Три слова

"Зачем неисполнимые, непосильные для немощных душ заветы?"

Борис Савинков. "Конь вороной"

О чем спорим? Мир (который peace), война и победа. И это не просто "сколько людей, столько мнений". Каждый считает собственное мнение самым значимым, у всех есть великолепные рецепты и сценарии. И, разумеется, во всем виноваты другие. Шансов как-то повлиять на эту социальную истерию крайне мало, тем более что она заразна, как "пляска святого Витта". Но можно хотя бы попытаться. Для этого нужно обращаться непосредственно к человеку, а не к группе, в которой он состоит. Формат читателя делает эту попытку как минимум не безнадежной.

Три фатальных измерения, в которых сегодня существует украинское сознание. Стандартная геометрическая модель материального, в котором мы находимся. Лекало, приложенное к нашему воображению.

Кто кроит по нему? Преимущественно это лоялистские СМИ, которые диковинным образом в своих крайностях смыкаются с ватно-вандейскими.

Моду на одежку для мозгов, как водится, диктует власть. Не только потому, что некоторые айварасы стали себе позволять нашивать накладные карманы и обуживать рукав. А потому, что если власть перестанет уделять должное внимание казенным способам прикрытия срама одежкой здравого смысла, то все смогут увидеть, что не только король голый, но и вся свита сильно неглиже.

Потом мы жалуемся этим же самым медиа на качество кройки и шитья, что, дескать, дует, жмет, топорщится, а здесь и подавно не рошен. Срочно нам, голодранцам, нужны победа в войне, мир без войны и война ради мира.

Чего мы, собственно, хотим?

Ну как же? Ясно ведь. Чтоб у нас все было, и ничего нам за это не было.

Имеем ли мы в виду на самом деле то, о чем говорим?

Сколько ни говорится о системах координат, не важно, физических или нравственных, речь всегда идет не так о самом пространстве, как о вложенных в него объектах или поступках.

Человек постоянно себя обманывает, занижая познавательные способности, под разными предлогами сужая когнитивную сферу. Потому что так не страшно жить. И потому что можно избежать ответственности за знание, принуждающее к поступкам.

Человек ведет себя в многомерности, как обычный бездушный объект в трехмерном пространстве. Если каждой его точке приписать цвет, получится четырехмерный объект. Добавьте к этому звук или температуру - окажется пятимерным. И так далее. Мы чертовски сложные устройства, стремящиеся к божественной простоте. Поэтому сужение горизонта возможностей до точки зрения - это наше все.

Теперь снова о сакральном. В онтологическом споре "зрады" и "перемоги", т.е. в дискуссии патриотов патриотических с патриотами безупречными есть очень важный момент. Он как в спорах средневековых схоластов - четко очерчивает горизонт вероятностного планирования, исходя из представлений об актуальном времени и о себе.

Но есть нюанс. Когда у людей заканчиваются деньги или здоровье, они начинают произносить торжественные спичи в жанре эпитафий самим себе, дабы полюбоваться на закат Европы еще при жизни.

Те, у которых ни денег, ни здоровья отродясь не бывало, радостно выказывают подхалимскую солидарность и дружно подхватывают это унылое блеяние. Так появляется мода на якобы контркультурный нарратив.

"Якобы" потому, что культура - это совокупность моделей поведения. Это отнюдь не "плекання" резервационных ценностей на потеху богатым политическим туристам и экономическим наемникам. И уже тем более не побочный диванный продукт интеллектуальных самоутех в духе: "философия закончилась", "Бог умер", "историю пишут те, кто вешает героев".

Примечательно, что левацкой стилистикой протеста одинаково пользуются и "зрада" и "перемога", ибо никому не хочется казаться окончательно состоявшимся, т.е. консервативным. Все находятся в процессе борьбы с плохим за хорошее, и спросить с коня на переправе - некому. Тем более что река все время не одна и та же?

