даже Украину включали в «Европу», он просто не определяет, чем является пространство от Перемышля до Владивостока. Парадоксальным образом этого пространства нет во многих американских атласах (и это не шутка). Американские политики просто дезориентированы. Очевидно, для них все это пространство является тем, что российские националисты называют Евразией, а их российские оппоненты иронически называют Азиопой. Украины в этой концепции вообще нет, поскольку у нее нет ее азиатского «хвоста». К сожалению, без присоединения к России Украине так и не удастся стать настоящей евразийской страной.

В то же время нельзя не отметить, что все это дела давно минувшие — грешки старых политиков. Зато теперь термин «Европа» абсолютно цинично экспроприирован в пользу Европейского Союза — действительно, именно ЕС называет и видит себя Европой. С этим можно соглашаться или нет. Но так уже есть и так будет. И украинцы, и все прочие вынуждены с этим согласиться.

Следует, наверное, вспомнить и гуманитариев, которые после европейской катастрофы 1945 года начали искать основания для создания новой Европы. Они искали духовные основы Старого Света, ссылались на христианство. Но именно в Европе оно начало приходить в упадок и удивительным образом развиваться в Латинской Америке. Более строгие исследователи очертили границы «Европы» латинским миром или миром латинского христианства, отсекая постправославные коммунистические страны — и, прежде всего, Россию. Между тем наследники греческой письменности и греческой христианской традиции в эту концепцию Европы не вписывались. Наследники «греческой» или «византийской» традиции из «Европы» просто выбрасывались. Правда, место Греции в новом проекте ЕС становилось для этих латинских пуристов несколько туманным. Точку в этом деле попытался поставить Семюэл Гантингтон, который с решительностью американского неофита разрубил этот гордиев узел и отсек православно-исламский (?) мир от латинского. При этом даже не заметил, что разрубил пополам Украину и Беларусь. А Грецию (колыбель европейской цивилизации) вообще (и справедливо!) выбросил из европейского цивилизационного единства. Но тогда наши европейские коллеги должны были бы задать себе вопрос — а что такое духовная Европа без Греции?

Некоторые из более тонких исследователей ссылались на «демократическую традицию», но об этом было трудно говорить после двух десятилетий нацизма и фашизма в самом центре Европы. Особенно — самим европейцам.

Таким образом, точного определения духовных устоев «Европы» так и не нашли, хотя копий было сломано немало. Очевидно, эта тема так и останется открытой, чтобы при европейских университетах имели возможность существовать многочисленные кафедры, ее разрабатывающие. В конце концов поиск собственной идентичности никогда не должен завершаться, это непрерывный процесс.

Мы понимаем, что все эти интеллектуальные поиски является лишь попыткой сакрализовать определенные политические и экономические реалии. Европейский Союз построен в большей степени на экономическом и политическом интересе, чем на христианстве.

Итак, через несколько дней появится расширенный Европейский Союз, а точнее — расширенная Европа, которая... будет заканчиваться на нынешней польско-украинской границе. С этого места в данном тексте я буду использовать термин «Европа» для определения Европейского Союза — так будет проще, короче и честнее. Имею надежду, что через несколько лет Европа распространится и до румынско-украинской границы. Жаль, что нет украинско-албанской.

Очевидно, что Украина участия в этом процессе принимать не будет. Она остается за пределами «европейского проекта». Хотя не желает (пока) принимать участие в российском «евразийском проекте» созидания новой модернизированной «либеральной (и не очень) империи». Украина остается «между», на дне моря, как свидетельствует наша карта. Предложенный итальянцами статус «нового соседа ЕС/Европы» вызывал в Украине или раздражение, или гомерический смех — наконец-то Польша и Венгрия нашли своего «нового соседа»!

И здесь мы можем перейти к определению термина «Центральная». Какая ситуация складывается для стран, входящих в эту по-новому ограниченную и структурированную Европу? Они попадают в новую геополитическую ситуацию.

