Талант, уничтоженный пулей

120 лет со дня рождения художника Якова Струхманчука — звучит как зарубка упрямой памяти. Родился он в галицком селе Росоховатец на Тернопольщине и уже в юношеском возрасте смог проявить многогранный художественный талант — в жанре портретной графики, сюжетной иллюстрации, политической карикатуры, дружественного шаржа... Яков до конца жизни благодарил родителей, которые заметили в детстве его способности к рисованию и отдали на учебу в Бережанскую гимназию. Он не затаил злость на гимназических профессоров, которые, служа австрийскому правительству, не позволили ему учиться «в высшем классе». «Я был вынужден пробиваться сквозь тернии», — вспоминал Струхманчук в зрелом возрасте. А тогда, еще юноше, плечо подставил город Льва, львовская государственная гимназия. Именно эта «цитадель свободного духа» открыла ему путь в мир культуры. Пройдет еще два десятка лет, и судьба жестоко поиздевается над художником. Он не сможет возвратиться в Галичину, где польский режим подавлял национальное движение украинцев. Немилосердной к нему оказалась и большевистская власть, с 20-х годов начавшая преследовать художника... Но Яков Струхманчук не только думал как выжить. Он напряженно работал и максимально развивал Богом данный талант.

Формула успеха: дар плюс учеба

Струхманчук повторил судьбу многих галицких интеллигентов. Чтобы заработать на прожитие, начинающий художник сотрудничает во львовских сатирическо-юмористических журналах «Комар» и «Дзеркало». Первые упражнения в журнальной графике показали, что у юноши развито чувство юмора, он подает надежды и может стать неплохим карикатуристом. Это засвидетельствовали работы в жанре политической сатиры, где Яков создает колоритные образы социальных антагонистов («Селяни-бідняки б’ють панського агітатора», «В краю хрунів» и т.п.). Параллельно он работает в журнальной графике и пишет живые, динамичные портреты И.Котляревского, Н.Лысенко, М.Павлика, И.Франко... А сюжетные иллюстрации, в которых обыгран образ Т.Шевченко, и иллюстрации по мотивам произведений Ивана Франко («Воа constiktor», «Каменярі», «В поті чола»), Ивана Карпенко-Карого («Сто тисяч»), Натальи Кобринской («Дух часу»), Пантелеймона Кулиша («Чорна рада») — только убедили читателей популярных в то время изданий: талант юноши с Тернопольщины многогранен. Сам Яков понял: он должен развиваться как художник. Биографы предполагают, что его первым учителем был Иван Труш. Дальше — учеба в Краковской академии изящных искусств, осмотры картинных галерей Берлина, Дрездена, Мюнхена и Парижа. Взлет молодого Струхманчука поддержал митрополит Андрей Шептицкий. И вчерашний студент, как и его талантливые современники — Михаил Бойчук, Михаил Паращук, получив стипендию от достойного мецената, высшего иерарха УГКЦ, отправляется в Париж, чтобы получать знания по мировому искусству и совершенствовать художественное мастерство. Он учится в Парижской академии искусств у известных художников — Котетта и Дезире. Великие мастера кисти почувствовали «художественную силу» украинца, который не хотел порывать с достижениями классической художественной школы, но вместе с тем отходил от академического трафарета и вырабатывал реалистический стиль рисунка. Во львовском журнале «Ілюстрована Україна» печатаются его пейзажные и портретные работы, преисполненные жизненной правды с примесью пессимизма — «Рожі», «Портрет», «Бретонець», «Зимовий пейзаж», «Портрет художника Івана Северина», «Портрет жінки в капелюсі» и прочие. В тот же период Яков Струхманчук создает рисунки на историческую тему («Павлюк розсилає універсали», «Облога Буші», «Дорошенко приймає турецьких послів»), которыми было проиллюстрировано второе издание «Історії України — Руси» Николая Аркаса.

Самая лучшая политика — творчество!

В переломные моменты истории украинский интеллигент становился политиком. Такая у него, можно сказать, миссия. Когда зашатались основания двух империй — Австро-Венгерской и Российской, Яков Струхманчук нырнул в водоворот национально-освободительного движения. Вступил в Легион сечевых стрельцов. За храбрость и мужество, проявленные на австрийско-российском фронте в Карпатах в 1915 году, командир дивизии даже вручил ему медаль. Но слава, отличия не испортили художника. Его стихией и в дальнейшем оставалось творчество. Бывший сечевой стрелец, побратим Якова, житель Ивано-Франковщины Николай Заславский вспоминает, что чотар УССов постоянно «рисовал портреты, которые дарил тем, кто был изображен, — старшинам или стрельцам».

Но перерывов в «рисунке» избежать было невозможно. Яков Струхманчук попал в российский плен. А возвращаясь в 1918 году из Сибири, задержался в Киеве и редактировал газету «Наша Думка». Лишь после провозглашения ЗУНР он спешит в Галичину, чтобы вскоре «с тоской в сердце» оставить ее. Вместе с УГА Струхманчук переправляется за Збруч, становится адъютантом командира армии — генерала Тарнавского. А когда в 1920 году УГА вынужденно соединилась с частями Красной Армии для совместного выступления против поляков, талантливого военачальника снова назначают на руководящую работу — комиссаром КУГА.