Правда, на берегу реки все плотнее усаживаются кредиторы и внимательно следят за течением, не проплывет ли чего полезного с приятным.

Вернемся к восприятию. Итак, сознание выхватывает из потока реальности некие отрезки, достаточно предвзято (см. о "лекалах") наделяя эти событийные последовательности драматургическими свойствами. То есть вокруг любого события, которое для наблюдателя является значимым, должны непременно быть пролог, завязка, кульминация, развязка и эпилог.

Тот факт, что любая причина есть, в свою очередь, следствием чего-то, и так до бесконечности, нами признается, но не учитывается. Иначе рушится вся система манипуляций, называемая "историей". Напомню, что монашествующие хронисты древности просто фиксировали события, их "исторические" оценки возникали гораздо позже - в светском формате, при властных дворах.

Все, что связано с войной (и, стало быть, со смертью), является безусловно важным событием. Потому что для субъекта в этот миг заканчивается само бытие.

Но если в древние времена смерть окружающих от множества причин была таким же неприятным, но будничным явлением, как для нас грипп, то в новейшие времена из-за гримас демократии и демографии (уменьшение рождаемости и увеличение продолжительности жизни) жизнь человека стала высшей ценностью.

Но религиозные и политические деятели (что, в сущности, одно и то же) небезосновательно говорили и продолжают говорить, что, помимо человеческой жизни, есть ценности повыше. Есть идеалы рода, нации, страны, за которые жизнь не только стоит отдавать, но даже и желательно (зачеркнуто) почетно это делать (см. о "лекалах").

Украина, изрядно опоздав к европейскому столу, все эти категории получила не в драматургической последовательности, позволяющей сохранять рассудок в относительном здравии, а фактически одновременно. Это как если бы первое, второе и третье вам свалили в одну миску и дали пять минут на прием пищи. Или вообще бросили в лицо. У сорока с лишним миллионов произошел одновременный когнитивный диссонанс и расстройство всех устройств.

О том, почему война не называется войной, написано уже достаточно много, но в сухом остатке это требование все тех же кредиторов. Разумеется, при этом наши власти "себе еще немножко шьют", как царь-портной из анекдота. Но это мы еще не сталкивались всерьез с чудовищной, по нашим понятийным меркам, европейской бюрократией, которая максимально облегчает людям и странам возможность расстаться со своими дивидендами, но приумножить их без выполнения массы предварительных и зачастую мало приемлемых условий - это шиш. Грузия с этим столкнулась после российской агрессии, когда в ответ на обращения в международные судебные инстанции им сказали примерно такое: вы слишком мало делали попыток решить этот конфликт в двустороннем порядке, прежде чем обратиться к нам за вердиктом.

Налогоплательщики Запада - совершенно невоинственные богатые рантье и пенсионеры. И нанятые ими армии и правительства призваны защищать не мировые ценности, а их благополучие. За ценностями пожалуйте по выходным в церковь.

Здесь единственное, что стоит для себя понять: если ты сам лично считаешь, что это - война, то бери и воюй. Она гибридная, и везде, так что мест на ней более чем. А не причитай, не лебези, не попрошайничай у тех, кому твои проблемы в рог не уперлись. А если ты разгневан от имени других, то есть сильные опасения, что ты "полезный идиот" (или идиотка - для гендерного баланса).

Здесь мы упираемся этим самым рогом в тему победы. Она как раз наиболее драматургична, т.е. имеет крайне мало общего с реальностью. Есть капитуляция вражеских войск или подразделений, их плен, захват плацдарма, прорыв, ну и множество других терминов, точно описывающих ситуацию военного превосходства, возникшую в условиях конкретной оперативной обстановки. "Победа" же - термин более метафизический. Это возвышение над возможностями, преодоление беды. Даже римский "триумф" требовал бюрократических процедур - не менее пяти тысяч убитых врагов, самостоятельное командование войсками, предварительные высокие социальные статусы. Да еще и ждали за городской чертой - предоставит магистрат статус триумфатора или нет.