В свое время, когда континент был разделен Берлинской стеной, Милан Кундера написал свою программную статью «Трагедия Центральной Европы». Украинские диссиденты того времени старательно перепечатывали эту статью в украинской самиздатовской и эмиграционной прессе. Сделал это и наш журнал «Ї». Но напрасно искать в ней упоминание об Украине. Для Милана Кундеры Украина уже тогда была за пределами его видения Центральной Европы — скорее она была составляющей той Советской России, которая поработила его центральноевропейскую Чехию. Наивные украинские диссиденты этого тогда не заметили. Статью он начинает с борьбы за европейскость, с венгерского восстания 1956 г. и известной фразы директора агентства новостей венгерского радио: «Мы готовы умереть за Венгрию и Европу». Автор, очевидно, не подозревал, что вплоть до начала 50-х все еще продолжались последние бои десятилетней партизанской борьбы против советов «За Украину и Европу» в Западной Украине. И тысячи украинцев не теоретически, а реально гибли и за Украину, и за Европу, какой они, наивные, ее видели. Очевидно, он и не подозревал, что за десятилетие этой борьбы за нее в сталинских концлагерях оказалось 150 000 украинских партизан! Так же, как и я не знаю, сколько сотен тысяч чешских партизан с оружием в руках боролось в 40—50-х годах с советской оккупацией.

Возможно, кого-то шокирует моя такая политически некорректная фраза. Однако я отважился на нее потому, что чуть ли не каждый второй из моего поколения является ребенком того, кто отбыл за эту вовсе не интеллектуальную, а вооруженную борьбу как минимум по 10 лет сталинских концлагерей, и для нас это не простая политическая или интеллектуальная спекуляция, а история наших семей. Я знаю ответ на эту мою политическую некорректность — Кундера сразу дал его, правда, касалось это России (но для него Украина и СССР/Россия, подозреваю, одно и то же, поэтому мы, в том числе и я, должны отвечать и за поражение СССР): «Я желал бы не знать их мира, что он когда-либо существовал». Трагедия Украины его, естественно, не интересует. Поэтому совершенно справедливо, что место Украины именно на дне моря, а не в цюрихском дискуссионном зале, где обсуждаются проблемы Центральной Европы.

Для Кундеры Центральной Европой являются именно те страны, которые входят в ЕС, — Чехия, Словакия, Польша, Венгрия. Центральноевропейским он наивно считает пространство, «замкнутое между Германией и Россией». Но сам термин Центральной Европы (Mitteleuropa) исторически касался (и, надеюсь, будет касаться) именно Германии и, возможно, ее ближайшей немецкоязычной периферии (а в перспективе, возможно, и Швейцарии).

Учитывая политические резоны, этот термин в модерном ЕСовском политическом дискурсе был заменен разнообразными эвфемизмами типа «старая Европа», Kerneuropa, «Европейское ядро». Уже сейчас очевидно, что в это «Европейское ядро» войдут Германия, Франция и Бельгия. Уже сейчас мы видим реальное формирование настоящей Центральной Европы. Причем основанием для того, чтобы именно так называть этот неформальный клуб в ЕС, является не их географическое расположение или духовное единство, а реальный уровень экономического, общественного развития, а следовательно, политические и экономические интересы. Страны «Европейского ядра» очень опережают (и надолго) в своем развитии не только страны к востоку от них, но и страны к югу от них. Особую, я сказал бы, трансатлантическую позицию в ЕС формирует Великобритания, которую в этом смысле чуть ли не единственную можно назвать западноевропейской (читай — трансатлантической) страной. В свою очередь, особая группа стран будет формироваться вокруг Средиземноморья — здесь будет твориться своя Южная Европа со своими специфическими потребностями и целями. Вместо этого страны между Германией и «Не-Европой на востоке» (Молдовой, Украиной, Беларусью и Россией), как это ни печально, снова оказываются в настоящей Восточной Европе. Такое вот горькое deja vue. И дело не в том мерзком клейме Восточной Европы, которую отвергал Милан Кундера. Группа этих стран, желают они того или нет, имеет свои специфические интересы, свой уровень экономического и общественного развития; и поэтому неминуемо сформируют довольно монолитную по отношению к своим потребностям группу государств, расположенных на востоке Европы, к востоку от «Европейского ядра». И именно как на Восточную Европу, учитывая все эти реалии, будут смотреть и смотрят на них старые партнеры из ЕС.