Второе возвращение домой было слишком кратковременным. И последним. Первую бригаду Красной УГА перевели в Умань. Там Струхманчук организовывает работу гарнизонного клуба и постепенно возвращается к творчеству. А стимулировали процесс театральные постановки Киевского драмтеатра Леся Курбаса.

Струхманчук совершенствует портретный жанр, рисует серию портретов актеров в ролях: жены Курбаса — Валентины Чистяковой (поэма «Гайдамаки» Шевченко), матери Курбаса — Ванды Яновичевой («Гайдамаки»), Любови Геккебуш («Макбет» Шекспира, «Гріх» Винниченко), Владимира Калина («Макбет») и других тогдашних мастеров сцены. А публицистические статьи этого периода, которые, в сущности, были культурологическими исследованиями, — отдельное ответвление его творчества. «Они обрисовывают пути развития искусства, которое должно служить самым широким слоям населения, — писал литературовед Федор Погребенник в книге очерков «Художник Яків Струхманчук — жертва сталінського терору». — Художник не соглашается с партийными установками на разрушение некоторых форм искусства, которые якобы должна заменить музыкальная драма. Он обосновывает важность сохранения оперного искусства, а музыкальная драма должна была бы быть переходом к новому, рабоче-крестьянскому театру». А в рецензиях на театральные спектакли Яков Струхманчук одним из первых оценил реформаторскую роль Леся Курбаса в украинском сценическом искусстве. Глубоко вникая в творчество талантливого режиссера, критик отмечает, что Курбас «создал мистерию с прологом и хором как в старинной греческой трагедии с массовыми динамическими сценами — все у него подчинено музыкальному ритму. Органично совмещены пластика игры актеров, хоровые и музыкальные партии, декламация, индивидуальные и массовые сцены»...(Из рецензии на спектакль «Гайдамаки», газета «Вісті», 1921 г.)

Переезд с семьей в Киев в 1924 году дал Якову Струхманчуку новые импульсы к творчеству. Преподавание в художественно-индустриальной школе — это для него просто заработок. Душа стремилась к искусству. Сблизившись с галицкими писателями и вступив в литературную организацию «Західна Україна», художник начинает работать в одноименном журнале, где создает большую серию портретов-шаржей — писателей Михаила Козориса, Мелетия Кичуры, Дмитрия Загула, Василия Атаманюка, Дмитрия Рудика, Николая Марфиевича, Агаты Турчинской и др. В характере, поведении друзей художник удачно подчеркивает наиболее характерные черты и передает их с иронией и юмором. Поэтому портреты — неповторимы. А острые поэтические комментарии как будто дополняют рисунки. Самые интересные, как по мне, шаржи на Михаила Грушевского. Струхманчук не пытается воссоздать внешнее сходство — все его усилия направлены на то, чтобы передать творческую энергию великого историка.

В 20-е годы художник принимает участие в нескольких художественных выставках, в частности в самой большой Первой Всеукраинской художественной выставке (1927). Ему, как научному работнику, а со временем заместителю директора Украинского исторического музея им. Т.Шевченко, суждено было отвоевывать памятники культуры, которыми коммунистическая власть пренебрегала. Во время индустриализации, когда в интересах государства разрушались уникальные памятники литейного искусства, Яков Струхманчук передал в музеи Киева самые ценные колокола, в частности Софийского собора. Художник приложил немало усилий для сохранения иконостаса Петропавловской церкви Межигорского монастыря, намеревался объединить в музей Михайловский собор, Андреевскую церковь, Софийский собор и создать на их базе государственный заповедник «Киевский акрополь». Но компартийные жернова уже тогда коснулись украинской культуры. Струхманчук пишет заявление об увольнении с работы. И понадобилось еще совсем немного времени, чтобы маховик репрессий раскрутился в полную силу.

Сначала была ликвидирована писательская группа «Західна Україна» как контрреволюционная организация, многие ее члены осуждены на разные сроки заключения и расстреляны. А в начале 1933-го сталинские ястреба припомнили Якову Струхманчуку и участие в национально-освободительной борьбе. Его арестовали в Киеве «за контрреволюционную деятельность, национализм и принадлежность к Украинской Военной Организации». Допросы и пытки продолжались восемь месяцев. А 20 ноября 1933 года тройка НКВД Карельской АССР вынесла жестокий приговор — Струхманчука расстреляли.

Только в 1964 году по ходатайству академика Мыколы Бажана художник был реабилитирован «за отсутствием состава преступления». Но окончательно он возвратился к потомкам лишь в начале 90-х годов прошлого века. В родном селе Якову Струхманчуку поставлен оригинальный памятник. А 10 августа, к 120-й годовщине со дня рождения художника, на его родине состоялись торжества, в областном госархиве открыта выставка работ мастера кисти. Память о человеке незаурядного таланта не смогла убить никакая пуля!