Победа в восприятии граждан - это, прежде всего, справедливое возмездие, а уж затем - награда героев. Потому что мы выучили: чем больше героев, живых и мертвых, тем хуже со своими обязанностями справлялась власть в лице конкретных должностных лиц. И ее ошибки и глупости героически исправляли другие. Победа в восприятии власти - это когда удается убедить граждан, что все, что бы власть ни делала, и есть победа. Это противоречие является замечательным удобрением для "зрадопереможного" дискурса.

В итоге синергия полезного идиотизма смещает собственно тему войны и прямую реакцию граждан на нее в область бесконечного политического квеста. Увлекательно, патриотично и, главное, безопасно.

Ну и, наконец, мир. На кровавой борьбе за мир строилась вся людоедская программа советских коммунистов, поэтому, как ни крути, а "мирная" риторика сегодня в основе любой "ватной" проповеди сепаратистов, легализовавшихся в Украине под разными предлогами - от парламента до прессы.

У президента и премьера в итоге лексический цугцванг. Они не могут эффективно использовать риторику войны, как требует гражданское общество, из-за проблем с серьезными иностранными дядями. И не могут кокетничать в терминах мира, потому что их немедленно отождествят с оппомедведсепарами.

А у общества от этого всего крышу просто рвет.

На рефлексиях интеллектуального отчаяния были построены целые небоскребы художественной мысли ХХ в. Но нынешний век бездушно влупил по ним, как "Аль-Каида" по башням-близнецам. По прошествии приличествующего времени даже самые героические руины убирают до нулевой отметки, чтобы построить нечто, более соответствующее времени.

Поскольку коллективное время неуправляемо, я взываю к индивидуальному чувству времени. Человек, создавая истории, неизбежно помещает себя на место главного героя. Затем, не понимая, что ему там делать, и где деньги, он просит совета у богов. Бог появляется из машины и дает человеку пару-тройку затрещин за лишнее беспокойство, поскольку он, президент (зачеркнуто) актер, нанятый исполнять Бога. Затрещины оживляют два способа восприятия времени. Первый - это восприятие того, что происходит сейчас. Второй, ракофилософский - постоянная оглядка назад, когда все было эрегированнее. Вокруг них строится большинство разговоров о мире, войне и победе. В украинской версии безупречная логика спорщиков в какой-то момент неизбежно упирается в небесную твердь с красивыми звездами Евросоюза на ней.

Если убрать из старинных военных мемуаров (совковое не предлагать) коней, сабли да наганы, то мы увидим вполне современную стилистику военных блогеров, участников и очевидцев. Тяжелую и грустную, как обычно бывает при столкновении книжных идеалов и реальности, которая про идеалы не подозревала. Все это уже было: и экзистенциальный ужас, количество жертв и уровень самоотверженности никак не влияли на итоговый, масштабный результат. На индивидуальные судьбы и малые группы - да, а на страны и народы - нет, как бы это обидно ни звучало, и как бы задним числом метафизику ни включали в причинно-следственную связь.

Украина с превеликим трудом расстается с метафизичностью своего бытия, и в значительной степени потому, что молодое поколение, к счастью, предпочитает заниматься делом, а не говорить о его невозможности.

С помощью трех вышеупомянутых слов вашим настроением все равно будут манипулировать, особенно ближе к выборам. В вашей субъективной реальности они ровным счетом ничего не означают, потому что ценность имеют лишь поступки. Все, кто торжественно и громко произносит эти слова, вольно или невольно хотят сказать, что ваша личная жизнь, личное смысловое пространство, личный выбор - ничтожны перед такими вечными и величественными словами.

Это неправда. Вы не капля в океане, вы - и есть океан. И вам самим, лично решать, когда - штиль, а когда - шторм.