Дальше на восток, как мы договорились в соответствии с предложенной мною картой, начинается море. Для того чтобы снять какие-то обиды со стороны наших новых восточноевропейцев, мне кажется, что, дискутируя о странах этой полосы, мы должны вспомнить, как называлась империя, которую до сих пор ностальгически вспоминают во всем этом регионе, — старый добрый Oesterreich, который вовсе не комплексовал из-за того, что является именно восточной империей. А поэтому нашим новым европейцам, думаю, не следует комплексовать по поводу названий и не прикидываться центром чего-то не существующего — поскольку Европы от Атлантики до Урала попросту не существует. Это всего лишь развлекаловка для старомодных географов, но не политическая или экономическая реальность. И новым восточноевропейцам, и новым восточным неевропейцам нужно просто осознать свое актуальное место в новом континенте, появляющемся на наших глазах. Когда-то цивилизационным центром Европы был Константинополь. Но сейчас с политической и экономической точек зрения это ничего не значит.

С помощью старых членов ЕС новые государства — члены сообщества за последние 10 лет эффективно модернизировали свое общество и экономику. Сдвиги огромны. Поэтому они должны быть признательны старому ЕС. Однако не должны забывать и того, что на самом деле начало этому процессу положил крах СССР, понесший сокрушительное поражение в холодной войне со США.

Разумеется, вступление новых членов в ЕС необходимо и санкционировано «Европейским ядром». Европе нужны новые производственные мощности, новые рынки, больше рабочих рук. Старая Европа катастрофически стареет, не последнее место занимает и вопрос безопасности — «Европейское ядро» нежно спеленуто и защищено со всех сторон (беда только, что современный терроризм не видит в новейших «буферных зонах» никакой преграды). В этом смысле страны Новой Восточной Европы играют свою неоценимую роль. Они являются полосой безопасности и контролируемого Брюсселем стабильного развития. Они не усиливают своим ресурсом конкурентов ЕС. Они изолируют «Европейское ядро» от неоимперских проектов России и взрывных импровизаций на Балканах. В то же время они изолируют «Европейское ядро» и от нового глобального фронта противостояния с исламским миром, оставив все негативы этого противостояния американцам, израильтянам и россиянам.

Учитывая вопрос безопасности, Европейский Союз последние несколько лет активно строит и укрепляет новые европейские границы, превращаясь в «крепость Европы». По сути, силами ЕС реализуется старый договор Риббентропа—Молотова. Новейшая граница ЕС на востоке почти точно отражает интенции этих старых, таких дальновидных геополитиков. Естественно, при этом (для успокоения «новых соседей» и «новых членов») много говорится о «прозрачности» и «цивилизованности» новых/старых границ. Много дискутируется о компьютеризации операций на границе, об электронном слежении за границей, о том, что цивилизаторами (учитывая коррупцию) на украинско-польской границе будут немецкие (европейские) таможенники. Декларируется расширение «пространства свободы», «пространства свободного перемещения». Однако остается вопрос — для кого расширяется это пространство свободы и свободного передвижения? Во всяком случае, не для украинцев. Украину (и что хуже всего — 48 млн. украинцев), словно зачумленную территорию, за несколько последних лет со всех сторон окружили визовыми стенами. Правда, не закрыли границу с Россией, словно мягко подталкивая ее обратно в российские имперские рамки. И в этом смысле она напоминает сейчас вовсе не «нового соседа Европы», счастливого от того, что последняя для нас стала ближе, а загнанную в угол крысу. Крысу неевропейскую. Хотя, разумеется, на светских раутах мы будем приветствовать очередное расширение ЕС, которое является большим шансом для нас, которое приблизит нас к Европе, которое гуманизирует и цивилизует наши границы, которое... которое... и т.д. и т.п.